- Никому не говори, что ты был зеком. Может быть если станешь великим ученым государство будет тебя в пример ставить что вот мол оступился но каким стал, но наши не поймут… как так, они из приличных семей, получившие отличное образование, связавшие свою жизнь с наукой и с ними такое вот чудо… с уголовным прошлым. Так что молчи. Грустно улыбнувшись я сказал:
- Я и молчу. Я уже так привык, что меня все принимают не за того какой я есть на самом деле…
- А какой ты есть на самом деле? - вдруг взорвалась тихим яростным шепотом Катя. - Наивный дурачок верящий в справедливость, честь, правду, после всего что я тебе показала там? Ты винтик государственной машины. И ты сам выбрал этот путь. Причем так усердно по нему идешь, что даже я удивлена. Я смотрел на Катю и не понимал что на нее нашло.
- Что с тобой? - не удержался я от вопроса.
- Что со мной? - переспросила она зло. - Со мной все классно, если ты не заметил. А вот что с тобой я не понимаю. Допивай! Пойдем поговорим ко мне.
Но мы вышли из бара и направились не к ней, а пешком вышли за ворота лагеря. Стоящий на КПП солдатик откровенно недоумевал чего нас понесло в такую темень наружу.
Но темно было условно. Яркие, невероятно яркие звезды освещали небосклон. Да и огни базы давали достаточно света что бы не спотыкаться на ровном месте.
- Ну и зачем мы сюда пришли? - спросил я открывая банку с тоником что купил при выходе из бара.
- Поговорить.
- Здесь говорить будем? - спросил я с язвой.
- Да. - коротко ответил Катя и закурив спросила: - Ты знаешь что мне тяжело с тобой?
- Я вроде не туплю, не мешаю, стараюсь помочь тебе. - сказала я пожимая плечами.
- Я не об этом. Я сама нахожу тебе работу. Убеждаю себя, что ты просто сотрудник. Что у нас с тобой больше ничего нет. Что у меня есть любимый. Но это же бред. Бред саму себя убеждать что я люблю Андрея, а не тебя. Когда его нет я смотрю на тебя и думаю какая я дура. Причем не могу понять. Дура потому что вообще с тобой связалась или потому что предпочла Андрея. Постоянное общение в лаборатории меня начинает доводить. Просто бесить. Я даже причины-то этого раздражения понять не могу. Бесит все в тебе. И как ты аккуратно работаешь. И как к тебе уважительно относится этот старик, Сергей Игнатьевич. Бесит то что ты больше месяца здесь а так ни с кем из моей команды не подружился. Ужасно нервируют вечные разговоры о том чтобы от тебя избавится. А я как дура стою на твоей стороне и хотя сама бы с удовольствием прогнала тебя. Выдумываю причины чтобы тебя оставить…
- Я знаю. - перебил я ее и выкидывая опустевшую банку в темноту. - Кирилл буквально час назад рассказал какая я сволочь раз от меня нельзя избавится. Я только не понял чем вам мешаю? Может у вас ежевечерние оргии и при мне вам просто неудобно так ты им скажи, что я не консервативен и просто тактично буду уходить.
Кате хватило разума понять, что я просто прикалываюсь над ней, и она сказала:
- На оргии я бы тебя точно пригласила. Как образец для подражания. Я засмеялся, но Катя уже серьезно продолжала:
- Есть вещи, которые важнее личной жизни…
- Это я помню звучало в пропагандистском ролике призывающему брать в детских домах детей на усыновление…
- Я не видела. - призналась Катя и сказала: - Пожалуйста не перебивай меня. Мы занимаемся не только обрабатыванием моей теории. Но и помогаем другим группам исследователей. И некоторые группы… как бы это сказать.
- Скажи как есть. - порекомендовал я и буркнул первое что пришло в голову: - Ведут не совсем законную игру. Катя молча покивала и через пару минут словно очнувшись сказала:
- Точнее совсем незаконную. Их исследования запрещены отдельным приказом, даже кипой приказов. Но настоящих ученых не остановишь бумажками. Они находят средства иногда выпрашивают у своих единомышленников оборудование в аренду и продолжают изучать это…
- Это?
- Я не хочу что бы ты знал лишнее. Сегодня ты видел куски обгоревшей плоти. И если не слепец, то заметил среди них и человеческий образец. Если бы ты был более любопытен и знал бы где и что искать то нашел бы заметку в новостях по лагерю что вчера на объекте заживо сгорел один из биологов группы Артемьева. И конечно, если бы ты постарался бы то добыв его ДНК из информационной базы и сравнив с образцом…
- Ну, да, понял бы что это его останки. И дальше что…
- Видишь тебе дальше ничего… ты даже не задался вопросом почему человеческий образец оказался среди образцов животных. Я раздраженно сказал:
- Кать, ты либо определись хочешь ты мне все рассказать или нет. Потому что таким Макаром я сейчас и так все пойму. Неудачные эксперименты на животных. Трагедия при неосторожном обращении с оборудованием и погиб человек. Или он хотел рассказать об этих исследованиях и сообщники опасаясь его отправили вслед за этими животными. В общем вариантов много, но они интересны только Службе контроля да службе безопасности нашей базы. Но не мне.
- Вот-вот. Но не тебе. А мы с этим напрямую работаем. Понимаешь теперь почему моя команда так хочет избавится от тебя и от прикомандированного физика? Им просто страшно. А я… И мне страшно. Знаешь чего я боюсь…
Я пожал плечами и ничего не ответил, а Катя неожиданно взяв меня за ремень брюк призналась:
- Я боюсь что ты захочешь мне отомстить. Или Андрею. Он в этом больше завязан чем я. Что ты просто расскажешь о чем невольно узнаешь в нашей лаборатории.
Как же мне стало тошно в тот момент. Тошно, тоскливо, брезгливо. Сжав челюсти и боясь плаксиво возмутится ее обидным для меня словам, я жестко взял руку Кати и отцепил от своего пояса.
- Екатерина Александровна, вам стоит получше выбирать знакомых… они ведь знатные стукачи. К примеру вот Альберт Кох с которым вы имели неосторожность сожительствовать, он же старый сотрудник органов безопасности. Посмотрите скольких врагов существующего строя он помог справедливо отправить в заточение. А вы делили с ним не только кровать, но и ваши тайны… как вы неосторожны. Отпустив ее руку я развернулся и пошел на проходную.
- Алька! - крикнула мне вслед Катя.
Держась из последних сил чтобы просто в голос от такого не завыть я крикнул через плечо:
- Иди проспись, дура!
В комнату я вломился не особо церемонясь. Кирилл проснувшись пробурчал мне чтобы я скромнее себя вел. Услышав в ответ чтобы он повернулся к стенке и забыл, как вообще тявкать в мою сторону, он вытаращил на меня глаза собираясь возмутится.
- Только слово и ты пожалеешь значительно больше, что вам не прислали девочку биолога.
Надо признать, что Кирилл был не из тех кого можно было запугать вот так сходу. Он поднялся с постели и вскинув брови спросил не борзо ли я себя веду? Вместо слов я просто нанес удар ему в живот проворачиваясь всем телом. Кирилла сложило пополам и задыхаясь он осел на пол. Лицо его покраснело, из глаз катились слезы боли и обиды, а я стоя над ним еле сдерживался чтобы не добить его. Я удержался от втаптывания парня в пол и просто процедил ему шепотом опасаясь вездесущих устройств контроля:
- Мне осточертело что все вокруг считают меня человеком второго сорта. Теперь я им просто стану. А ты Кирилл будешь это терпеть. Потому что если ты терпеть не будешь, то всех заинтересует передача данных с твоего личного видеофона, запрещенного на территории лагеря, в Москву. И в этих данных они найдут человеческий образец. И их заинтересует, как это человек попал в вашу мясорубку вместе с животными. Ты все понял? Будешь паинькой?
Я думал он начнет меня обзывать последними словами и пытаться как-то сопротивляться, но вместо этого он просто кивнул. Мне этого было достаточно. Я забрался на свою койку, а он кое как поднявшись с колен и продолжая ронять слезы вышел из комнаты прочь.
Утром в лаборатории только я и Сергей Игнатьевич работали в штатном режиме. Мой босс был весел и доволен проведенным накануне вечером в компании своих немногих знакомых на этой базе. А я… а мне просто нравилось ни о чем не думать и сверяя результаты поступившие еще вчера с моделью Сергея Игнатьевича восхищаться его знаниями. Все угадал. До последнего всплеска. До еле заметного затухающего колебания.
