Нет, Юрию нисколько не было стыдно. Математику, которого Павел тактично не трогал тоже. А Катя, устало присев на стол, сказала:

- Оставьте это. У меня было время подумать. По возвращении в лагерь или в институт я напишу заявление. Я уже не верю, что меня когда-нибудь допустят к практической работе.

- Не горячитесь Катя. - сказал один из математиков. - Я когда-то тоже просто обрабатывал чужие модели. Тоже занимался простыми вычислениями. Все через это проходят.

Катя отпила из пакета, и я заметил, как зло она посмотрела на ведущего математика, подозревая, что именно его модели просчитывал говоривший. Но, переведя взгляд, она сказала:

- До того, как я занялась проблемами энергетических переходов, я работала в группе Кайлиса. И была ведущим специалистом. Именно я подготовила, провела и результировала эксперимент с девятью зеркалами. Я получила скачкообразное увеличение получаемой энергии и доказала возможность использования энергии вакуума. Я не начинающая дурочка, считающая, что ее несправедливо держат на задворках. Я специалист и раз уж я включена в проект, раз мне не отказали сразу, а допустили к работе, я справедливо хочу, чтобы мои знания использовались. Чтобы я могла разрабатывать и проводить пусть не собственные, пусть чужие эксперименты, а не сидеть снимать и обрабатывать показания, которые может обработать даже он. - Катя почему-то указала на меня. Я с некоторой досадой подумал, что она слишком низкого мнения о моих интеллектуальных способностях раз сказала слово «даже».

- Да. - согласился неожиданно Павел. - Вы не начинающая дурочка. И оставим этот разговор. Приедем в лагерь, я жду вашего рапорта на отчисление из моей группы. У меня нет гениев и дебилов. Я привык, что все мои сотрудники относятся уважительно к друг другу. Вы, наверное, слишком гениальна для моей команды. Я не думаю что мы сработаемся. Хотите, возвращайтесь в институт. Хотите, покидайте и его. Но я с вами работать не хочу. Павел оставил пакет с вином на столе и, обращаясь к окружающим, сказал:

- Извините, кажется, я забыл в своей комнате одну важную вещь. Когда он вышел именно Швецов, покачав головой сказал:

- Катюх, ты дура.

Никто вслух таких слов понятно не повторил, но все заулыбались. А Катя поднялась и отвечая Швецову сказала:

- Я и так знаю это.

Она взяла свою довольно объемную сумку и, не говоря никому ни слова больше, вышла из столовой.

- Она не начинающая дурочка. - подняв палец вверх сказало светило математики. - Она просто дурочка. Созревшая и готовая к употреблению.

Многие засмеялись. Я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь. Тему стали развивать, и вскоре математик уже рассказывал о собственном подобном опыте общения.

- Я когда работал в лаборатории при институте проблем турбулентности, пришел к выводу что хоть женщины и усидчивы и им можно поручать довольно непростые задачи, но работу в полевых, так сказать, условиях им поручать нельзя. Длительное пребывание вдали от дома от родных плохо сказывается на них. Когда мы перешли к экспериментам в различных средах, то полигоны были раскиданы по всему земному шару. От вод Адриатики до разряженного воздуха Эльбруса. Я лично смог первый раз побывать в своем доме в Шлиссельбурге только через полгода. Стоит ли говорить, что я на себе ощутил, что такое уставшие от оторванности женщины. Я насмотрелся и истерик гораздо безобразней этой и при мне случилась даже одна попытка самоубийства. Да-да, самоубийства. И больше того, мне потом пришлось давать показания, так как эта сотрудница обвинила именно меня в доведении ее до этой грани. Представляете? С тех пор в моей команде никогда не работают женщины. Увольте, я больше не хочу доверять их слабым нервам и образному мышлению.

Кто-то с пониманием кивал, а я подумал, что не в первый раз слышу такие интонации и речи. Словно он извиняется. Словно он оправдывается сейчас, так как неуверен, что ему поверили тогда. Странные мысли мне пришли в голову.

Раздался мелодичный сигнал, и голос оператора сообщил через настенный динамики:

- Готовность пять минут. Вагон уже на подходе. Поедем с комфортом. Всем одеваться!

Мы поднялись и направились к выходу из столовой. Потом дружно поднялись на нулевой этаж и прошли в тамбур со скафандрами. Мне предложили забрать мой уже практически дезактивированный за такое время, проведенное в растворе. Я оделся думая, что и правда бы не отмазался перед снабженцами за пропавший скафандр и, с шлемом наготове, стал ждать команды на выход. В дверях со своей сумкой появился Павел и спросил:

- А где Катерина? Наверное, не подумав, Вовка сказал:

- Решила воспользоваться советом и остаться проверить размажет ее или нет.

Дико поглядев на моего друга, Павел ни слова не говоря, бросил сумку и выбежал из тамбура.

- Ты дубина! - сказал я усмехаясь. - Он когда вернется тебе одно место оторвет.

- А что я еще мог сказать? - улыбался довольно мой друг - Катьки-то и в самом деле нет. Я, ухмыляясь с нагловатой физиономии друга, сказал:

- Может она в туалете или еще где… Голос оператора в динамиках сказал:

- Вагон подан! Все я ставлю аппаратуру в автоматический режим. Без меня не уезжайте только. Швецов, одевая шлем и застегивая его, сказал глухо:

- Не телимся! Одевайте каски. И группами по пять человек за мной.

Он первым вошел в следующий тамбур и, пропустив еще четырех человек, закрыл за собой. Над дверью загорелась красная лампочка. Подходя к выходу, Вовка заявил подражая интонациям Швецова:

- Следующий я, Коха и вы трое. - он указал на математиков нетерпеливо переступающих с ноги на ногу у входа.

Когда цвет лампочки сменился на зеленый, и мы готовились выходить, в тамбур вбежал с небольшой сумкой на боку молодой оператор и немедленно начал одеваться в один из выложенных предварительно Швецовым скафандров.

Войдя в тамбур, мы закрыли за собой дверь, и система мурыжила нас две минуты, не выпуская дальше, словно давая возможность одуматься. Но загорелась над входом зеленая лампа и мы решительно перешли в следующий тамбур. Так же постояв там с две минуты пока нас выпустят мы прошли в дезактивационный отсек. А за ним уже открылся перрон и необычный огромный вагон на монорельсе. Дверь в вагон была раскрыта и мы поспешили убраться с перрона. Закрыв за собой дверь мы стали ждать пока сработает какая-нибудь автоматика и нас впустят внутрь. Она и сработала, обдав нас дезактиватом и впустив сушиться в следующий отсек. Там в потоках ветра мы стояли минуты три пока по скафандрам лупили горячим воздухом. Дальше мы попали в сам салон. Высокие и широкие пластиковые кресла рассчитанные на человека в скафандре. Экраны заменяющие окна, чтобы сгладить неудобства поездки. И конечно шкафы с запасными баллонами и скафандрами в дальнем конце вагона.

- Кофе и чая тут не дождешься. - сказал из одного дальнего кресла Швецов и предложил нам садиться, пока ждем остальных.

Мы присели и я даже пристегнулся на всякий случай. После кувырканий в тракторе, я к ремням безопасности стал относиться уважительней. Вовка, презрительно хмыкнув на мои движения, только вслух удивлялся новой технике на нашем монорельсе.

- Техника старая. - сказал Швецов. - Эти вагончики на Луне и Марсе исправно бегают.

- Аааа, - протянул Вовка. - Тогда все понятно. Защита у них хорошая?

- Нормальная. - неопределенно ответил Швецов и замолчал рассматривая на экране перрон. Через некоторое время вошли еще трое человек и, рассевшись, сказали:

- Сейчас там Павел и Катя уже одеваются.

- А что вы их не подождали? - Удивился Швецов.

- Они только вошли, когда мы уже в тамбур заходили.

- Дезактивата не напасешься по одному два человека ходить. - пробурчал Швецов недовольно, словно это было его хозяйство.

- Да ладно… - сказал сидевший рядом с ним. Из-за скафандра я его не узнал, но мне показалось, что это был Юрий.

Катя и Павел появились только через десять минут, когда многие уже откровенно нервничая поглядывали на часы. Только они вошли, как на них накинулись с упреками: