— Вот тетеха, недотепа, невразумиха, неразбериха! И чего только этой Юльке не хватает? Было все у нас в дому по уму. А теперь как жить?

— С чувством, с толком, с расстановкой, — подсказывает Лешик.

— А-а-апчхи, с какой обстановкой? — переспрашивает Кузька, сморщившись от поднятой пылищи.

— Ну не знаю, — смущается маленький леший. — Это эхо в лесу так говорит.

Вот уже и зола сметена, и половички расправлены. Остается Кузьке только цветочки умыть, пока бабушка Настя не вернулась, и гераньку к палочке привязать, чтоб не падала больше.

Оглянулся домовенок: все в домике хорошо, все ладно. От недавнего разгрома и следа не осталось. Бежит Кузька на улицу вывесить выстиранную скатерку на самое солнечное место. Стоит домовенок, жмурится. Солнечные зайчики по ресничкам прыгают, пухлые щечки щекочут. Хорошо ему.

Понежился Кузька на солнышке и хотел опять в домик идти, там Лешик листочки у цветов протирает. И вдруг остановился, как вкопанный, замер на месте — девчонок-то не слышно вовсе! Бежит он за дом — никого. И на огороде такая пустота! Одна крапива колючими коготками грозит.

Щенок сунулся было к ней, да только крапива его в нос ужалила. Потирает щенок нос мохнатой лапкой, тихонько скулит да жалуется домовенку на колючую обидчицу. Кузька щенка погладил, а сам удивляется: гордый Тотошка тоже приуныл, голову повесил — не исполнил он Кузькин наказ. Никак не может петух к гусеницам-вредителям поближе подобраться.

— Ой, беда-беда, огорчение, — бурчит себе под нос Кузька. — Раньше-то Лидочка никуда без моего ведома не отлучалась. Ой, чего же мне делать-то?

Сунулся было Кузька в колючие дебри: может они девочек спрятали? А сорняки огромные ручищи растопырили во все стороны, корнями за землю уцепились. Не пускают. Пришлось домовенку Лешика на помощь звать. Вместе они скоренько с сорняками расправились.

— Лиха беда одна не приходит! — всплеснул руками Кузька. — Чуть не сожрали капусту с помидорами злые тлинки-жучинки. Только где же это видано, чтоб хороший хозяин без урожая оставался? Мы с тобой, Лешик, дальше сорняки рвать будем, а вы пока гусениц распугивайте, — командует домовенок.

А петуху с щенком и не надобно особое приглашение, они уже и так Кузьке помогают. Щенок громко лает, клещиков-тлей пугает, а Тотошка их крыльями в ведерко сметает. Как увидели жучки такое дело, взмолились они:

— Не убивайте нас, добры молодцы, сильные великаны!

— А мы и не собирались, — фыркает Кузька. — Вы нам еще пригодитесь. А ну-ка, лучше траву-лебеду погрызите, чтобы не росла она больше на нашем огороде.

Тлинки-жучинки обрадовались и накинулись скорее на колючую крапиву и злую лебеду. Хрумкают сорную травку, работают челюстями. Даже самые маленькие личинки и букашки не отстают, помогают взрослым огород от ненужной травы освобождать. И Лешик рад-радешенек — помидорки с капусткой от вредителей избавились, и козявки сытые и довольные остались. Вот только Кузька озадачился: не нашел он в траве-лебеде ни Лидочки, ни Аленки.

— Охти мне, матушки! Охти мне, батюшки! Да они же в жмурки-пряталки со мной играть решили! — додумался наконец домовенок и побежал скорее к хлеву.

Только пусто там. Оно и понятно — корова Милка на лужке весь день пасется. Клевер ест умная коровка, чтоб побольше молочка баба Настя могла вечером надоить. Бросился Кузька к собачьей будке — и там никого.

Пометался домовенок по двору, никого не нашел, остановился перед крылечком. «Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! Ничего не понимаю, — совсем приуныл Кузька и покачал головой. — Вот непоседы, никакой управы на них нет. Если б я себя в молодости так вел, дедушка Веденей давно бы меня в угол поставил. Как появятся, я тоже их сразу в угол поставлю», — притворно вздохнул домовенок.

— А чего это ты, Кузенька, ищешь? — послышался вдруг знакомый тоненький голосок.

Это Лидочка с Аленкой выглядывают из домика и хохочут. Отлегло у домовенка от сердца — нашлась пропажа, не надо больше волноваться. И даже в угол девчонок ставить Кузьке сразу перехотелось. Только не может он показать, что обрадовался.

— Пошто же это вы, непоседы, старших не слушаетесь? Бабушкин наказ не выполняете? — сердито спрашивает он Лидочку с Аленкой. — Велено вам было огород прополоть, а вы удрали в жмурки-пряталки играть. Э-эх, непослушницы!

Девчонки потупили глаза, а сами ну ничуточки не испугались. Только подбежали к Кузьке и просят:

— Кузенька, батюшка, прости! Мы больше так не будем!

«Ишь ты, за бабушкой Настасьей повторяют про „батюшку“», — зарделся от удовольствия домовенок.

— Ладно, чего уж там, прощу.

Любит Кузька, когда его так величают, гордится даже немножко. Но сильно нос не задирает — понимает, что и постарше него в домо-вячьей семье народу много: Веденей, Кувыка, Славуся, — всех и не перечислишь…

К вечеру, все собрались за столом. Уже закипел-зашипел пузатый самовар, чай со смородиновыми листами заварился. Бабушка Настасья потчует всех ароматным чайком и девочек хвалит:

— Хорошие у меня внучки! Анютка землянички насобирала, Лидочка с Аленкой огород пропололи. Просто умнички!

Анютка сидит довольная, чаек попивает, пирожки с капустой ест. Только младшие девчонки глазки опустили, ничего не говорят.

Кузька тоже свои обязанности не забыл: петуху пшенички насыпал, Фенечке в блюдце свежего молочка налил, даже Юльке добрый домовенок пылинок к мышиной норке опять намел — пусть кушает, лишь бы в домике беспорядок не устраивала.

Лешик под лавочкой тихонько устроился, чтобы его взрослые ненароком не заметили, и спелой малиной лакомится. Кузька еще сверчка за печкой накормил. Потом только сам уселся на шесток, пирожок ест, за порядком смотрит. А, когда все спать улеглись, опять вышел на крылечко на звездочки поглядеть.

На другой день, как только взрослые позавтракали, начали на ярмарку собираться. Бабушка Настасья платочек белый повязала, Анютку с собой взяла, а Лидочке с Аленкой сказала:

— Куплю вам рыбок пряничных и петушков на палочках. Только в горнице приберитесь да чашки-ложки вымойте, на полку поставьте.

— Бабушка, как же мы справимся? — удивляется Лидочка. — Раньше посуду всегда Анютка мыла. А я маленькая еще, до полки не достану. Даже с лавочки.

— А пусть тебе кто-нибудь поможет, — улыбнулась баба Настя, и морщинки от смеющихся глаз лучиками разбежались.

Хитрит бабушка Настасья, только ведь понял Кузька — на него вся надежда. И очень этому обрадовался. А как же? Приятно ведь, когда к тебе серьезно относятся.

Как только за взрослыми дверь закрылась, девчонки посовещались и начали со стола убирать.

Обрадовался домовенок, что Лидочка с Аленкой снова послушными стали и без его помощи с уборкой справляются. Позвал Кузька Фенечку с собою, чтоб девчонкам не мешала, и вышел во двор. Хорошо здесь, тепло. Кошка Фенечка сразу же на завалинку легла, песни мурлыкает.

Лешик с Кузькой рядом уселись, корзиночки берестяные плетут.

Даже когда люди сами с хозяйством управляются, не любит домовенок без дела сидеть. Нет для Кузьки ничего страшнее полного безделья. Вот и придумал маленький домовенок себе лекарство от безделья. Плетет он теперь берестяные корзиночки, с которыми очень удобно за всякими ягодами ходить.

Тихо, тепло во дворе. Вдруг слышит домовенок, что-то под завалинкой скрипнуло, звякнуло, тренькнуло, а потом как кто-то закричит:

— Рашбойники! Шами меня тут поселили, шами все рашворовали!

— Охти мне, батюшки! Охти мне, матушки! Шишига вернулась, — обрадовался Кузька. — Хоть и вредная она немного, но все-таки хорошая. Сейчас я вас познакомлю.

Только подбежал домовенок к маленькой норке, как показалась оттуда чья-то лохматая голова.

— Ни ш кем я жнакомится не шобираюсь, — гордо заявила Юлька, выбрасывая на улицу перинку, подушку и другие пожитки. — Ухожу я от ваш.