— Для меня не надо устраивать ничего настолько великолепного, — возразила Александра, побледнев и покусывая нижнюю губу. — Я буду просто счастлива посетить ипподром Эстли. Мальчики просили меня сходить туда и потом подробно им все рассказать. Меня также вполне устроит посещение парка Воксхолл, а больше ничего делать не надо.

— Верю, верю, — ответил Драмм. — Но бал у Джилли доставит удовольствие мне, так что позвольте нам этим заняться. Я обещаю, что вы посетите и другие места. Я буду рад вас сопровождать. — Он поднял руку, чтобы стих всеобщий ропот. — У меня есть инвалидная коляска, так что я могу бывать всюду без костылей. Я так мечтаю выбраться из дома. Конечно, — печально добавил он, — если мисс Гаскойн не согласится, чтобы миссис Райдер устроила бал, она также лишит меня возможности прогулок. Потому что, если она не захочет пойти на бал, я, конечно, не смогу попросить ее сопровождать меня при осмотре достопримечательностей города. Это было бы ужасно эгоистично с ее стороны, не правда ли?

Он увидел, что Александра нахмурилась, и пожал плечами.

— Я привык, чтобы все было по-моему. Конечно, это большой недостаток, — обратился он к присутствующим. — А чем же еще я могу на нее воздействовать? Пришлось воспользоваться нашей дружбой. По крайней мере я думал, что мы друзья. Верил, она захочет, чтобы я выходил и был счастлив, но может, я ошибался…

— Чепуха! — взволнованно воскликнула Александра.

— Нет, — легкомысленно ответил он, — это шантаж. И вы знали, что я на это пойду. Теперь ваш ход.

— Вы в точности как мальчики, когда они захотят чего-нибудь от меня добиться, — сказала она. — Знаете, они ныли и хандрили так убедительно, что в доме создалось похоронное настроение. Братья сказали, что, если я не поеду в Лондон, они будут себя так вести все лето и чувствовать себя виноватыми каждый раз при виде меня, думая, что мне пришлось остаться и присматривать за ними вместо отдыха и развлечения.

— Конечно, — вкрадчиво произнес Драмм. — Именно это я и посоветовал им сказать.

Он рассмеялся, увидев выражение ее лица. К нему присоединился Эрик, а потом и Джилли. Через минуту Александра тоже смеялась. Но все остальные в комнате молчали.

— Боже мой! — двумя неделями позже сказал Эрик, останавливаясь в дверях, ведущих в спальню Драмма. — Что это ты делаешь?

— Стараюсь не превратиться в миску с желе, — проворчал Драмм. — Закрой дверь, пожалуйста. В это время я держу слуг подальше. Никогда не угадаешь, кто может заглянуть сюда. А мне не хотелось бы, чтобы это дошло до моего отца.

Эрик закрыл дверь, скрестил на груди руки и осмотрелся. Его друг превратил элегантную спальню в склад ненужной мебели. Шесть диванчиков разных стилей и форм стояли в ряд спинками друг напротив друга, образуя проход, ведущий от огромной кровати с пологом до большого окна на противоположном конце комнаты. Граф Драммонд в одном белье и рубашке проходил по этой странной аллее, используя только силу рук, всем весом опираясь на спинки диванов и раскачиваясь между ними. Он продвигался медленно, держась так, чтобы его ноги не касались ни прекрасных обюссонских ковров, ни отполированного пола. Граймз топтался поблизости, готовый подхватить хозяина, если тот сорвется.

Эрик заметил, что обманчиво худое тело друга оказалось достаточно сильным. Вены пересекали крепкие мускулистые руки, и это говорило о том, что ими пользовались не только при надевании перчаток для верховой езды, а здоровая нога отличалась мощным сложением. Эрик поморщился, увидев, что на другой ноге Драмм тащит тяжелую деревянную клетку.

— Нарушаем советы доктора? — мягко поинтересовался майор.

— Не совсем, — выдохнул Драмм. — Доктор мне этого не запрещал.

— Потому что ты его не спрашивал.

— Правильно, — подтвердил Драмм, тяжело переводя дыхание, когда достиг окна. — Сегодня добрался быстрее, верно? — спросил он Граймза, прислоняясь к подоконнику, и наконец становясь на здоровую ногу.

Граймз посмотрел на часы в руке.

— На полминуты быстрее, милорд.

— Хорошо, — сказал Драмм. — Спасибо, Граймз. Сейчас мне надо кое-что обсудить с майором Фордом. Не волнуйся, он поможет мне добраться обратно.

Граймз поклонился и оставил господ наедине. Драмм улыбнулся другу.

— Если я буду только сидеть и ждать, то нога станет совершенно бесполезной к тому времени, когда доктор решит освободить ее от этих приспособлений. Я все время чувствую себя слабым, как котенок. Отдыхать целый день утомительно, так же как ездить целый день верхом, а если это повторяется день за днем, то становится просто невыносимо. Я никогда не понимал, что человек должен напрягать мышцы, или он их лишится. Весь мир считает, что богачам повезло, потому что им не приходится трудиться, как простому люду. Но богачи, ведущие праздный образ жизни, чаще страдают от подагры, апоплексии и расстройств печени.

— Ну ладно, — заметив удивленное выражение лица Эрика, сказал Драмм, — я не могу доказать это. Но знаю, что без движения схожу с ума. Я не могу спать по ночам, ничего не делать, только крутиться и стонать целый день. Я сознаю, что еще не здоров. И конечно, не хочу потерять ногу из-за собственной глупости, а если кости сдвинутся до того, как срослись, такое может случиться. Но никто не говорил, что мне нельзя пользоваться мозгами. Я их напряг и придумал, как можно тренироваться, не задевая ногу. Граймз слишком слаб, чтобы выдержать мой вес во время ходьбы. Конечно, я могу прыгать, но это не слишком эффективное упражнение. Я обнаружил, что физические занятия успокаивают нервы. Посмотри на потолок над кроватью.

Эрик посмотрел вверх и увидел две веревки, свисающие с выступающей потолочной балки.

— Когда я только начал тренироваться, то добивался, чтобы руки стали достаточно сильными, — с гордостью произнес Драмм. — Я поднимался и опускался, пока не понял, что способен на большее.

— Но ты хочешь скрыть это от графа. Что, если он увидит?

— Надеюсь, нет. Он редко заходит в мою спальню. Ну а если увидит? Мне не шесть лет, я его не боюсь. Я просто не хотел, чтобы он беспокоился обо мне. Ему это прекрасно удается. Но теперь я уверен, что буду в состоянии пользоваться костылями, когда мне разрешат. А если я смогу по-настоящему ходить, то сразу побегу!

— Я слышал, тебе хорошо удается передвигаться в инвалидной коляске, — заметил Эрик, подходя к окну и выглядывая в него, чтобы избежать пронизывающего взгляда друга.

— Выезжать к чаю? — горько произнес Драмм. — Посетить Тауэр, где меня покатают и покажут зверей? Или Риджентс-Парк, чтобы мою коляску поставили рядом с колясками старичков и мы могли бы посплетничать, греясь на солнышке? Или в Эстли, сидеть на стуле в проходе, смотря на выступления лошадей? Да, я передвигался, но меня тошнит от того, как я это делал.

— И с кем же ты прогуливался? — Драмм оценивающе посмотрел на друга.

— Ты хочешь, чтобы я отступил, Эрик? — наконец произнес он. — Тогда только скажи. С ней чудесно гулять. Но если у тебя есть намерение всерьез поухаживать, я отступлю. Хотя мне не кажется, что ты преследуешь такую цель.

— Правильно, — ответил Эрик. — Думаю, ей нравится моя компания, так же как мне — ее. Но она меня не замечает. В смысле как мужчину. Если ты находишься с ней в одной комнате, или в одном городе, или даже в одном мире. Просто я удивлен. Это не похоже на тебя. Я считал, что она — последняя из женщин, чьи надежды ты станешь поддерживать. Она из того типа женщин, которых ты всегда избегал, которых ты можешь желать, но не будешь относиться к ним легкомысленно. Если, конечно, ты не имеешь в виду более серьезные планы, а это удивило бы меня еще больше.

— Разве? — усмехнулся Драмм. — Что касается причин, по которым я составляю ей компанию, — забудь о страсти, я достаточно взрослый, чтобы контролировать себя. И можешь отбросить любовь: я ее не испытываю, никогда не испытывал, и сомневаюсь, что когда-нибудь смогу. Но настоящая привязанность? Да. Для меня это тоже удивительно. Я ее не обижу. Обещаю тебе, что скорее отрежу себе вторую ногу, чем сделаю такое. Считаю, я должен тебе обещать, верно? И не только потому, что ты настоящий джентльмен.