Карьера теледивы, правда, не состоялась, потому что друзья Яна позвонили через неделю и сказали: – Девочка твоя хочет не меньше, чем собственное шоу на федеральном канале, а тут постели маловато – тут еще бабки нужны. Ты за нее впрягаешься? Ян, конечно, ответил – нет, но Настя к тому времени уже как-то прижилась на новом месте.
Кстати, очень быстро выяснилось, что карьера – совсем не главная ее цель, а вполне достаточно светских тусовок, свободного пропуска на телецентр и прочих, как считал Кирилл, «дешевых понтов», но Яна девушка устраивала. А что – смазливая, послушная и всегда под рукой…
– Слышь, брат, – неожиданно подал голос водитель, – ты знаешь, как ехать в это твое Бредихино?
– Я?.. – Ян от удивления вытаращил глаза, – да без понятия! Рулило у нас кто?
– Рулило-то я, – водитель усмехнулся, – но я чего, каждую деревню должен знать? Слышал, есть такая в Глушенковском районе – так до Глушенково осталось километров двадцать, а дальше куда?
– Дальше еще восемь километров, – Ян вспомнил девушку из справочного бюро, – но, вот, куда?..
– Ладно, спросим в Глушенково.
Ян подался вперед, выглядывая хоть какой-нибудь указатель, но не было ничего, кроме тех же бескрайних полей и раздолбанной дороги, на которой машину трясло мелкой болезненной дрожью.
– …А я предупреждал – не фига сюда переться, – воодушевился Кирилл, – слава богу, время есть, чтоб вернуться к семи…
– Да достал ты! Трахну я твою Алену! Только угомонись!
– Почему только трахну? У нее взгляд…
– Хорош, а! Две «палки» и до свиданья! Как всем!..
Сразу за поворотом возник покосившийся сарай с вывеской «Автостанция Глушенково», из которой, похоже, совсем не вчера вывалилась буква «с». Возле «сарая» стоял ПАЗик, а чуть в стороне, жутко грязные «Жигули». Рядом с ними таксист и остановился. Ян тоже вышел, скорее, чтоб всласть потянуться и размять ноги, затекшие в непривычно тесном салоне.
Таксист постучал в стекло, и оно с готовностью опустилось.
– Слушай, Бредихино где-то тут есть. Как туда проехать?
– Проехать просто, только Бредихино больше нету, – «абориген» засмеялся, видя удивленные лица гостей, – там жителей-то было человек двадцать; после прошлогоднего наводнения его решили не восстанавливать, а народ расселили. В смысле, как расселили – кто уехал к родственникам, кому в райцентре брошенные дома выделили; фермер один – ну, типа, при деньгах, тот в город подался. А вам кого там надо?
– А кого нам надо? – таксист повернулся к Яну.
– Как бы сказать?.. – тот почесал затылок, – бабка там жила. С козой. Дом у нее с краю. Не знаю, как зовут…
– Дунька, что ли? – подсказал «абориген», – она на рынке постоянно молоком торговала. Так Дунька померла.
– Когда? Во время паводка?
– Не, после. К осени ближе. А чего вы хотели?
– Да ничего. Спасибо, – Ян отошел – задача решилась сама собой, просто и до обидного примитивно.
– Дальше чего? – таксист был явно доволен, что не придется забираться в глухомань, где, вместо дороги, наверняка лишь «направление».
– Поехали обратно, – Ян вздохнул, – две штуки отдам, как договаривались, – он забрался обратно в машину.
– …Слышь, повезло тебе – успеем к твоей Алене, если не сломаемся, так что будет и на твоей улице праздник – член-то, как ни крути, у нас един…
Кирилл не ответил на такую пошлость, и едва машина развернулась, Ян закрыл глаза – наблюдать тусклый однообразный пейзаж не было ни интереса, ни смыла. …Исходя из ситуации, план такой – сегодня сплю с «административной подстилкой»; завтра посмотрю диск, прикину материал, а вечером…
– Аленку пригласи, – подсказал Кирилл.
– Какая Аленка? О чем ты говоришь? Вечером, по любому, на Москву! И никаких соплей! Я даже билет сейчас возьму…
– Слушай, – Ян открыл глаза, – в городе кинь меня на ж.д. вокзал – билет надо взять.
– Получается, зря прокатился? – в голосе таксист звучала неподдельная радость от чужой неудачи.
– Почему зря? – Ян не любил признавать даже крохотных поражений, – план я выполнил, а бабка с козой – это сверхзадача.
– Ну, и слава богу, – таксист разочарованно вздохнул, и оба замолчали теперь уже до самого города.
С билетами проблем не возникло; вернее, возможно, у тех, кто ездил в плацкарте они были, но Ян предпочитал, если не СВ, то хотя бы купе.
Таксист давно уехал, до семи оставался целый час, поэтому выйдя с вокзала, Ян не спеша побрел по главному проспекту, решив за неимением достойного «оживлянжа», вставить в репортаж впечатления от города.
Со смотровой площадки, где тонкую стелу венчал орден Отечественной войны, открывался вид на водохранилище, и Ян достал камеру. …Пусть хоть такой водоем будет, – он сделал несколько снимков, – вообще, вода – интересная штука; кто-то, вот, запускает «механизм» ее безумия или просто в прошлом году снега выпало больше нормы, а глобальное потепление пошло ускоренными темпами?..
– А ты сам как думаешь? – подал голос Кирилл, но Ян не ответил, чтоб не провоцировать бессмысленный поиск никому неизвестных истин.
Миновав сквер, он подошел к вождю мирового пролетариата, уверенно смотревшему в одному ему видимое, светлое будущее. Часы на башенке, венчавшей потрепанное желтое здание, показывали без четверти семь, и Ян направился к Администрации.
…Лестница к небожителям, – подумал он, но сосчитав ступени; усмехнулся, – не высокого полета птички-то, – потом поднял взгляд к флагам России и города, рядышком развевавшимся на крыше, – зато понтов!..
Из Администрации выходили мужчины и женщины, причем, в основном, парами и оживленно беседуя. …Небось, думают, что решают великие проблемы, – Ян вздохнул, – страна сплошных понтов… Он остановился в сторонке, чтоб не мешать «небожителям» спускаться с Олимпа к вверенному им народу. …С другой стороны, за годы советской власти их же научили, что главное – щеки надувать; типа, ты кто? Я, член парткома! А что ты умеешь, член? А ничего! Только рулить, поскольку «Партия – наш рулевой». Вот, до сих пор никак не отвыкнут…
Со стоянки, занимавшей почти четверть площади, стали отъезжать черные «Ауди». …И никогда, господин Президент, вы не пересадите их на «Волги» – понты-то куда они денут? И плевать всем на ваши Указы. Как все-таки правильно подмечено, что строгость российских законов нивелируется необязательностью их исполнения. Куда ни кинь – какой-то жуткий заповедник…
Алена вышла одна. Ян помахал рукой. Резко свернув, девушка, направилась к нему, и через минуту они встретились.
– Ну, привет, – Ян взял ее за руку, но не почувствовал ответного движения, – куда идем?
– Не знаю, – Алена пожала плечами, – только учтите, я даже не представляю, о чем вам рассказывать.
– Искусство журналиста в том и состоит, чтоб правильно ставить вопросы и получать нужные ответы. Так, куда? Чтоб и поесть можно было – я целый день голодный.
– А что так? – не называя конечной цели, Алена пошла через площадь, и Ян последовал рядом.
– Не успел. Я ж в прошлом году был здесь после паводка; репортаж сделал, после которого ваш вице-губернатор загремел под фанфары.
– Так это вы написали? – Алена повернула голову, и Ян впервые заметил в ее глазах подлинный интерес, – помню, шуму много было. Над судьбой бабки с козой женщины у нас рыдали.
– Писать я умею – работа у меня такая, а, вот, объясни, – Ян нащупал тему, – хоть убей, не понимаю людей, готовых утонуть вместе со своим барахлом.
– Немудрено, – Алена пожала плечами, – вы ж не представляете их жизнь. То, что вы назвали барахлом, это все, что у них есть, и они прекрасно отдают себе отчет – ничего другого у них никогда не будет, так как нет денег. Дом новый они не построят, еда – только та, что лежит в погребе, одежда – та, что висит в шкафу; все, больше ничего за душой нет! Вот, пропадет оно, и как жить потом? Бомжевать? Они спасают имущество не от жадности, а чтоб выжить в дальнейшем, понимаете? Кроме, как на себя, надеяться им не на кого.
