Изида плотно сжала губы и забормотала какое-то заклинание. Я почувствовал, что энергетические формы Ккува немеют.

Тогда я освободился от части энергии, наполнив келью Изиды огненным смерчем, и исчез.

Земля упорно не желала принимать меня…

Покинув огненную пустыню, я устремился туда, где был холод. Бескрайние равнины покрывали сугробы снега. Налетающий ветер вздымал белую пелерину вверх и перемешивал ее с тусклым солнечным светом. Казалось, в этом суровом краю не может быть жизни, но она была. Демон спешил к небольшому уютному домику, из трубы которого вился аппетитный дымок. Ухнув, Ккув свалился прямо в трубу и покатился по полу, разбрасывая вокруг себя оранжевые огоньки. Находившийся в комнате человек вскочил с деревянной лавки и принялся затаптывать крохотных гонцов надвигающегося пожара. Для верности он плеснул на пол водой из кувшина и лишь потом обратил внимание на демона.

— Кеельсее? — спросил он неуверенно.

— Не угадал, — ответил я. — Это я, Русий.

Человек слегка побледнел. Он тоже считал меня умершим. А еще он опасался моей мести. Мне было за что мстить, в последнее время мы не были друзьями. А ему было известно, что я умею мстить. И он подумал, что миг мести настал. Я поспешил успокоить его.

— Не волнуйся, Гиптий, я не собираюсь причинять тебе зло. Забудем былое.

Из глотки Гиптия вырвался вздох облегчения. Он почувствовал мою беспомощность и преобразился. Сложив на груди руки, он сказал:

— Я и не волнуюсь. Почему я должен волноваться? — Атлант вопросительно уставился на демона, ожидая, что он скажет.

Я сильно сомневался насчет того, что мне удастся договориться с Гиптием, но попытаться все же стоило.

— Я нуждаюсь в помощи.

— Да? — спросил Гиптий. В его голосе звучала издевка. — А больше тебе ничего не нужно? Говори, не стесняйся. Я просто горю желанием оказать тебе услугу. Может быть, прикажешь подать вина?

— В другой раз, — сказал я, стараясь оставаться спокойным. — У меня мало времени. Если ты согласен помочь мне, помоги, если же нет, оставим этот разговор.

— Какой ты гордый! — засмеялся Гиптий. — Тебе угрожает опасность?

— Да, и серьезная. Корабль, на котором я в данный момент нахожусь, очень скоро разлетится на куски. Я могу спастись лишь в том случае, если ты примешь меня.

Гиптий вскинул брови.

— И ты очутишься прямо здесь?

— Да.

— Ну уж нет! Это все равно, что пригласить в свою постель гремучую змею! Я еще не забыл, как ты трижды пытался прикончить меня!

— Но ведь не прикончил.

— Не ставь это себе в заслугу. Просто я оказался тебе не по зубам. — Гиптий хмыкнул. — Я был бы последним идиотом, если бы предоставил тебе возможность предпринять четвертую попытку. Откуда мне знать, что ты не разыгрываешь фарс? И уж если говорить прямо, мне не по душе твое возвращение на Землю. Я предпочел бы, чтоб ты был подальше, а еще лучше, исчез совсем. По крайней мере, я с удовольствием выпью чашу за твою кончину…

Сверкающий луч замкнул овальную траекторию. Кусок металла с грохотом упал на пол. В образовавшееся отверстие пролезли три неуклюжие фигуры. Ослепленные ярким светом, они вначале не заметили меня. Я не стал дожидаться, пока враги догадаются увеличить затемнение шлемов. Размахнувшись, я ударил по ним силовыми линиями. Двое рухнули замертво, третьему я переломал обе руки, так что он не мог воспользоваться своим плазмометом. Это был Уртус. Постанывая, он опустился на пол и с ненавистью уставился на меня. Я расслышал его голос:

— Осталось всего сто секунд. Тебе крышка, литинь! Похоже на то, подумал я. Я переговорил со всеми, на чью помощь мог рассчитывать. Оставалось лишь умереть, либо, смирив гордость, просить помощи у Черного Человека и Леды, за что впоследствии придется расплачиваться сутями. Паук Тиэли был не прочь сохранить жизнь, поменяв хозяина. Он тихо уговаривал остальных повлиять на человека, но ни зрентшианец, ни тумаит не соглашались. Смерть казалась им менее оскорбительной. Унижение было страшнее смерти. Впрочем, оставался еще один, на чью помощь я не рассчитывал совершенно. Сколько я помнил себя, он всегда был моим врагом. Мы ненавидели друг друга еще тогда, когда я был лишь человеком, и ни на мгновение не переставали враждовать позднее. Несколько раз я был близок к тому, чтобы избавиться от него, и каждый раз он ускользал. А еще он был убийцей дорогого мне человека, чью смерть я никак не мог простить. По этой причине я не хотел просить у него помощи, да и, кроме того, я был уверен, что он все равно откажет мне в ней. Кеельсее, его звали Кеельсее…

— Осталось лишь пятьдесят, — прохрипел Уртус. В его голосе звучало торжество. Уртус был вправе торжествовать, ведь он победил самого могучего врага на свете. Я мог снести все, кроме этого торжества. И я решился.

— Ищи, Ккув! — прорычал я.

Кеельсее нашелся сразу, словно ожидал моего визита.

Он сидел в небольшой мраморной, увитой плющом беседке. За колышущейся стеной зелени шумело море, а налетающий ветерок трепал окладистую бороду Кеельсее. Мой враг наслаждался жизнью. На столике перед ним, в окружении аппетитно выглядевших блюд, возвышался громадный стеклянный кувшин, уже наполовину опустошенный. Когда я появился, Кеельсее приканчивал очередной кубок.

В отличие от остальных он не удивился и не стал спрашивать, с кем имеет дело. Он сразу узнал меня.

— Да это же Русий! — радостно завопил Кеельсее. — Привет, вражина! Что-то тебя долго не было видно!

— У меня проблемы, — без обиняков сообщил я, потому что оставалось тридцать секунд.

— Большие?

— Да.

— Как этот кувшин?

— Больше.

— Говори.

Пять фраз слопали еще десять секунд.

— Сейчас мой корабль исчезнет. Если ты не примешь меня, я исчезну вместе с ним.

— Грустно, — пробормотал Кеельсее, не подозревая, что в моем распоряжении осталось лишь десять крохотных мгновений.

— Ну так что? — спросил я, изо всех сил стараясь, чтобы слова звучали размеренно.

Кеельсее хмыкнул, и секунд осталось лишь пять.

— А знаешь, Русий, без тебя здесь чертовски скучно. Я приму тебя!

И он протянул мне руку. Я потянулся к ней, слыша отчаянный вопль обманувшегося в своих надеждах Уртуса.

Через миг «Утренний свет» исчез в огненной вспышке, тут же растекшейся в чернилах пустоты.

А еще спустя миг я обнаружил, что нахожусь в сверкающей зеленью беседке. Оглушительно трещали птицы. С моря тянуло солью и протухшей рыбой. Бородатый, пышущий здоровьем атлант протянул мне чашу с бордовым вином.

— С возвращением, Русий! — радостно хохоча, провозгласил он.

Я, улыбаясь, смотрел в его веселые хитрые глаза. Одному из нас предстояло убить другого. Но это случится спустя века. А пока я принял чашу и залпом осушил ее.