– Значит, нервничаешь?

– А ты не нервничаешь?

Маргарита промолчала.

– Пойдем на кухню, – предложила она неожиданно, оглянувшись на остальных. – Я хочу есть. Когда я ем, я успокаиваюсь.

– А это удобно? Есть в такой обстановке?

– Для меня удобно. А ты как хочешь.

Она вздернула плечом и пошла к двери. Я последовал за ней, тоже оглянувшись. По-моему, никто не обратил внимания на наш уход. Галина сидела с отсутствующим видом.

Может, выйдя из своего тела, она сопровождала «скорую помощь». Вера стояла у закрытого окна и смотрела на дождь, Никанор что-то чертил ручкой на листе бумаги. Не думаю, что он опять представил себя главным бухгалтером в подчинении у Маргариты, но вид у него был в высшей степени сосредоточенный.

Когда я вошел на кухню, Маргарита уже открыла обе двери обоих холодильников и рассматривала их содержимое. Зрительная память у меня хорошая, и я помнил все, что там лежит.

– Если не хочешь готовить, вынь окорок, колбасу, сыр и масло.

Она обернулась, прошлась по мне ироничным взглядом и снова принялась за изучение внутренностей холодильников. Потом стала вынимать продукты, притом именно те и в той очередности, что назвал я. Но она не ограничилась этим. На кухонном столе появились также какие-то готовые салаты в полиэтиленовых баночках, которые я не заметил, и пакет сока. Потом она вынула из шкафа пластмассовые тарелки, пластмассовые же вилки, пластмассовые стаканы и большой кухонный нож. А из хлебницы батон белого хлеба. Я наблюдал за всеми ее действиями с большим интересом, потому что был голоден еще с утра. Когда она нарезала хлеб и стала делать один за другим бутерброды, а потом открыла одну из банок с салатом, я ощутил глубочайшую благодарность и трепетную любовь. Вот сейчас она позовет меня к столу, и тогда я… Честно говоря, я и сам не знал, что тогда сделаю. Но обязательно что-то хорошее. Но вместо того чтобы позвать меня, она заполнила этой горой бутербродов одну тарелку, салатом – другую, налила себе стакан сока и, пододвинув все себе, уселась во главе стола. На меня она не обращала ни малейшего внимания. Стерва и есть стерва, что тут скажешь…

– Самообслуживание, – заметив растерянность, которую я не сумел скрыть, хмыкнула Маргарита. – Тарелки я вон вынула.

Я вздохнул, достал второй батон и быстро сделал себе несколько бутербродов из свинины и колбасы с сыром. К салату притрагиваться не стал. Взяв тарелку с бутербродами, я уселся на другом конце стола. Про сок я забыл, а потом уже лень было вставать за ним.

– А ты обидчивый, – сказала она, наблюдая за мной.

Я промолчал.

– Любишь подкалывать других, а сам дуешься, как ребенок, – продолжила она.

Я снова промолчал. Быстро расправился с первым бутербродом и принялся за второй.

– Кстати… Ты ведь понял, кто такая Галина, да?

Я посмотрел на нее и снова опустил взгляд в тарелку.

– Понял. Я заметила. Почему же не рассказал всем остальным? Ведь это входило в условие эксперимента, разве не так?

– Эксперименты скоро кончатся, – пробурчал я.

– Ты уверен? Группа-то ведь набрана…

– Я уверен только в том, что ты лопнешь, если будешь столько есть.

– Не лопну. Я вместительная. Хотя и не видно. А кого ты еще просканировал, Макс?

– Никого.

– Неправда. Ты и Веру просканировал. У тебя было такое лицо… Ублаготворенное. Как после секса.

– Следишь за мной?

– Наблюдаю. И не только за тобой.

– А за тобой кто наблюдает?

– Ты. Параманис. И Петр Андреевич. Наблюдал.

– А ты уверена, что я за тобой наблюдаю?

– Еще бы. Ты с меня глаз не сводил, Макс. Весь сегодняшний день. И вчерашний тоже.

– Это у меня профессиональное.

– А не мужское?

– Нет.

– Ладно… Тебе лучше знать.

На пороге кухни появились Галина и Никанор.

– Мы тоже хотим есть, – сказал Никанор.

Маргарита тут же встала.

– Садитесь. Я сейчас вам все приготовлю, – сказала она и улыбнулась мне.

Часа через два появился Параманис. Он пытался выглядеть непроницаемым. Но чувствовалось, что настроение у него отвратительное. Седая шевелюра несколько спуталась от ветра и дождя. Холодные голубые глаза поблекли. Он кутался в длинный плащ, как будто тот мог спасти его от житейских неприятностей.

– Петр Андреевич действительно умер от инфаркта, – сказал он, появившись на пороге кухни. Мы все сидели там, кроме Веры. Кухня все же была наиболее уютным местом в конспиративной квартире. – У него было слабое сердце, – добавил доктор наук.

– Хотите крепкого чая? – спросила его Галина.

– Да. Пожалуй.

Параманис устало опустился на табурет, не снимая плаща. Галина принялась хлопотать с чайником. Параманис явно вызвал ее жалость, но, так как он все еще был вполне интересный мужик, несмотря на возраст, жалость Галины могла перейти в более романтичное чувство. Во всяком случае, мне показалось, что взгляд, каким она смотрела на него, какой-то влажный.

Я сидел там же, где сидел, и пил чай. Пепельница передо мною была полна окурков. Маргарита допивала третью чашку кофе. Никанор выдул весь пакет апельсинового сока и схрумкал пачку печенья и теперь сидел неподвижный, как ящерица под солнцем. Чем занималась Вера в гостиной, я понятия не имел. Она была так мало привязана ко всему земному… Жизнь ее проходила в основном в сновидениях. В каком-то смысле ей можно было позавидовать.

– Спасибо, – сказал Параманис, когда Галина поставила перед ним дымящуюся и ароматную чашку с чаем. – Я приехал, чтобы обсудить с вами кое-что.

Он отпил из чашки и оглядел каждого из нас. В том числе и усевшуюся рядом Галину. На нее он посмотрел с благодарностью. Потом распахнул плащ. Под ним был все тот же синий костюм в полоску. Я подумал, что сейчас он вынет пистолет и расстреляет всех присутствующих за ненадобностью, но вместо этого он вынул носовой платок и высморкался. Очень аккуратно.

– Я думаю, что смерть Петра Андреевича не повлияет на наши планы, – сказал он, сунув платок обратно. – Наши цели и задачи остаются прежними.

– А какие у нас цели и задачи? – спросил я соответствующим случаю тоном.

Видимо, Параманису показалось, что я шучу, и он счел это неприличным. Взгляд его полоснул меня ножом.

– Мы уже говорили об этом, Максим. Вчера. Наши цели и задачи – противостоять любой энергетической агрессии. С чьей бы стороны она ни исходила. Но так как группа недостаточно профессиональна, точнее, недостаточно подготовлена, мы будем тренироваться. И учиться. А когда я сочту, что вы готовы, приступим к выполнению нашей основной задачи. То есть к поискам и нейтрализации той группы, которая недавно появилась в Москве. И поискам и нейтрализации всех подобных групп.

– Мы будем получать те же деньги? – поинтересовалась Маргарита.

Слава богу, что это спросил не я. Иначе Параманис вообще бы не ответил, сочтя это неуместным меркантилизмом. Но Маргарите он, разумеется, ответил.

– Да, ничего не изменилось. Вы будете получать те же деньги, а в условиях финансового кризиса это отличный заработок. Довольно скоро вы даже сможете купить квартиру или машину. Разумеется, в кредит. Но вам надо будет оправдать такие расходы на вашу группу. Если работа группы будет неэффективной, ее, разумеется, расформируют.

Квартира у меня была. В машине я не нуждался. Я плохо водил, к тому же у меня никогда не было любви к технике. Но деньги меня все же интересовали. Их можно было потратить на что-то другое. Скажем, можно было жениться. Или попутешествовать. Я нигде не был, кроме Таллина и Риги. А в моем возрасте многие проколесили чуть ли не полмира. В общем, я не стремился иметь миллионы, но определенная сумма конечно же не помешала бы. Тем более что за журналистику платили гроши.

Параманис посмотрел на часы:

– Сейчас почти четыре. Я вижу, вы устроили себе перерыв и пообедали. Так что мы продолжим эксперимент. Будем действовать так, как будто ничего не случилось. Никанор покажет свои способности. Потом проанализируем сегодняшний день. И вы свободны. До завтрашнего утра. А завтра начнем с теории. Каждый день будут приходить преподаватели. Вы прослушаете курс лекций об энергетических полях, о способах распознавания, влияния и блокировки, о снах. Одним словом, несколько дней будем изучать и конспектировать. А затем предстоит настоящее задание. На первый раз легкое. Вы готовы?