– Я участвую в нем, потому что во всем мире не существует другого способа добиться справедливости. Какое дело английскому правосудию до тех рек крови, которые лились в Сан-Педро несколько лет назад, или до награбленных этим человеком сокровищ, которых хватило, чтобы битком набить целый корабль? Вы воспринимаете эти преступления так, будто они были совершены на какой-то другой планете. Но мы думаем иначе. Нам правда стала известна через страдания и муки. Для нас нет злодея страшнее, чем Хуан Мурильо, и мы не будем знать покоя, пока его жертвы будут продолжать взывать к мщению.
– Я не сомневаюсь, что вы говорите правду, – сказал Холмс. – Я много слышал о его жестокости. Но какое это имеет отношение лично к вам?
– Я все расскажу. Власть этого негодяя основывалась на том, что он под тем или иным предлогом убивал всякого, в ком видел возможного соперника. Мой муж – да, мое настоящее имя сеньора Дурандо – мой муж был послом Сан-Педро в Лондоне. Там мы встретились и поженились. На земле не было более благородного мужчины, чем Виктор Дурандо. К несчастью, Мурильо услышал о том, какой это незаурядный человек, под каким-то предлогом вызвал его к себе и расстрелял. Мой муж, предчувствуя свою судьбу, отказался взять меня с собой. Все его имущество было конфисковано, и я оказалась выброшенной на улицу с жалким пособием и разбитым сердцем.
Однако потом тиран пал. Он сбежал из страны, как вы только что рассказали. Но многие из тех, чьи жизни он разрушил, чьи любимые и близкие погибли после страшных пыток от его рук, не смирились. Они объединились в общество, которое просуществует до тех пор, пока начатое дело не будет завершено. Когда в фальшивом Хендерсоне мы опознали павшего деспота, я получила задание внедриться в его окружение и сообщать остальным о его передвижениях. Мне удалось устроиться в его семью гувернанткой. Он даже не догадывался, что женщина, которую он видел каждый раз, когда садился за стол, – это именно та, муж которой по его приказанию был расстрелян через час после того, как вернулся на родину. Я улыбалась ему, занималась с его детьми и выжидала. Первое покушение произошло в Париже, но оно провалилось. Он начал метаться по всей Европе, чтобы отделаться от преследователей, пока наконец не вернулся в этот дом, который он купил, когда впервые приезжал в Англию.
Но и здесь его ждали посланцы правосудия. Зная, что он вернется сюда, Гарсия, отец которого когда-то занимал один из самых высоких постов в Сан-Педро, дожидался своего часа в скромном убежище вместе с двумя верными помощниками. У всех троих была одна и та же причина ненавидеть этого человека и жаждать мести. Днем он был бессилен, потому что Мурильо был очень осторожен и никогда не выходил из дому без своего верного помощника Лукаса, или Лопеса, как его звали в дни его величия. Однако ночью он спал один, и в это время мститель мог до него добраться. Мурильо все время был настороже и постоянно менял спальни, поэтому в заранее назначенный вечер я послала своему другу указание, в какой комнате его можно будет найти. Мне нужно было проследить, чтобы дверь осталась не заперта, и дать сигнал лампой в окно, которое выходит на ведущую к дому дорожку. Зеленый свет означал, что все тихо, а белый – что попытку лучше отложить.
Но все пошло не так. Лопес, секретарь, почуял что-то неладное. Когда я писала записку, он подкрался ко мне сзади и набросился на меня, как только я закончила. Вместе со своим хозяином они затащили меня в мою комнату и стали судить как предательницу. Они бы, не раздумывая, перерезали мне горло, если бы придумали, как объяснить мое исчезновение. В конце концов они пришли к выводу, что убивать меня слишком опасно, но от Гарсии решили избавиться навсегда. Мне вставили в рот кляп, и Мурильо стал выкручивать мне руку, пока я не назвала им адрес. Клянусь, они могли оторвать мне эту руку, и я все равно ничего не сказала бы им, если бы догадывалась, чем это закончится для Гарсии. Лопес вместо меня дописал адрес на моей записке, запечатал ее своей запонкой и велел одному из слуг, Хосе, отнести ее. Как они его убили, я не знаю, мне известно только, что сделал это сам Мурильо, потому что Лопес остался сторожить меня. Думаю, он спрятался где-нибудь в кустах утесника, через которые проходит тропа, дождался Гарсию и напал на него сзади. Сначала у них была мысль позволить ему пробраться в дом и убить как грабителя, но потом они решили, что, если начнется следствие, их подлинные личности сразу же станут достоянием гласности, и тогда им не миновать новых покушений. Они рассчитывали, что со смертью Гарсии их преследование прекратится, потому что его смерть может отпугнуть остальных.
И все бы у них получилось, если бы я ничего не знала об их преступлении. Я не сомневаюсь, что были такие минуты, ко гда моя жизнь висела на волоске. Меня держали взаперти в комнате, постоянно угрожали и даже пытали, чтобы сломить волю… Видите этот порез у меня на плече и синяки по всем рукам? Когда я однажды попробовала закричать из окна, мне в рот вставили кляп. Это жестокое заточение длилось пять дней, мне почти не давали есть и пить. Сегодня днем мне наконец принесли нормальную еду, но как только я поела, то сразу поняла, что она отравлена. Что было дальше, я помню с трудом. По-моему, меня не то вывели, не то вынесли из дому и посадили в экипаж, я была в таком же состоянии, когда меня заталкивали в поезд, и только потом, когда колеса уже почти пришли в движение, я вдруг осознала, что моя свобода у меня в руках. Я выпрыгнула из вагона, они попытались меня втащить обратно, и если бы не помощь этого доброго джентльмена, который посадил меня в кеб, мне бы не удалось сбежать. Теперь, слава Богу, я навсегда вырвалась из их рук.
Мы все с огромным вниманием выслушали этот поразительный рассказ. Наступившее молчание нарушил Холмс.
– Не все трудности еще преодолены, – заметил он, покачав головой. – Полиция выполнит свою работу, но потом дело попадет в руки юристов.
– Совершенно верно, – добавил я. – Любой толковый адвокат может представить все это как самозащиту. У них за плечами могут быть сотни преступлений, но к ответственности их можно привлечь только за последнее.
– Ну-ну, – благодушно произнес Бэйнс, – я так плохо о наших законах не думаю. Самозащита – это одно дело, но хладнокровно устроить на человека ловушку, для того чтобы его убить, – совсем другое. Нет, я думаю, мы все будем удовлетворены, когда обитатели Хай-гейбл предстанут перед судом на следующих гилдфордских ассизах[34].
И все же, как известно, прошло некоторое время, прежде чем Тигр из Сан-Педро ответил за свои злодеяния. Хитрость и отчаянная смелость помогли ему и его спутнику сбить преследователей со своего следа. На Эдмонтон-стрит они вошли в многоквартирный дом и вышли через задний двор на Керзон-сквер. С того дня в Англии их больше не видели. Спустя примерно шесть месяцев в Мадриде в гостинице «Эскуриал» в своем номере были убиты некие маркиз Монтальва и синьор Рулли, его секретарь. Преступление это приписали нигилистам, но убийц так и не нашли. Инспектор Бэйнс заехал к нам на Бейкер-стрит с газетой, в которой описывалось темное лицо секретаря и властные черты, магнетические черные глаза и кустистые брови его хозяина. Мы не сомневались, что правосудие, хоть и с задержкой, наконец восторжествовало.
– Дело это развивалось довольно сумбурно, дорогой мой Ватсон, – сказал Холмс за вечерней трубкой. – Вряд ли вам удастся изложить его в форме короткого рассказа, которая столь дорога вашему сердцу. Оно охватывает два материка, в нем участвуют две разных группы подозрительных лиц, к тому же его изрядно усложнило и присутствие нашего друга уважаемого Скотта-Эклса, что, впрочем, позволило мне понять, каким изворотливым умом и чрезвычайно развитым инстинктом самосохранения обладал покойный Гарсия. Но удивительно во всем этом, на мой взгляд, что среди настоящего лабиринта возможностей мы, вместе с нашим достойнейшим коллегой, инспектором, ухватились за важнейшее, и это помогло нам пройти по неровной и извилистой дороге к решению загадки. Остались ли у вас какие-нибудь вопросы?
