Катя вскочила, и только сев на постели, вспомнила, что спешить ей некуда. Рассмеялась, снова откидываясь на подушку. …Такая жизнь мне нравится, если б еще за это платили деньги!.. Постепенно восстановилась цепочка вчерашних событий; как ни странно, вернулись и воспоминания о двух снах – про странный дворец и про ангела-хранителя. Катя долго, но тщетно пыталась подогнать их один к другому, но они выглядели деталями разных механизмов, зато четко оформилась идея, как проникнуть в неприступный «Компромисс» и найти бедную Лену.

Сны сразу потеряли актуальность. Катя направилась в ванную, но в коридоре столкнулась с матерью.

– Отсыпаешься? – спросила та с улыбкой.

– Ночью что-то плохо спала.

– Болит что-нибудь?

– Нет, сны замучили. Представляешь, сначала я летала на облаке во дворец, где танцевала Наташка Симонова. Помнишь, из нашего класса? Хотя ты не помнишь ее… а потом мне приснился ангел-хранитель.

– Да? – мать снова улыбнулась, – и что он тебе сказал?

– Ой, короче, все я делаю правильно!..

– Вам в училище психологию преподавали? – поинтересовалась мать.

– Наверное. Не помню уже, а что?

– Почитай; интересно. Ангел-хранитель – это, вроде, наше второе я; так сказать, внутренний оппонент при принятии каких-либо решений. Например, ты собираешься перейти улицу, а он тебе говорит – смотри, машина близко…

– Мам, ну, что я, маленькая, что ты мне все разжевываешь? – Катя засмеялась, – я тебе просто рассказала…

Пока в кастрюльке варилось яйцо и гудел чайник, еще только собираясь выдохнуть густую струю пара, мать ушла обратно на улицу, а Катя достала Наташину визитку и телефон. Она даже не думала, как собирается объяснить свое предложение. Ей казалось достаточным, что она сама представляет схему до конца, а при встрече уж что-нибудь придумает.

Наташа немного удивилась, но встретиться согласилась. …А куда она денется? Со мной же ангел-хранитель, – подумала Катя весело, – конечно, это чушь, но, оказывается, какую все-таки роль играет психологический настрой… Тут она в очередной раз пожалела, что не пошла в мединститут – только теперь ей хотелось стать не обычным врачом, а психологом. …А что? У меня б получилось…

Наташа опоздала на пять минут; она уверенно лавировала между еще пустыми столиками, и глядя на нее, Катя подумала, что психолог она пока никудышный, так как даже не представляет, с чего начинать разговор.

– Привет, – Наташа присела напротив и отработанным жестом выложила на стол сигареты, – а ты с утра мороженым балуешься?

– Ага. Будешь? – Катя кокетливо облизнула ложечку.

– Буду. Но сначала съем крылышки и картошку. Жуть, как люблю эту гадость, а еще всякие гамбургеры с чизбургерами. Наверное, мне надо было родиться в Америке. Ты не спешишь?

Катя покачала головой, и Наташа скрылась за стеклянной дверью, где десяток подрабатывающих студентов в синей униформе шустро выдавал готовые порции еды. Отсрочка пошла Кате на пользу, и когда Наташа вернулась с подносом, она уже приняла самое простое решение – постараться не врать, но выдавать при этом минимум лишней информации.

– Какие будут предложения? – Наташа взяла крылышко.

– Хочу предложить тебе стабильную работу за неплохую зарплату, но связана она с сексом.

– В качестве кого? – Наташу ничуть не смутило слово «секс», да и суммой она особо не заинтересовалась – как, собственно, Катя и предполагала.

Честно было б ответить, в качестве «подсадной утки», но Катя не осмелилась на такую прямоту, и пропустила вопрос.

– Мне же взамен нужна информация, – сказала она, – бабки все твои.

– Излагай, – Наташа отложила обглоданные кости.

Черта, определявшая границу между обычным предложением и предложением «непристойным» оказалась с легкостью преодолена, и Катя почувствовала себя уверенней.

– Значит так… – собираясь с мыслями, она торопливо проглотила несколько ложечек мороженого, – есть одна фирма…

Дальше она пересказала все, что узнала вчера, утаив лишь то, зачем ей нужна Лена; Наташа за это время успела покончить с едой и стерев помаду с жирных губ, перешла к десерту. Катя замолчала, терпеливо наблюдая, как уменьшается мороженое в Наташиной вазочке, и вдруг подумала, что это похоже на песочные часы – когда ложечка коснется дна… но все произошло гораздо раньше.

– Значит, тебе нужно только показать подругу? На этом наш контракт считается исполненным, да? – уточнила Наташа.

Катя не ожидала такой «умной» формулировки и лишь кивнула в ответ.

– Сколько, говоришь, они платят? Штуку баксов в месяц? Это нормально. Муж мне дает пятьсот на карманные расходы, – ложечка, наконец, стукнула о дно вазочки. Все-таки это являлось определенной вехой, потому что Наташа наклонилась, словно дальнейший разговор должен стать сугубо конфиденциальным, – а если меня не возьмут?

– Не возьмут, значит, не возьмут, – Катя развела руками. В принципе, она допускала такую возможность, но пока никакого другого варианта в голову не приходило.

– Ладно, попробуем, – Наташа достала сигарету, – в конце концов, о таком я еще не слышала – даже интересно. И бабки неплохие, а уйти ведь никогда не поздно, да?

– Ну, наверное… я ж там не работала, – слово «наверное» спасало от заведомой лжи, но оставляло неприятный осадок.

– Где, говоришь, они обитают? – Наташа не дала Кате заняться самоанализом, – сейчас, прям, к ним и заеду, а вечером позвоню. У тебя телефон-то есть? – она достала мобильник, – ты у нас Катя, да?.. У меня тут все по именам… давай, диктуй.

Убрав телефон, она весело рассмеялась.

– Блин, никогда не думала, что сутенером у меня будет школьная подруга. Ладно, вечером позвоню.

Когда она отошла, Катя вздохнула с облегчением. Как говорят в детективах, то ли «сети раскинуты», то ли «ловушки расставлены» (она не помнила точно), но оставалось лишь ждать.

Особняк с желтой крышей, возвышался над остальными домиками, как куча песка над детскими куличиками. Он походил на замок со средневековой гравюры, и только телевизионная «тарелка» над окнами третьего этажа напоминала прохожим, что они не заблудились во времени. Правда, взирали они на этого монстра, как правило, с другой стороны улицы, предпочитая даже в слякоть месить грязь, хотя вдоль высокого каменного забора имелся замечательный участок, выложенный тротуарной плиткой; а все потому, что периодически над забором возникала злобная, мохнатая морда. Собака, по видимости, была огромной, но какой конкретно, не знал никто; как, впрочем, и ее породы. А еще, когда зверь начинал рычать и рваться на свободу, отчетливо слышался противный вибрирующий звук – это пел металлический трос, натянутый по всему периметру; казалось, он вот-вот лопнет, и тогда начнется невообразимое…

В отсутствие деревьев, плотные, вечно задернутые шторы скрывали происходившее в доме. Хотя, по мнению соседей, ничего особенного там и не происходило – никаких гостей с шумными застольями, никаких фейерверков по праздникам. Такая размеренная жизнь даже вызывала уважение, если б еще не эта жуткая собака.

Каждое утро черный «Лексус» выползал из ворот, которые тут же автоматически закрывались. Дотошный наблюдатель успевал разглядеть ровный газон, да два фонаря, выполненных в таком же странном стиле, что и сам дом. Возвращался «Лексус» всегда в одно и то же время, никогда не задерживаясь. Идеальный объект для грабителей, но ни одной попытки пока не было – наверное, атмосфера, окружавшая дом, внушала страх даже самым последним «отморозкам».

Кого возил «Лексус» тоже никто не знал, потому что тонированные стекла полностью скрывали водителя… а, может, кроме водителя там находился и еще кто-нибудь. Зато второго обитателя дома могли лицезреть все, причем, в самое непредсказуемое время. Он мог пропадать по нескольку дней, а потом вдруг появиться, усталый, с явными признаками злоупотребления алкоголем или, наоборот, с просветленным лицом, словно заново взирающий на мир. Последнее случалось не часто, и определенно было связано с большими плоскими предметами, завернутыми в серую бумагу и очень походившими на картины. Возможно, он являлся художником, но никто никогда не видел его на проспекте, где тусовались местные живописцы. Выдвигались также предположения, что он пропивает фамильную коллекцию, но тогда почему хозяин «Лексуса» до сих пор не избавился от пьяницы и дармоеда или, по крайней мере, не изолировал его от ценностей?