– Ты бы спал, – посоветовал Ли. – Неизвестно, как завтра обернется. Может, до рассвета поднимут.

– Зачем?

– Вот этого я не знаю. Спрашивай у своих богов.

– А у вас есть боги?

– Куда без них? – зевнул Ли. – Если человек не понимает сил природы, он их обожествляет. Или ищет вдохновителя, покровителя и одобрителя. И ободрителя. А так как все разные, то и вдохновения ищут разного. Не могут же, скажем, ремесленник, солдат и вор просить одного и того же? Вот тебе и Трудяга, и Вояка, и Укрыватель… – Ли назвал богов так, как вообще-то было нельзя. Вслух. Подразумевалось, что Трудяга немедля разозлится и шандарахнет молотом – почему-то ремесленники предпочитали кузнеца, а не ткачиху, например. Или Вояка явится средь искр, высекаемых его мечом из воздуха. А Укрыватель смолчит, но каверзу устроит… Впрочем, это не боги Ли, а Март предпочитал так их называть только про себя. Не верилось, что богам есть дело до того, чтоб подслушивать мысли неведомого им бродяги. А Ли опять заснул, не закончив высказывание. Эх, да кто ж его знает, может, и закончил. Просто не хочет говорить о своих богах. А судя по его ленивой иронии, относится к ним примерно так же, как и Март. Если не хуже.

Вот поднимут их завтра, до рассвета или после. А дальше? В пыточную уведут, если вздорная тетка победит, поручение дадут, если победит тот немолодой штатский? Так-то они вроде и решили, но кто знает хартингов, вдруг у тетки язык подвешен и она их уболтает? Вон как трепетно они относятся к формулировкам? Впрочем, чему тебя учил Ли? Не стоит бояться впрок, потому что это глупо. А когда реальная опасность приходит, бояться уже некогда. Следовательно, бояться не стоит вообще. Но если все-таки страшно, со страхом надо справляться, потому что, во-первых, глупо, во-вторых, некогда. И поспорь с ним?

Зачем им нужен именно Ли? Эльф? А что мы знаем об эльфах? А ничего, кроме сказок. Вон сколько сказок старательно подтверждал Ли за время их странствий, так подтверждал, что ясно становилось – именно что сказки. Как он тогда наворотил? Ллувердл… нет, не запомнил, конечно. А всего-то Линнар Файер Дарси. Красиво. И вряд ли правда. Вот уж тут Ли мог врать сколько заблагорассудится, потому что проверить невозможно. Он хоть и считал, что врать надо, только если иначе нельзя, все одно не гнушался. Да ведь и кончившиеся чернила у писаря не проверишь, так? Значит, надо спать. Чем парадоксальнее вывод, тем приятнее ему следовать. Автор – Ли.

Подняли их и правда до рассвета, сводили в непротопленную баню, хотя воды дали горячей, а потом выдали одежду. Не только справную, но и красивую, на неприхотливый взгляд Марта. Да и Ли без отвращения натягивал белье, плотную верхнюю рубашку практичного серого цвета, ладно сидящие штаны хорошего сукна, кольчугу, куртку с нашитыми металлическими пластинами. Так одеваются охранники у богатых людей. Так одевались Ли и Март в лучшие свои дни. Вот только кольчуг таких Март прежде не видал – легкая уж больно и блестящая, как серебро. Ли присвистнул, разглядывая ее, и получил увесистый тычок в поясницу – не медли, мол, одевайся. Сапоги оказались тоже точно по ноге, мягкие, на прочной подметке, удобные, словно разношенные, а ведь новенькие. Потом им вручили седельные сумки (значит, верхом?) и экипированных и нагруженных привели в тот кабинет. Были там трое: начальник тайной канцелярии (не знал Март, что это такое, но без труда понимал, что персона влиятельная и опасная), скучающий и наблюдавший. Тетки, слава богам, не было.

– Ну что? – просиял штатский. Начальник канцелярии. – Красавцы, а? Приятно посмотреть, что ни говори. Линнар Файер, готов ли ты надеть кольцо сдерживания?

– Готов, – без восторга ответил Ли, встал на колени, что само по себе было невероятно, он и в храмах на колени не становился, опустил голову, зато поднял руку. И штатский защелкнул у него на запястье тускло сияющий серый браслет. Рука Ли дернулась. Лицо тоже. Ого.

– Твоя очередь, недописанный Мартин, – повернулся к нему штатский. Если он из армии, почему мундира не носит? Ли, уже на ногах, хмуро сказал:

– Ты должен согласиться, Март. Принять. Смириться.

Ну, раз Ли говорит… Март встал на колени (тоже отвык это делать, разве что в тюрьме спину подставлял, ну так оттого, что там просто лавок для порки не было), повесил голову и поднял руку.

Очнулся он, похоже, не сразу. Солнце уже вовсю шпарило в окно. Левое запястье ломило, словно от ушиба, и было какое-то странное ощущение. Ли, как всегда не обращая внимания на присутствующих, гладил его по щеке. Это, наверное, была не ласка, Март думал, что Ли таким образом делился с ним силой. Или мужеством. Что требовалось на данный момент.

– Встать сможешь?

Март смог. Да что это такое? Тело повиновалось как-то странно, нехотя, словно и не его.

– Это пройдет, – уныло сообщил Ли. – Быстро пройдет. Очень больно было?

– Да он и не понял, – радостно захохотал тот, кого следовало слушаться безоговорочно. М-да, задачка… Вот не слушаться безоговорочно Ли умел. – Не переживай, Линнар, он не знал, что должно быть больно, и больно ему не было. Так, общий шок. Час-другой на свежем воздухе – и все пройдет. Ну, готовы? Пошли!

Март потащился следом. Ноге надо было два раза напомнить, чтобы она переставилась, а процесс этот стал трудным, будто Март был куклой из театра марионеток, руки-ноги дергались сами по себе… Но к концу лестницы, с которой он не скатился только благодаря поддержке Ли, стало легче, а на улице и вовсе получшело. По ровному идти получалось куда ловчей. Однако Март был поглощен задачей подчинения себе собственного тела настолько, что мало воспринимал окружающее. Ему выдали – о чудо! – меч в ножнах и длинный кинжал, к седлу был приторочен мощный двухзарядный арбалет и полный колчан коротких стрел. А вот Ли полагался короткий лук. Разумно. Он стрелок получше Вояки.

К стыду своему, Март не смог сам взобраться в седло, но хартинги, толпившиеся на конном дворе, даже не смотрели, как Ли его подсаживает, словно барышню.

– Сосредоточься, – прошептал Ли, – никаких мыслей, никаких чувств – только ты и твое тело.

Март так и сделал. Причем без труда – мыслей и так не имелось, да и чувств тоже. Запястье саднило. В таком вот отупении – или отстраненности? – прошло боги знают сколько времени, а потом он заметил цветок. Дикий крокус синел среди прошлогодней травы, и было это так умилительно, так свободно, что Март наконец очнулся и обнаружил, что они давненько выехали из города, что кругом весна, что копыта лошадей вязнут в грязи, называемой дорогой, что крокус вовсе не один, если окинуть взглядом окрестности, то яркие пятнышки на буром фоне мелькают тут и там, что Ли облегченно улыбается, один спутник смотрит в сторону с риском свернуть шею, а второй хихикает… Март глянул на него и тоже хихикнул. Тот сидел на лошади, как коза на колоде: отклячив зад и провиснув в пояснице. Сказал бы, как корова, да корова неспособна так егозливо вертеться.

– Ну, не умею пока, – без обид объяснил начальник. – Не подумал, что езда верхом тоже требует навыков, да ничего, наберу, дело нехитрое. Ну что, недописанный Март, много наврал про свою биографию? Разве ж так бывает, чтоб чернила кончались на полу-Мартине?

Март пожал плечами. Всяко бывает. Писари в бедных районах – пьянь подзаборная, бывшие студенты-недоучки, допившиеся до состояния… писаря, даже почерка приличного не имеют, а уж забыть долить чернил или перо запасное рядом положить – это вообще святое дело. Непоседливый начальник понимающе ухмыльнулся и приставать бросил.

Со стороны это выглядело обычно для центральных королевств. Едет в меру важная персона, сопровождаемая недовольным подчиненным и парой охранников. И дело обычное – охранять. От татей лесных (будто разбойники в горах не водятся), от зверей диких (будто дворовая собака не покусает), он нечисти нечеловечьей (будто человечьей не бывает). Слова клятвы уже подзабылись, да никто напоминать и не станет, потому что главное даже не охранять, а не допускать. Избегать нападений кого бы то ни было, потому что пока ты, понимаешь, грудью кидаешься на защиту вверенного тела, ему в спину из кустов стрелу зафигачат, вот и оправдывайся потом, что засады не заметил. Понятно, бывало и у Ли с Мартом, что не могли уберечь, с боем прорывались, чтоб хоть себя спасти – но уже когда спасать больше было некого. Клятвы клятвами, а слухи слухами, и вряд ли остался бы с целыми зубами тот, кто высказал бы мысль, что Ли и Март не до конца свой долг выполнили. У них была крепкая репутация, и без работы они оставались только из-за внешних обстоятельств. Например, не доходил ожидаемый караван, а у купцов денег не было или ума, и они обходились без охраны.