— Интересно… Интересно… А больше ты ничего необычного не видел?

Шашлык помотал головой. Никита потер переносицу и поднял на него ясные — уже без холода — глаза.

— Ну и что ты сам обо всем этом думаешь? — Вопрос был задан на тот случай, не думает ли Шашлык так же, как они с Шахом.

— Фокусы, — неуверенно ответил враг скамеек. — Или этот Белый — экстрасенс.

— Вполне возможно, — быстро согласился Никита, думая о своем. — Хорошо, что ты рассказал нам об этом.

— Кому это нам?

Никита понял, что чуточку проговорился.

— Я сказал "нам"? Ну, я имел в виду наше общество. Я ведь расскажу там об этом феномене.

— О чем, о чем?

— О том, что ты назвал фокусом экстрасенса. Так твой Белый часто бывает в лесопарке?

— Бывает, — закивал Шашлык. — Ходит, смотрит…

Никите не терпелось поделиться с Даней.

— Ладно, Коля, — откуда-то он знал настоящее Шашлыково имя, — спасибо за информацию.

— Пока, — Шашлык протянул Никите руку. — Если что еще узнаю, скажу.

Никита понесся в школу, на бегу откусывая от куска рулета. Перемена давно закончилась, он влетел в класс запыхавшись.

— В чем дело, Балашов? — спросила Раиса Ивановна. — Уже и ты начинаешь опаздывать?

Беляш смахнул крошки рулета с губ.

— Я домой бегал, — соврал он, разыскивая глазами Даню. — Бабушке надо было лекарство купить и отнести.

Он сел на место и оглянулся. Как ему не хватало сейчас Шаховой телепатии! Он бы передал ему, что след пришельцев вновь отыскан!

Это был один из тех моментов, когда не успеваешь даже крикнуть. На краю тротуара у продовольственного магазина стояла мама с малышом лет, наверно, трех. Она разговаривала с другой женщиной и держала сына за руку. А тому хотелось от материной руки освободиться. Он дергался, дергался и наконец мама, увлеченная разговором, отпустила его. Малыш огляделся, увидел что-то на другой стороне улицы и стремглав понесся туда. Он побежал неожиданно для мамы и неожиданно для машины, разогнавшейся по пустой мостовой. Несчастья было не миновать. Все, кто видел это, замерли, и даже крик ни у кого не успел вырваться.

И тут случилось вот что. Навстречу малышу с ветки дерева у дороги пулей кинулся голубь. За один шаг, за долю секунды до столкновения с машиной, он налетел на мальчугана, ударил его собой в лицо — тот остановился, успев сбросить с себя голубя. Машина пронеслась в полуметре от малыша, сшибла птицу и отбросила ее, то ли оглушенную, то ли мертвую на асфальт.

Крик матери раздался одновременно с визгом тормозов.

К месту происшествия бежала вся улица. Мать схватила малыша на руки, унесла к магазину, где прижимала к груди, целовала, ругала, шлепала, обливала слезами, осыпала поцелуями и снова шлепала. Вокруг матери с чудом спасшимся сыном шумела толпа — радовалась, обменивалась впечатлениями, охала, ахала, грозила кулаками, сумками и палками шоферу, а тот, бледный, как мука, стоял возле машины и не был даже в состоянии найти трясущейся рукой карман в брюках, чтобы достать зажигалку и закурить.

Голубь бился на тротуаре, вертясь на одном месте, и Кит с Шахом, видевшие всё с начала до конца, подошли к нему.

При их приближении голубь поднялся на лапки, попятился, попытался взмахнуть крыльями, но только поднял пыль, а улететь не смог. Оглушенный или раненный ударом машины, он ходил по кругу — хромая и волоча одно крыло.

И вдруг ребята услышали, что голубь говорит! Говорит на человеческом языке!

— Мне кажется опасной точка зрения, — говорила раненая птица, не шевеля раскрытым клювом, — которая в последнее время активно внедряется в общественное сознание: новые чиновники ничуть не лучше старых, надежд не оправдывают, а потому — стереть их в порошок, в грязь втоптать и призвать еще более новых, истинно честных и неподкупных…

Дикция у голубя была прекрасная, каждое слово звучало отчетливо. Охотники остолбенели.

— Нет таких, — вещал голубь, продолжая кружить на месте, — их просто не существует в природе…

— Что-что? — Первым опомнился, конечно, будущий ученый.

И сей же момент голубя встряхнуло, он подпрыгнул, насколько ему позволяла хромота, и чуть не оглушил мальчишек музыкой, которая грянула прямо из него.

— Транзистор, — прошептал Жутик, — это транзистор, Шах!

Даня ничего не ответил. Слово "транзистор" никак не связывалось у него с видом подбитой птицы, ходящей перед ними по кругу. Может, музыка исходит все-таки не из голубя? Он оглянулся. Толпа, теперь уже состоявшая почти целиком из женщин, всё еще окружала у магазина мамашу с малышом, чуть не попавшим под машину. И дом, где в окно могли выставить приемник, далеко. Он поднял голову — над ними была разноцветная крона осеннего клена, никто на нем не сидел, показывая им язык..

— Шах, мы должны его поймать!

Голубь шарахнулся от Никиты в сторону, но Даня обежал его, растопырив руки, упал на колени и в ту же минуту раненая птица оказалась прижатой к его груди. Теперь сомнений не было: эстрадный концерт лился из нее, хотя голубь был как голубь, вернее, кольчатая горлица — черное полукольцо на шее, бежевый окрас, желтые лапки, оранжевые глаза.

— Лечить будете? — спросил проходивший мимо мужчина.

— Лечить, — ответил Кит, — не суп же из него варить.

— Вы ему попить сразу дайте, — посоветовал мужчина. Хорошо, что он не разобрался, откуда музыка.

Голубя решили отнести к Никите, у которого дома была полуглухая бабушка, не носившая слухового аппарата оттого, что не считала себя до такой степени старой.

Легкая музыка по дороге кончилась, ребята выслушали почти весь информационный выпуск, чем, кстати, заслужили одобрительные взгляды прохожих: вот, мол, школьники, а уже приобщаются к заботам взрослых. Слушают новости, а не этот распроклятый рэп… Охотники выпуск выслушали и убедились, что голубь в самом деле еще и радиоприемник. Кит поискал, где у него регулятор громкости, но не нашел, а голубь клюнул его в руку.

Дома птицу отнесли на балкон, где у Кита пустовала клетка от издохшего волнистого попугайчика, которого он хотел научить говорить. Оказавшись в клетке, голубь объяснил, что теперь он приглашает всех, кто хочет побольше узнать об обычаях народов Дагестана, и начал, по-профессорски кивая и всё еще кружа, излагать материал.

Кит и Шах у клетки прямо-таки застыли, словно птица рассказывала им, где спрятан бесценный клад или предсказывала будущее.

— А знаешь, Шах, — зашептал вдруг Жутик, — знаешь, что это такое на самом деле?

Даня, не отрывая глаз от горлицы, мотнул головой. Он всё еще примерял слово "транзистор" к этой удивительной птице.

— Это… — Жутик развернул Шаха и подтолкнул его к выходу с балкона. — Это… — продолжил он в комнате всё еще шепотом, — это — РОБОТ!

— Робот? — переспросил Даня. — Голубь — робот?

— Да и еще двадцать пять раз да! Теперь я знаю всё! Помнишь кота, который превратился в тигра? Помнишь собаку в лесопарке, у которой полшкуры волочилось по асфальту?

— Помню…

Охотники пересекли всю квартиру и оказались в кухне, у окна, где продолжили разговор уже обычными голосами:

— Это тоже роботы! — уверял Беляш. — И голубь! Ты думаешь, роботы это металлические дуроломы? Дудки! Если пришельцы не очень-то хотят показываться людям, на их роботов тоже никто не должен обращать внимание. Вот они и сделали их в виде наших уличных животных — кота, собаки, голубя. Это скорее всего их разведчики — понял?

— Понял, — сказал Шах. То, что сообщил Жутик, в голову пока что не проникало, а билось в ушах. — Ты говоришь, разведчики?

— Тысячу раз да! Миллион раз! Их, наверно, посылают на места происшествий, откуда они передают людские разговоры, мнения… Думаешь, для чего та собака летала с детсадиком? Это разведчики-трансляторы…

— А голубь? Он же бросился…

— Объясняю. Видимо, в роботов вложен еще и "инстинкт защиты" человека в случае опасности. Вот он и остановил того карапуза, а сам чуть не погиб. Собственное существование для него в этом случае имело второстепенное значение…