Следопыт вышел, сияя от счастья. В коридоре возле дверей стояли те же военные. Они с любопытством окружили мальчика, засыпая его расспросами. Но Макар молча оглядел их и проворчал коротко.

— Ничего не могу сказать, товарищи. Спросите командарма. А мое дело маленькое: молчать повелено.

С этими словами он сбежал по лестнице и, подойдя к мотоциклу, стал отвязывать от него свой парус, не обращая больше ни малейшего внимания на теснившихся вокруг него красноармейцев и детишек.

Не прошло и двух часов после описанного разговора Макара с командармом, как мальчик, сытый и тепло одетый в деревенское платье, уж катил на починенном мотоцикле в ту часть, где служил Егорка Сморчок.

Голые обледенелые поля с чахлыми озимями неслись мимо него, и, глядя на них, Макар вспоминал родную Украину, где и земля чернее, и хлеба на ней тучнее и гуще. Только теперь он почувствовал, как соскучился по своей родине, по ее приветливым хаткам, смотрящим так весело из-под нахлобученной шапки соломенных крыш. Серые бревенчатые избы, глинистые поля, казались ему чужими и враждебными, и он радовался непредвиденной возможности вернуться в далекие степи.

Дружок деловито бежал за мотоциклом и, оглядываясь на него, Макар размышлял о странном письме Мартына Граева. Что же наделал Дружок в Милорадовке? И что он мог наделать, — маленький рыжий пес, посланный за шапкой? Почему исчезла Любочка, и куда она делась? Чем виноват в ее исчезновении Макар? Все это были такие загадки, разрешить которые мальчик был еще не в состоянии, и горячее нетерпение разузнать поскорее все заставляло его прибавлять ходу своей машине. Как далеко еще ехать! И сколько опасностей может встретиться на этом пути до Донбасса, где ждет Макара его таинственный друг Мартын!

Короткий осенний день уже начинал смеркаться, когда Следопыт прикатил в деревню, где помещался штаб дивизии, при котором служил Егорка. По счастью, последний только что вернулся из поездки и теперь отдыхал, хлебая ложкой из котелка густые солдатские щи. Увидев приятеля, Сморчок страшно удивился и кинулся ему навстречу, чуть не опрокинув свой котелок.

— Макар! Какими судьбами? Да ты никак в отставку вышел! Почему ты не в солдатской одеже?

Следопыт, таинственно усмехаясь, подсел к нему и, ни слова не говоря, показал предписание, в котором значилось, что Егор Сморчок отчисляется из команды связи и направляется в тыл неприятеля для организации восстания. Сморчок даже ложку выронил от изумления и дико уставился на друга вытаращенными глазами.

— Еще что придумал?! — только и нашелся он воскликнуть. Тогда Макар рассказал ему подробно о письме Мартына и о том поручении, какое дал обоим мальчикам командарм. Все это привело Егорку в неописуемый восторг, и оба сейчас же помчались к начальнику команды связи, чтобы рассказать ему в чем дело и просить завтра же отправить их на Украину.

Начальник, молодой красноармеец со смышленым и хитрым лицом, сначала было ругнулся, что у него отнимают лучшего служаку, но прекословить не решился и объявил, пожав плечами:

— Что ж! Командарму виднее, кого куда направить! Завтра чуть свет собирайтесь в путь. До Барыбина я вас доставлю на двуколке, а дальше пробирайтесь пешком.

Барыбино было большое село, занятое красными войсками. От него тянулся дремучий лес, где бродили только дозоры, а за лесом начиналось уже расположение белых. Мальчикам предстояло перейти лес, добраться до станции железной дороги и сесть там в первый поезд, отходивший на юг. Самое трудное заключалось в том, чтобы проскользнуть мимо белых караулов и не быть ими задержанными.

Весь вечер прошел в сборах и в длинных разговорах о предстоящем путешествии. Сослуживцы Егорки, узнав, об его командировке, диву давались и расспрашивали ребят об их былых похождениях на Украине. Особенное любопытство вызывал Дружок: все ломали голову, каким образом пес умудрился наделать таких дел, разлучить помещика с его дочерью, превратить Балдыбаева в «тигра», как назвал его Мартын, и даже задержать, в конце концов, и самого Мартына на Украине, несмотря на его желание ехать зачем-то в Азию. Егорка не раз хватал Дружка за уши и, притягивая его к себе, спрашивал:

— Ну, расскажи же ты нам, рыжая морда, что ты натворил в Милорадовке?

Но Дружок только сладко жмурился и простодушно вилял хвостом, будто уверяя, что он тут не при чем.

Плохо спалось ребятам в эту ночь. Чуть свет оба уже были на ногах. Вся команда высыпала провожать их. Оба уселись в двуколку, взяли туда Дружка и тронулись в путь, сопровождаемые горячими пожеланиями счастливого пути:

— Ни пера вам, ни пуха! — кричали красноармейцы, махая шапками. — Поймайте, ребята, тигра да привозите его к нам: мы из него тут чучелу набьем!

До Барыбина езды было не больше часа. Распрощавшись со своим провожатым, ребята не стали задерживаться и тотчас углубились в лес, тянувшийся от самой околицы темной стеной молчаливых сосен и елей. Они нарочно выбирали места поглуше, шли без дороги, находя нужное направление по карте и компасу; итти предстояло верст десять, и первую половину пути они уже миновали, когда неожиданная встреча чуть не прекратила их охоту в самом начале.

Дружок, сам того не подозревая, едва не подвел ребят под беду. Они шли, углубленные в беседу, давно успокоенные безлюдьем леса, шли беспечно и не оглядываясь по сторонам. Пес рыскал в ельнике, вынюхивая заячьи следы. Ребята в пол-уха прислушивались к треску сухого валежника, сквозь который пробирался их рыжий приятель. Вдруг треск прекратился, раздалось грозное и вместе с тем жалобное рычанье, потом визгливый лай: казалось, Дружок накидывался на кого-то с лютым ожесточением.

В первую минуту ребята решили, что Дружок напоролся на неприятельский секрет. Но вскоре им пришлось оставить эту мысль: неприятель уж, конечно, ответил бы чем-нибудь на яростное нападение Дружка и, во всяком случае, принялся бы доискиваться, кому принадлежит собака. Теперь же ничто не нарушало спокойствия леса, только визг и необычайный лай Дружка бился под темными сводами елей.

— Чудно что-то! — решил Макар. — Я Дружка знаю: отродясь он так еще не лаял. Надо итти на выручку.

Они полезли в густой можжевельник, стараясь разглядеть что-либо среди сплетенных ветвей. Вдруг глухой, придушенный рев поразил их рев этот, казалось, выходил из-под земли, и от его ужасных раскатов мурашки бежали по спине. Ребята остановились, побледнев, как снег, лежавший на ветвях.

— Что такое? — одними губами прошептал Егорка, вцепившись в плечо другу. Следопыт весь так и вытянулся вперед, прислушиваясь и вглядываясь в глубину чащи. Страшный треск ветвей заставил их вздрогнуть. Рев стал слышнее. Преодолев свой испуг, мальчики рванулись вперед, и перед их глазами открылась маленькая лужайка, посреди которой стоял Дружок, ощетинившись, дрожа всем телом, с поджатым хвостом; теперь пес уже выл от ужаса, высоко задрав морду.

Взглянув по направлению этой испуганной собачьей морды, ребята увидели у корней насупленной ели кучу хвороста, под которой чернелась круглая дыра. Из этой дыры глядела на них страшная черная морда с маленькими, сверкавшими яростью глазами. Мальчики не успели еще сообразить, что это за рожа, как из дыры показались могучие лапы и громадное бурое тело, покрытое свалявшейся шерстью.

— Медведь! — крикнул Егорка отчаянным голосом и кинулся было наутек. Но Следопыт схватил его за руку и удержал на месте.

— Куда бежать? Он нас все равно догонит, — пробормотал он. — Валяй на дерево, только выбирай потоньше!

Медведь еще не успел вылезти из берлоги, как Егорка уже качался на верхушке тоненькой елки, с дрожью поглядывая на своего приятеля. Следопыт же, смекнув, что Дружку может прийтись очень плохо, схватил собаку под мышку и принялся карабкаться с ним на то же деревцо. Егорка сверху ухватил Дружка за шиворот, и через минуту все трое были в безопасности.

Медведь казался очень рассерженным. По-видимому, он только что забрался в берлогу на зимнюю спячку, а неугомонный Дружок нарушил его покой. Зверь сердито фыркал, ревел, подымался на задние лапы и пытался влезть на елку к ребятам. По счастью дерево было слишком тонко, и глупый Мишка срывался на землю. Порой он, охватив передними лапами ствол, раскачивал его туда и сюда, и ребятам приходилось напрягать все свои силы, чтобы не ссыпаться вниз, как сыплются груши. Дружок, дрожа всем телом, не переставал визгливо лаять.