- Ну, а что ты хотел. Как вы говорите… Это же Система. - она поднялась и сказала: - Знаешь… Я думаю, что тебе больше пока ничего рассказывать нельзя. Если бы ты загорелся желанием все знать я бы тебе до утра тут все показывала и рассказывала. Если бы ты возмутился узнанным, я бы тоже… пыталась бы тебя убедить что все это имеет право на жизнь раз устраивает большинство граждан. Но во так… Я не хочу видеть тебя в депрессии. Поехали домой.
Я сделал попытку объяснить, что мне все очень интересно, но она покачала головой и потянула меня в комнату, где осталась моя куртка и ее сумочка.
Через пару часов уже у нее дома, вспоминая все эти кордоны на выезде я лежал на диванчике, закинув ноги на спинку, и думал что, конечно, она права по-своему: если большинство это устраивает, если большинство довольно существующим порядком то, какое право имеет меньшинство навязывать другое мнение. Для меня оставалось только одно загадкой, а не врут ли мне и тут, говоря, что большинство все устраивает. Я поделился мыслями с сидящей за терминалом Катей, и она ответила:
- Не врут. На досуге посчитай всех, кто тебя окружает и кто чем недоволен. Родителей тоже посчитай…
Мне много времени не надо было, чтобы из всех кто мне был близок последний года выявить только двух недовольных. Того, кто сейчас ждал суда, да Вовку что еще не наигрался в героев революционеров. Была еще некая сомнительная студенческая организация у меня на факультете, и в нее могли входить кто-то из моих приятелей по институту, но так как я ничего об этом не знал то и назвать не мог. А, учитывая все мной понятое в тот день, то вполне могло оказаться, что эта организация порождение структур контроля и что там просто одураченные ребята, которые только думают, что им что-то не нравится. А на самом деле подрастут, получат удачное или не очень распределение, оценят заботу государства, предоставляющего в неограниченный по времени кредит квартиру, и больнее ничего и никогда не скажут против него.
- Тот кто сейчас в милиции… он неисправим. - сказала Катя, когда я ей назвал. - Уже нет. раньше быть может. Но тот кто способен убить вот так… буквально ни за что просто от страха… общество должно быть абсолютно невменяемым, чтобы не защищать себя от таких. Какие бы классные адвокаты у него не были, альтернативку он не получит. Пусть надеется на пожизненное. Высшую меру уже пару лет никто не приводил в исполнение, да и до того случая почти десять лет не было казней. Это не мораторий это здравый смысл. Коха, нельзя в обществе, где активно практикуется смертная казнь разглагольствовать о гуманности текущего строя. Только и всего… Я уже утомился оттого, что она меня называла кличкой, и сказал:
- Слушай, а можно с тобой договорится, принцесса, - я специально сделал намек на ее происхождение, - чтобы ты меня назвала только по имени.
- Я и так стараюсь. - сказала она и даже не повернулась. - И не называй меня принцессой. Меня так только отец называл. Но он очень серьезно это говорил словно он сам король. Я кивнул, но Катя не услышав ответа спросила:
- Хорошо, Алька?
- Угу. - промычал я. - Ты что там кстати делаешь?
- Читаю про твоего Вовку… - как ни в чем не бывало, сказала она. Я не поверил. Поднялся и подошел к терминалу.
На экране был довольно убористый текст, разделенный вместо параграфов жирными линиями.
- Мне просто стало интересно где он и что с ним стало. - сказала Катя чуть подвигаясь что бы и я мог прочитать. - Задала поиск в свободных источниках: фамилию и имя. Я же помню как его зовут. Он ко мне клеился две недели на ВБНК.
Она это сказала с улыбкой, а вот я даже не улыбнулся, прочитав, что она нашла информацию по нему на сайте Минюста. Прокрутив в самый низ текст с дрожью в голосе прочитал:
- …Арестован и осужден… решение суда номер…
- Так это когда было. Это же за ваши старые проделки. - отмахнулась Катя.
- Ты дату Катюх смотри! Найди мне это решение суда. Пожалуйста.
Катя быстро нашла решение суда и я прочитал его игнорируя стандартные витиеватые фразы ища только сам результат.
- Рецидив. Вот дурачок - негромко прочла первой и выругалась Катя. Пока я пытался найти это место она продолжила, скользя курсором: -. Запрет на альтернативную. Запрет на досрочное. Запрет на занятие должностей… так-с тут долго перечислять. Запрет на публичные выступления. Запрет на службу в армии. Запрет на пересечение границы двадцать лет. Копия отправлена представителю комитета стран участников договора о пресечении передвижения социально опасных личностей. Запрет на ведение издательской деятельности пожизненно. Копия отправлена в Минпечати…
Она читала, а я… я не верил. Словно это чья-то злая шутка. Я даже на секунду представил, что это сама Катя меня разыгрывает. Только то, что я сам знал этот ресурс Минюста досконально, свое дело в нем рассматривал когда-то, остановило меня в возгласе негодования.
- Пересмотр приговора может быть только по вновь открывшимся обстоятельствам. Точка. - как-то странно веселящимся голосом закончила Катя.
- А что смешного? - не выдержал я. - Что смешного что парня который спас эту долбанную ВБНК, сделал для страны огромную работу, сейчас упекли за какую-нибудь ерунду…
Кате, наверное, стало стыдно, она молчала какое-то время, перескакивая по страницам Сети, а потом найдя что искала зачитала уже жестким голосом:
- … участвовал в массовых беспорядках в городе Нижний Новгород, при задержании оказал яростное сопротивление, тяжело… ТЯЖЕЛО - повторила она с ударением - ранил сотрудника правоохранительных органов. На суде вел себя вызывающе. Оскорблял суд и государство. Признан виновным по всем статьям обвинения. С учетом отягчающих обстоятельств, тут перечислять долго тоже, осужден на девять лет лишения свободы с отбытием наказания в колониях ЦКИНа, с правом ЦКИНа использовать труд осужденного в рамках государственных задач. Я еще раз перечитал и спросил раздраженно:
- Что такое ЦКИН? Сто раз слышал и не знаю что это. Катя отъехала от терминала и сказала:
- Центральный комитет исполнения наказания при Минюсте. Но на самом деле это отдельная контора. Клали они болт на всех кроме Верховного Судьи. Они действительно решают госзадачи. Очень плотно когда-то работали с медиками. Когда надо было проводить клинические испытания на людях. Да и сейчас работают, наверное. Считай что это тоже альтернативка только в худшую сторону.
- Я уже понял. - сказал я.
- Да ты не думай они же там реально добровольцев из своих заключенных ищут. Если ты участвовал в экспериментах принесших реальную пользу, то на все запреты о досрочном освобождении можно плевать. Дело возвращается в суд и по «вновь открывшимся обстоятельствам» решение изменяется.
- Я думал это если найдутся доказательства его невиновности.
- Ну, и это тоже. - вяло сказала Катя. Она с тоской посмотрела на меня и спросила: - Ты сильно расстроился? Ты же говорил, что вы с ним поссорились тогда еще.
Я, не отвечая присел на корточки перед терминалом и раскрыв папку с сохраненными роликами митинга в Нижнем запустил тот, где ОМОН избивает кого-то. Я трижды просмотрел ролик, но так и не смог разглядеть даже близко лицо избиваемого. Но отчего-то во мне появилась такая уверенность, что это именно он там корчится под ногами бойцов в броне. Катя подъехала на стуле сзади и положила мне ладони на плечи.
- Прости. - сказала она почему-то.
- За что? - огрызнулся я.
- Что стала искать про этого… твоего. За то что тебе показалось что я рада что его посадили. Да и за то, что я наверное не много не понимаю тебя… Мне казалось что ты завязал с этим…
Я кивая ничего не говорил. Потом повернулся к ней и просто в отупении сел на пол у ее ног. Обнял их и спросил, уже заранее зная ответ:
- Ты никак не сможешь помочь ему?
Я чувствовал уперевшись лбом в ее острые коленки что она смотрит на мои волосы и медленно качает головой. Потом она вздохнула и прочитала снова из выдержки приговора:
- Тяжело ранил сотрудника правоохранительных органов. На суде вел себя вызывающе. Оскорблял суд и государство… - она подумала, что мне этого недостаточно и сказала: - Ему нельзя помогать. Не надо мараться. Не отмоешься потом.
