Менеджер все еще распинался, советуя мне одуматься и не подписывать контракт. Он убеждал меня что институт и он в частности найдет достойное место такому целеустремленному молодому человеку. Но я с улыбкой пробежался глазами по контракту и своей ручкой подписал его. Вернув его смутившемуся менеджеру я сказал:
- Спасибо огромное за то, что пригласили меня. Я ждал именно либо одного, либо вот этого второго предложения. Я действительно немного знаком со спецификой работы на этом объекте. И думаю что я там принесу пользу и сам наберусь знаний и опыта. А «блокаду»… я ее уже проходил. Не так страшна защита, как ее отсутствие. Менеджер вскинув брови покивал вдумчиво и сказал:
- Хорошо. Раз вы так решили… Я отправлю вторую часть в министерство, а тот эту половину заберите сейчас. - Он протянул мне листок-«подкладку» на котором тоже отпечаталась моя подпись. - Поздравляю вы первый из вашей группы, хотя вы в этой группе и недавно, кто подписал контракт на практику.
Сложив листок и спрятав его под чехол электронной планшетки я поднялся и попрощавшись покинул менеджера.
Все. Все кончилось. Человека подписавшего контракт ни один преподаватель в здравом уме не станет валить лишний раз на экзамене. Ни один менеджер по подбору персонала при институте не позволит подпортить репутацию заведения. Ни один ректор не будет держать преподавателей не способных соблюдать корпоративную этику. Так что меня даже если не захочу выпрут теперь из института. Хотя борзеть не стоит. Есть предел за которым институту легче опозориться, не выполнив подготовки по срокам, чем поставив деревянного выпускника.
Дома я показал контракт и признался честно родителям, что собираюсь вернуться в Дикое поле. Мама еще не пришедшая в себя после работы обомлела.
- То есть туда куда посылают каторжников и уголовников ты едешь самостоятельно? Добровольно? Учеба сынок не пошла тебе на пользу…
Я усмехнулся, но, что тут было сказать. Отец только хмыкнул и попросил не пугать его такими шутками. Когда же я убедил его что не шучу и выполню условия контракта он расстроился и весь вечер со мной ограничивался лаконичными фразами. Только ближе к ночи мама и отец позвали меня в свою спальню.
- Ну хорошо. - сказала мама. - Но я надеюсь это только на время практики. Как ты и говорил? Чтобы просто не терять времени?
Я не смог сказать что посмотрим как там сложиться. Я просто кивнул попытавшись ее успокоить:
- Там дикие места. Неужели ты думаешь, что я бы там жить остался? Но как практику в знакомом месте я лучше не могу придумать.
- Точно потом не получится что тебе там понравилось и ты решишь остаться в этом своем Диком поле? - переспросил отец. Пришлось отвечать:
- Мам, Пап… Я бы не стал загадывать. Там работает Катя. Так она даже в отпуск оттуда не уезжает… Говорит работа интересная.
- Так ты из-за этой… я то думала у тебя в голове и правда наука, успех, работа… - расстроилась и громко запричитала мама. - А у тебя одни девки на уме. Ты уже не мальчик! Ты должен подумать о той работе, где будешь потом и трудится. Надо оставаться в Москве. Заводить связи. Работать в нормальных престижных компаниях.
- Не только мам… - ответил я прерывая правильные речи мамы. - Я действительно готов к работе там. Я не представляю, как я буду работать три года каким-нибудь синтез техником кашку для детишек синтезировать. А там. Там слишком много интересного. Там настоящая работа.
- Ты практикант! - возмутился отец. - Даже у нас практикантов дальше операторов контроля производства не ставят. А ты кем там будешь? Чернорабочим? Или мусор со столов разгребать? Невесело усмехнувшись, я признался:
- Скорее всего мусор со столов. К работе оператором контроля оборудования там без десяти минут докторов ставят. Оценив мои слова мама замолчала, а отец, пройдясь по комнате сказал:
- Мы тебя еле вытащили с твоими болячками… ты опять потом будешь по полгода в санаториях спинной мозг лечить и кровь чистить?
- Не думаю, что меня как практиканта пошлют туда, куда посылали как осужденного.
- Логично. - пришлось признаться отцу. Но маму это слабо утешало.
Надо отдать должное моей маме. Она приняла самое мудрое в той ситуации решение.
- В общем так. Пусть все идет, как идет. Алька уже не мальчик. Ты уже взрослый. - сказала она разглядывая меня словно первый раз увидев. - Будет день и будет пища. Когда наступит время уже ехать, и если ты передумаешь, мы сможем оплатить неустойку государству за отказ. Если не передумаешь, то у тебя хоть небольшой, но опыт есть. Ты уже сам знаешь, когда стоит себя поберечь.
Но сдав через пять месяцев дипломную работу вкупе с никому уже не важными и ненужными зачетами и экзаменами я не отказался от контракта.
На вокзале меня кроме родителей провожали и все мои немногие приятели по институту. Желая мне удачи они даже кажется мне в чем-то завидовали узнав, что вместо трех лет я прокантуюсь до полного диплома всего год. И пока они будут всего лишь практикантами я ужу стану полноправным специалистом. Говорить о том, что я значительно старше их, и что мои ровесники давно уже стали спецами я не решался. Зачем обламывать людям удовольствие зависти.
К чести моих товарищей еще с первого и второго курса мой пример вдохновил многих на попытки сдавать экстернатом экзамены. Не у всех получалось. Не все видели в этом как я какой-то особый смысл, но кто-то упорно шел через «не могу» или через «НООТРОСТАЗ» к последнему экзамену.
В поезде я просто спал. Просыпался шел в туалет и снова спал. И не потому что я не высыпался до этого. Просто длительная подпитка медикаментами сказывалась. Теперь в их отсутствие мозг начинал вести себя иногда несколько неадекватно. Организм перестраивался. Тело было вялым и словно разбитым. Я еще не проходил комплекса химиотерапии по защите тканей и органов от радиации, но эта моя ломка можно сказать была репетицией перед грядущей.
На вокзале Погребня я вышел словно приехал к себе на дачу. Вдохнул сухой чистый воздух и жмурясь на солнце долго стоял приходя в себя от нахлынувших воспоминаний. Рассматривая станцию я даже изменений-то не заметил. Все та же зазывная надпись на привокзальном кафе. Все те же вечные патрули, мнущиеся в тени акаций. Все тот же хищный взгляд мужика с рекламы давно устаревшего морально электромобиля от «Звезды». Наверное, эти неприхотливые машинки еще пользуются здесь в провинции популярностью. Иначе бы не висел плакат без малого три года. Надо было же куда-то сбывать избытки перепроизводства. Так почему не в провинцию, которая все съест главное только качественно убеждать ее, что трехлетняя классика трижды модна.
В Погребне мне было необходимо явится по предписанию в комендатуру, но где она находится я понятия не имел. Обращаться к патрулям не хотелось, но пришлось. Мне подробно все объяснили, правда, не забыв проверить паспорт и приписные документы.
В комендатуре я получил пропуск в Погребень -12 и поперся обратно на вокзал покупать билеты. От путешествий по раскаленным улочкам тихого городка у меня откровенно уже начали меркнуть воспоминания и появилась старая спокойная усталость от этих длительных путешествий пешком или на трамвайчике. Я кажется уже не раз и не два в своей жизни пересекал вдоль и поперек этот городишко, но так и не понял, как на такой не большой в принципе площади проживает двадцать тысяч человек. Проходя мимо до боли знакомого подъезда, я уже хотел, плюнуть на предписание срочно явиться и заглянуть к Светке. Мне стало в тот момент жутко интересно, помнит ли она меня еще. Но я не пошел к ней. Была середина рабочего дня. Я был не уверен что она дома. Поторять тот цирк, который у меня случился перед отъездом очень не хотелось.
Добравшись обратно к вокзалу, я приобрел в кассе билеты до станции «Степная» по уверению кассира это и был Погребень-12 и вышел на перрон в ожидании нужного мне поезда.
Степная это оказалась не просто значительно дальше моего бывшего «дома», но и даже на другой ветке. И если наш лагерь располагался в открытой степи, то Степная в отличии от названия была настоящим оазисом среди высоких холмов. Пальмы, кипарисы, бамбуковые рощицы. Фонтаны и белые выжженные солнцем дорожки. Аккуратненькие белые домики со сверкающими металлическими крышами. Вокзал стилизованный под комплекс египетских пирамид из стекла. Кому нужна была вся эта роскошь посреди полупустыни? Я был в откровенном смятении чувств. Приятно, черт побери, но как-то слишком контрастно с тем пейзажем, что тек за окнами поезда пока я ехал сюда.
