– Можем вернуться, – сказал я, придав комнате новый вид.

– Ты иди, Макс. А я побуду тут, – буркнул он.

– Зачем?

– Затем, что я хочу остаться тут. И потом, это усложняет задачу. Разве нет? Ей придется заметить и меня.

Я пожал плечами и вышел. Оглянувшись, я заметил, что Полковник растягивается на одном из диванов. Он действительно чувствовал себя не очень хорошо. Я плотно закрыл дверь и вошел в гостиную.

– Все готово, – с порога объявил я, чувствуя себя распорядителем циркового манежа.

Параманис кивнул и жестом пригласил Галину занять место в глубоком кресле, в котором обычно сидел сам. Галина беспрекословно подчинилась. Сам он вытащил из своего «дипломата» обычную домашнюю видеокамеру, снял колпачок с объектива, проверил, работает ли камера. Она вроде зажужжала. Потом он согнал нас всех в дальний угол гостиной, чтобы не мешать Гале сосредоточиться.

– Вы помните, в какой из комнат должны побывать? – спросил он ее почти торжественно.

Она кивнула.

– Вам что-нибудь нужно?

Она отрицательно помотала головой.

– Тогда за дело, – бодро проговорил доктор наук, отошел на какое-то расстояние и навел на нее камеру. Она снова зажужжала, но довольно тихо, интеллигентно. Между тем Галина прикрыла глаза и расслабилась. Довольно долго вообще ничего не происходило. Маргарита, оказавшаяся рядом со мной, сжала мой локоть. «Галя не сумеет сосредоточиться в таких условиях», – прошептала она мне на ухо. Параманис укоризненно взглянул в нашу сторону. Камера в его руках дрогнула. Маргарита замолкла и виновато закрыла ладонью рот. И как раз в эту минуту Галина зашевелилась.

– Я в комнате, – тихо проговорила она.

– Опишите ее, – предложил Параманис, приблизив камеру к ее лицу.

– Ну… Не знаю… Комната как комната. Не такая большая, как гостиная. Но и не маленькая. Тут два дивана. Странно, но они стоят впритык.

Параманис покосился на меня. Я кивнул. На большее у меня не хватило воображения. Или времени.

– На одном диване лежит человек. Он похож на… В общем, это Петр Андреевич. Если я не ошибаюсь.

Я снова кивнул, подтверждая сказанное.

– На подоконнике три горшка. Все с засохшими цветами. Шторы висят криво. Есть книжный шкаф. Но он тоже стоит странно. Боком. Журнальный стол перевернут. На нем стоят два кухонных стула. Петр Андреевич достал из кармана какое-то лекарство, таблетку какую-то. Сунул в рот.

Параманис выключил камеру.

– Хорошо, Галя. Спасибо. Можете вернуться.

Она как-то странно помотала головой. Дернулась телом. Застыла неподвижно. Потом вздохнула. Еще раз вздохнула и открыла глаза. Маргарита зааплодировала. Она видела, что я то и дело киваю, и поняла, что Галя описывала все верно. Остальные удивленно оглянулись на нее. Кроме меня и Параманиса.

– Ну что ж. Я все записал. Пойдемте посмотрим? – предложил Параманис.

– Все описано точно, – подал я голос.

– Все равно. Надо удостовериться своими глазами.

Он вышел в холл. Мы все гурьбой последовали за ним, как за экскурсоводом на экскурсии по музею. Так как дверь в описываемую комнату была закрыта, длинноволосый доктор наук культурно постучал, осторожно отворил ее и вошел. Мы – следом за ним.

– Петр Андреевич, эксперимент кончился. Все вроде прошло удачно, – приблизившись к дивану, проговорил Параманис.

Маргарита, Вера и Никанор оглядывали комнату, сравнивая услышанное и увиденное. Позади всех стояла Галя.

– Петр Андреевич, пора вставать, – повторил Параманис и подошел к дивану вплотную.

Я сглотнул. Даже с порога тело Полковника казалось неестественно неподвижным. У меня появилось нехорошее предчувствие.

– Все точно так, как описала Галя, – пробормотала Маргарита рядом со мной.

– Да, – подтвердила Вера.

Никанор промолчал.

Я шагнул в сторону дивана, не обращая на них внимания. Параманис наклонился к лежащему и потряс его за плечо.

– Петр Андреевич… Петя… Ну что ты…

Он замер в этой позе. Потом протянул руку и дотронулся до сонной артерии Полковника.

Затем Параманис выпрямился. И оглянулся в нашу сторону.

– Он мертв, – странно будничным тоном произнес наш шеф.

Вызванная скорая подтвердила, что Полковник умер. И поставила предварительный диагноз – обширный инфаркт. Потом приехала другая скорая и увезла тело на вскрытие. Или куда-то еще. Мы не спрашивали. С этой же машиной уехал Параманис, наказав нам не расходиться и ждать его возвращения. И мы впятером остались одни на нашей конспиративной квартире. Жаль, что я видел Полковника всего несколько раз в своей жизни. И жаль, что он заблокировал все мои попытки понять его. Если у меня на самом деле есть такой дар. Я так и не узнал, какое место занимал он в земной иерархии, то есть в своей конторе, и какое место ему было уготовано в иерархии небесной. При условии существования последней. Фактически я не знал о нем ничего, кроме того, что он привел меня в эту маленькую команду. И я не знал также, существует ли такая команда на самом деле, или это всего лишь сон Полковника. Или мой собственный сон. Или сон Веры, в котором мы играли отведенные нам роли. Сложная штука – жизнь, что там ни говори…

– У тебя было в твоем сне, что он умирает? – поинтересовался я у Веры, как только мы остались впятером.

Она испуганно взглянула на меня и помотала головой.

– Я же видела свой сон до половины, – напомнила она.

– А нельзя досмотреть вторую половину?

– Это делается не по заказу, Максим. – В ее голосе мне послышался упрек.

– А что ты видела еще в первой половине? – не отставал я.

– Все то, что уже произошло. Кроме этой смерти.

– Что же произошло такого? Что можно было увидеть?

– Нас всех собрали тут. И вы все доказали, что умеете кое-что, – довольно отстраненно ответила она.

Это было почти интервью. И по привычке, не специально, я сконцентрировался и попытался прощупать ее сознание. Ее энергетическую оболочку. Ауру. Одним словом, то, что было Верой. Может быть, потому, что это было не целенаправленно, не готовилось заранее и она ничего такого не ожидала, может, из-за странной смерти Полковника, но она была полностью открыта. И мне удалось нырнуть в нее сразу, без той подготовки, которая понадобилась в случае с Галиной. То, что я там увидел, изумило меня. Вера была не человеком. Точнее, она была, конечно, человеком, обыкновенной молоденькой девушкой, но это чисто физиологически. Сознание ее было далеко отсюда. Она была такой же отстраненной, неземной, какой могла бы быть инопланетянка. Одним словом, она была не от мира сего, как говорят о блаженных и святых. Обычные земные рамки существования были для нее абсолютно чуждыми. И сны для нее, видимо, были более реальными, чем действительность. Никогда раньше я не встречал такого отстраненного человека, как Вера. Я быстро убрался из ее сознания. Она была настолько хрупкой, незащищенной, что любое силовое вмешательство, будь то даже на энергетическом уровне, могло причинить ей вред. По крайней мере, у меня создалось именно такое ощущение. Поэтому я так быстро и убрался. И она ничего не почувствовала. Теперь я знал многое о двух членах нашей группы. И имел примерное представление о третьем члене. О Маргарите. Кстати, как только я о ней подумал, она появилась рядом. А Вера отошла, увидев, что я больше не собираюсь мучить ее вопросами.

– Как ты думаешь, почему он умер? – Голос ее был задумчивым и немного грустным.

– Странный вопрос. Обычно спрашивают, от чего умер. И ты слышала – умер он от инфаркта.

Она как-то странно на меня посмотрела:

– Я спрашивала не об этом. Ну да ладно. И что теперь будет?

– Понятия не имею.

– А что, если его убили? Те, против кого наша группа и создана.

– Ты знаешь их? Хотя бы одного? Вот и я не знаю. Так что твой вопрос повисает в воздухе. – Я закурил сигарету.

– Ты много куришь, – неодобрительно заметила она.

– Всего два дня. А до этого довольно долго не курил. Думал, что бросил. Насовсем.