Пока наш караван пробирался сквозь джунгли, к Сане подоспела помощь: его сообщники ушли недалеко и слышали всё, о чём Франтишек велел оповестить грабителей. Как только караван скрылся из виду, они вернулись к месту своего поражения и жадно набросились на то, что всегда остаётся в покинутом лагере. Сана слишком хорошо знал повадки разбойников и вовремя спрятал от них съестные припасы. Он ждал обвинений, и они действительно посыпались на него градом.

Однако шайка не отказалась от своих замыслов. Предводитель её решил идти по пятам за экспедицией. Может быть, то, что не удалось сегодня, удастся завтра!

Четыре дня караван продвигался в южном направлении, и наконец юный проводник объявил, что он узнаёт окрестности озера Петен. Франтишек тоже понял, что они приближаются к цели. Лес редел. Несколько раз взору удивлённых путешественников открывались обширные луга, окаймлённые крутыми обрывами, а длинные лесистые гребни гор постепенно снижались, переходя в долгожданную равнину.

— Пройдём ещё день, не меняя направления, — сказал Франтишек. — А вдруг повезёт? На окраине джунглей могут встретиться многочисленные виды орхидей. Нужно только отыскать подходящее место для шалаша.

Предложение Франтишека было встречено единодушным восторгом: все уже валились с ног от усталости. К тому же и припасы подходили к концу, а дичь на лугах и в лесных зарослях прямо сама просилась в руки. Еник уже предвкушал, как снова попытает счастья на охоте.

— Ещё день пути — и будем дома, — шепнул он Вацлаву, укладываясь спать.

Что имел мальчик в виду, говоря о доме? Шалаш, крышу над головой? Может быть… Или то место, куда они в течение целого месяца будут возвращаться изо дня в день? Возможно, и так. Настоящий дом, о котором он так горячо вспоминал, дом, где остались самые близкие ему люди, был очень далеко, настолько далеко, что даже надежда на возвращение летела обратно с середины пути, не в силах преодолеть бескрайнее море, которое простёрлось между Гватемалой и Европой.

По лугам и вдоль опушки леса идти было гораздо удобнее и легче. Взор, утомлённый джунглями, смог наконец без помех объять зелёное море трав, проследить за стаей птиц, взвившихся над болотом; грудь дышала свободнее на вольном просторе. К путникам, выбравшимся из тесного плена деревьев, кустов и лиан, вернулось хорошее настроение. Ослабевшие руки засунули ножи и топоры за пояс; притупившиеся чувства пробудились снова. Люди стряхнули с себя дурман тяжёлых ароматов, влажного душного воздуха.

А ночи! Роскошные ночи, когда под необъятным небесным сводом, обрызганным бесчисленными огнями мерцающих звёзд, дремлет земля! На юге небосвод темнее, и звёзды не кажутся прикреплёнными к вогнутому полушарию неба; наоборот, ты видишь, что прекрасные, дивные светила, трепещущие в тропическом воздухе, светят откуда-то из безмерной дали, отбрасывая радужные лучи в черноту пространства.

Багровый месяц стал над джунглями. Еник лежит — не шелохнётся. Он устал и отдыхает в тени трёх дубов, под которыми караван расположился на ночлег. Еник смотрит на кроны деревьев и мечтает… Если дядя Франтишек сочтёт нужным пополнить коллекцию орхидей, путешественники задержатся тут подольше.

Слева гремит, стонет, гудит лес, как обычно по вечерам. А справа простираются великолепные луга, усеянные бесчисленными цветами. Еник обратил на них внимание, как только путешественники добрались сюда.

Над лугами мелькают тени: там охотятся огромные летучие мыши. Неумолчно квакают лягушки, и лишь порой их однообразное пение прорезает резкий крик болотной птицы, похожий на свист стрелы, пролетевшей над головой.

Вдруг с той стороны, где стояли мулы, что-то закричали индейцы. Следует заметить, что животных привязывали как можно дальше от лагеря, ибо насекомые, привлечённые их запахом, не щадили и людей. Замечтавшийся Еник не сразу понял, в чём дело. Не успел он опомниться, как раздался выстрел, за ним — другой. Еник вскочил. Ни Франтишека, ни Вацлава не было видно, а крики не прекращались. Но вскоре они сменились ликующими возгласами. Еник бросился вперёд; в группе индейцев он распознал Франтишека, Хосе и Вацлава.

— Да нам просто повезло! — воскликнул Франтишек. — Тащите его к огню!

В суматохе никто не обращал на Еника внимания — все были заняты: в дружном усилии белые и индейцы волокли к лагерю что-то очень тяжёлое.

Скоро Еник узнал всё. Индейцы прибежали сообщить «дону Франсиско», что какой-то крупный хищник крадётся к ослам и мулам. Франтишек и Вацлав, не мешкая, схватили карабины и кинулись за ними. Они подоспели вовремя: ловкий хищник уже прыгнул на одного из животных. В темноте трудно было что-нибудь различить, и Франтишек решил просто отогнать зверя выстрелом, но прицелился, прежде чем спустить курок, — зверь упал и со страшным рёвом заметался по земле. Стрелок подбежал ближе и приложился ещё раз. Грянул выстрел, рёв оборвался, а вскоре прекратились и конвульсии. В то же мгновение к раненому хищнику подскочили индейцы с мачете, но в них уже не было надобности: зверь был мёртв. Его удалось подтащить к костру. Судя по неправильным чёрным пятнам на шкуре, это был страшнейший враг всего живого в гватемальских лесах — ягуар. Первая пуля перебила ему хребет, вторая прострелила грудь и, видимо, угодила в сердце.

Такого зверя Еник видел впервые в жизни. С ужасом смотрел он на оскаленные клыки, блестящие зелёные глаза, которые уже тронул мрак смерти. Мальчик задрожал и прижался к дяде.

— Видишь, — сказал Франтишек, — вот такие молодцы да их родственнички и нарушают наш ночной покой. Стало быть, одним разбойником и крикуном теперь меньше. Ягуары, правда, избегают людей, зато никогда не упустят случая напасть на домашних животных, что и показал сегодня этот чересчур храбрый молодчик. Что ж, мы захватили его на месте преступления, и он поплатился за всё. А теперь — спать. Мёртвый ягуар не слишком приятно пахнет.

Еник, Вацлав и Франтишек направились к своей палатке под дубами, а индейцы разложили новый костёр, поближе к вьючным животным.

Только утром следующего дня Еник смог как следует разглядеть ягуара. Он очень удивился, когда Франтишек приказал не трогать труп и готовиться к отходу.

— Поищем более удобное и безопасное место, — объяснил он. А на вопрос Еника, возьмут ли они с собой хотя бы шкуру ягуара, ответил: — Ни в коем случае. Нас прислали сюда охотиться за орхидеями, а не за ягуарами. У нас нет ни средств предохранить шкуру от порчи, ни желания таскать её за собой по белу свету. Я думаю, индейцы сами позаботятся об этой пятнистой шубе.

Восемь часов шёл караван вдоль опушки джунглей. Наконец подходящее место для лагеря было найдено. Франтишек предпочитал располагаться на возвышенности, откуда хорошо виден горизонт и всегда можно вовремя заметить, кто приближается к лагерю.

Индейцы начали было снимать вьюки с животных, но тут прибежал Диего и сообщил, что неподалёку курится дым. Франтишек снова взял ружьё и поспешил за индейцем, на ходу приказав никому не отлучаться из лагеря.

Льготка бежала впереди: её чуткий нос уже издали уловил запах дыма и, вероятно, людей.

После пятнадцатиминутной ходьбы Франтишек заметил две повозки, крытые брезентом, и большой костёр. У костра сидели мужчина с женщиной. Женщина подвешивала медный котёл над полыхающим пламенем.

«Это мирные люди», — подумал Франтишек и, отбросив всякую осторожность, быстро зашагал к огню. Впрочем. Льготка опередила его и, подбежав к людям на расстояние выстрела, коротко залаяла.

Мужчина и женщина удивились. Бросив свои дела, они с любопытством следили за белым, за которым по пятам следовал индеец.

— День добрый! — приветствовал Франтишек незнакомцев.

Мужчина притронулся к шляпе:

— Кто вы и чего хотите?

— Я — путешественник и тоже хочу знать, кто вы? — отвечал Франтишек. — В городе я не стал бы спрашивать вас об этом, но в джунглях, сами понимаете, нужно знать соседа.