– Очень интересно! – произнес Холмс, всматриваясь в эти жуткие мощи. – Что-нибудь еще?
Не говоря ни слова, Бэйнс подошел к раковине и протянул вперед руку со свечой. В раковине лежали конечности и разорванное на куски тело какой-то крупной белой птицы. Холмс указал на отделенную от тела голову с бородкой.
– Белый петух, – сказал он. – Чрезвычайно интересно. Действительно, все это весьма любопытно.
Но мистер Бэйнс приберег самые зловещие экспонаты напоследок. Из-под раковины он выдвинул цинковое ведро, наполненное кровью, потом взял со стола большое блюдо, на котором кучкой были сложены небольшие куски обуглившихся костей.
– Какое-то существо было убито и сожжено. Мы выгребли это из камина. Утром сюда приезжал врач, он говорит, это не человеческие кости.
Холмс улыбнулся и потер руки.
– Инспектор, я должен поздравить вас с таким незаурядным делом. Ваши силы, не в обиду будь сказано, превосходят ваши возможности.
Глазки инспектора Бэйнса блеснули от удовольствия.
– Вы правы, мистер Холмс, мы у себя в глубинке, можно сказать, скучаем. Дела наподобие этого дают рядовому инспектору возможность проявить себя, и я надеюсь, что не упущу ее. Что вы скажете об этих костях?
– Думаю, это ягненок. Или козленок.
– А белый петух?
– Очень, очень необычный случай, мистер Бэйнс. Я бы даже сказал – уникальный.
– Да, сэр. В этом доме, видно, жили очень странные люди и занимались очень странными вещами. Один из них мертв.
Возможно ли, чтобы его спутники пошли за ним и убили его на дороге? Если это сделали они, им от нас никуда не деться. Все порты уже под наблюдением. Но лично я придерживаюсь другого мнения. Да, сэр, я считаю, что все совсем не так.
– То есть у вас есть своя версия?
– И я намерен сам ее разработать, мистер Холмс. Вы человек известный, а мне еще только предстоит заработать имя. Я был бы рад, если бы потом мог честно сказать, что раскрыл это дело без вашей помощи.
Холмс от души рассмеялся.
– Ну ладно, инспектор! – сказал он. – Вы идите своей дорогой, а я пойду своей. Можете обращаться ко мне в любую минуту, я буду рад поделиться тем, что мне удастся выяснить. Я полагаю, в этом доме я уже увидел все, что хотел, и терять здесь время я не буду. Au revoir[30] и удачи!
Многочисленные, неразличимые для посторонних глаз, едва уловимые признаки в поведении и внешнем виде Холмса подсказывали мне, что он уже напал на след. Любой человек, не знающий его так хорошо, как я, сказал бы, что он, как всегда, невозмутим и спокоен, но все же блеск в глазах и ускорившиеся движения, выдававшие сдерживаемое нетерпение и даже напряженность, свидетельствовали о том, что игра началась. По своему обыкновению, он ничего не рассказывал, а я по своему – не задавал вопросов. Мне было достаточно того, что я участвую в этой охоте и прилагаю свои скромные усилия для поимки дичи, не мешая напряженной работе этого великого разума. В свое время мне будет открыто все.
Поэтому я приготовился ждать… Однако постепенно, с нарастающим сожалением я начинал понимать, что ожидания мои напрасны. Дни шли, а мой друг не продвинулся вперед ни на шаг. Однажды утром он уехал в город и вернулся только к обеду. Мне лишь случайно стало известно, что ездил он в Британский музей[31]. Если не считать этой экскурсии, он проводил дни в долгих прогулках, часто в одиночестве, или болтал с многочисленными местными сплетниками.
– Ватсон, я уверен, неделя, проведенная в деревне, будет для вас бесценна, – заметил как-то он. – Согласитесь, приятно наблюдать, как на ветках появляются первые зеленые листья, а орешник снова покрывается сережками. Пытливый человек, вооружившись лопатой, жестяной коробкой и простейшим справочником по ботанике, обнаружит здесь немало интересного.
Он и сам с этим снаряжением не раз отправлялся на вылазки, но возвращался вечером с весьма скудным уловом.
Иногда, бродя по окрестностям, мы встречались с инспектором Бэйнсом. Когда он приветствовал моего друга, на его толстом красном лице появлялась улыбка, а глаза начинали блестеть. О том, как продвигается его расследование, сельский детектив почти ничего не говорил, но и из этого малого мы делали вывод, что он тоже не совсем доволен развитием событий. Однако я должен признаться, что был порядком удивлен, когда примерно на пятый день нашего пребывания в Эшере увидел в утренней газете набранный крупными буквами заголовок: «ОКСШОТТСКАЯ ЗАГАДКА РАЗГАДАНА. ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ УБИЙЦА АРЕСТОВАН». Когда я прочитал заголовки, Холмс подскочил в кресле, словно его ужалила оса.
– Что? – вскричал он. – Неужели Бэйнс взял его?
– По все видимости, да, – сказал я и прочитал следующее: «Сильное волнение охватило Эшер и его окрестности, когда вчера вечером стало известно об аресте, связанном с оксшоттским убийством. Напомним, что мистер Гарсия, проживавший на вилле Вистерия-лодж, был найден мертвым на Оксшоттском пустыре со следами насилия на теле. Ужасные раны не оставляли сомнения в том, что он был жестоко убит. В ту же ночь слуга и повар мистера Гарсии скрылись, что указывает на их возможную причастность к этому преступлению. Было выдвинуто предположение, которое пока еще не нашло подтверждения, что убитый, возможно, хранил у себя дома ценные вещи и что их похищение и послужило мотивом убийства. Инспектор Бэйнс, которому поручили расследование, направил все силы на то, чтобы установить местонахождение беглецов, и у него были веские причины предполагать, что они не покинули окрестностей Эшера, а отсиживались в каком-нибудь заранее подготовленном убежище. Однако с самого начала не оставалось сомнений, что преступникам не удастся скрыться от правосудия, поскольку повар, согласно показаниям некоторых торговцев, которым случалось мельком видеть этого человека через окна виллы, отличался очень необычной внешностью. Он мулат, огромного роста, с кожей желтоватого цвета и ярко выраженными негроидными чертами очень некрасивого лица. Этого человека видели и после преступления, когда в тот же вечер он совершил дерзкую попытку проникнуть в Вистерия-лодж, где встретился с констеблем Волтерсом и едва не был им задержан. Инспектор Бэйнс, посчитав, что подобный визит наверняка должен был иметь какую-то цель, и, следовательно, может повториться, покинул дом, но оставил засаду на прилегающем к нему участке, поросшем густым кустарником. Вчера вечером подозреваемый угодил в ловушку и был задержан после ожесточенной борьбы, в которой констебль Даунинга сильно пострадал от зубов дикаря. Скорее всего, когда задержанный предстанет перед судом магистратов[32], полиция потребует оставить его под стражей для дальнейшего расследования, поскольку с его поимкой связаны большие надежды на раскрытие преступления».
– Нужно немедленно увидеться с Бэйнсом, – воскликнул Холмс, хватая шляпу. – Как раз перехватим его, пока он не ушел.
Пробежав по деревенской улочке, мы, как и предполагали, увидели инспектора, выходившего из дому.
– Еще не читали, мистер Холмс? – спросил он, протягивая нам газету.
– Читал, Бэйнс, читал. Позвольте мне дать вам дружеский совет. Даже, скорее, высказать предостережение.
– Предостережение, мистер Холмс?
– Я довольно серьезно подошел к этому делу, и, видите ли, не вполне уверен, что вы находитесь на правильном пути. Мне бы не хотелось, чтобы вы предпринимали какие-то серьезные шаги, если не будете полностью убеждены, что поступаете правильно.
– Вы очень любезны, мистер Холмс.
– Очень прошу вас прислушаться к моим словам.
Не уверен, но мне показалось, что мистер Бэйнс подмигнул моему другу.
– Мы условились работать независимо, мистер Холмс. Я так и делаю.
– Что ж, очень хорошо, – сказал Холмс. – Прошу меня простить.
– Что вы, сэр, я не сомневаюсь, что вы просто хотите мне помочь. Но ведь у нас всех свои методы, мистер Холмс. У вас свои, у меня свои.
