Серго действительно отклонил предложение Башлыкова взять Алешку тепленьким, на выходе из дома, спозаранку, хотя майор гарантировал стопроцентный успех. Нападение на берлогу означало большую войну, к этому Серго внутренне не был готов. Если бы Благовестов не юлил, выказал охоту к сотрудничеству, тогда иное дело. Но старик дал понять, что останется пока в стороне, поглядит, как мыши грызутся, а на чьей стороне он будет завтра? Скорее всего, поддержит победителя. Коварная, подлая, старая лиса!

— Кто тебе сказал, что Алешка сам поедет на вокзал? А что, если он еще неделю носа не высунет из хазы? А там у него повсюду глаза и уши.

— Квартирку можно взять штурмом, — безмятежно заметил Башлыков. — Или ликвиднуть вместе с населением. Это в наших силах. Но все же, я думаю, Крест за деньгами пойдет самолично. Он азартный. Я его изучил.

В доме хозяина Башлыков держался как у себя на кухне, чуть ли не лез в холодильник. Говорил авторитетно, вполголоса, взгляд тусклый, ничего не выражающий. «Ликвиднуть вместе с населением!» Как всегда, при встрече с ним мелькнула у Серго мыслишка, что надо как можно скорее от этого всеядного черта избавиться. Но следом другая: а кем заменить? Башлыков был штучным товаром и цену себе назначал сам, а это Серго умел ценить.

Мелькало поутру и еще одно соображение: не оставить ли затею, то есть не отдать ли честно деньги, забрать Даньку и подождать более благоприятной раскрутки для ответного удара? В раскосых очах ополоумевшей за ночь жены читал именно эту мольбу. Но когда вспоминал нажим, наглые звонки, сожженную дверь, да и холодечик на блюдце у Елизара, сердце занималось злобой. Нет, братцы, Серго вам не пряник, не скушаете, подавитесь. Алешка удачлив, да и он пока не меченый. А убытки подсчитаем после.

— Действуем, как решили, — распорядился он, и Башлыков согласно кивнул, но на тусклой морде проступило все же презрительное выражение: что, мол, с вас взять, с трясогузок штатских. Серго напомнил ему для крепости: в случае успеха единовременная премия — три гранда наличными. Башлыков по-человечески наконец улыбнулся, деньги он принимал охотно и с любовью.

На вокзале Башлыков по договоренности перехватил шефа на переходе между этажами. Был он все в том же сером костюме, что и год назад, лишь левая сторона заметно оттопыривалась, не иначе сунул автомат под мышку.

— Все в порядке, Серенький, ухмыльнулся самоуверенно, — но диспозиция сам видишь какая. Народу тьма, опера шныряют, при заварухе могут пострадать невинные граждане. Тогда неизбежен сыск, поимей в виду.

— Если появится Алешка, постарайся целым взять, — попросил Серго.

— Это уж как получится. У него ведь тоже повадки известные.

На этом разошлись. Серго спустился вниз и у буфетной стойки заказал стакан мутного пойла, которое здесь называлось кофе. Огляделся: картина неприглядная. Людишек не то чтобы кучковалось множество, но были все какие-то худые, неприкаянные, с постными лицами. Не люди, а тени. С тех пор как Серго ошивался по вокзалам, вечность минула, а все здесь изменилось только к худшему. Кому-то перестройка дала праздник, а тутошним обитателям, похоже, одну недолю. Среди множества упырей редкие, хорошо одетые и ухоженные граждане выглядели пришельцами. Разномастная, галдящая, снующая, жрущая, спящая публика — старики, женщины, дети, мужчины, — казалось, была поражена каким-то таинственным общим недугом, превратившим собрание людей в скопище инвалидов; и пестрый, громоздкий, с новыми светящимися крышами Курский вокзал все же по странной ассоциации вызывал в воображении воспоминание о тифозных бараках. Серго решил, что в такой обстановке порция спиртного пойдет ему только на пользу. Вот уж в зелье тут недостатка не было, и расхристанный вокзальный кабатчик с кислой миной плеснул ему коньяку в заплесневелый чайный стакан. Серго выпил прямо у стойки, ничем не закусывая, и продолжил путешествие по вокзалу.

Электронные часы на табло с бегущим циферблатом показывали пять минут второго. Пять минут минуло сверх срока. Алешка начинал чудить, к этому Серго был готов. На его месте он бы тоже потянул резину. Старое добычливое правило: клиент должен созреть. Минут через пятнадцать Серго занервничал. Если Алешка переиграет, переменит время, вся сегодняшняя подготовка псу под хвост. На его месте он бы переиграл. Как можно думать, что Серго явится один, без подстраховки. Чтобы так думать, надо быть дураком, а Крест не дурак. Серго делал ставку на его рискованную натуру. Неужто ошибся? Он хорошо знал Алешкин почерк. Крест не любил долго примеривать, хотя никогда не действовал наобум. Самый очевидный вариант, по расчету Серго, был такой. Алешка, конечно, засвечиваться не станет, но гонцов на вокзал обязательно пришлет. И обязательно покажет ему сына, хотя бы издали. Этого было бы достаточно. Остальное на совести Башлыкова.

Уже в половине второго к нему, присевшему отдохнуть возле пугливой стайки беженцев, подскочил шалопутный мальчонка в плетеном беретике с броской надписью «Вискас».

— Чего расселся, бурундук! — злобно пискнул мальчонка. — У дедушки ревматизм, а он тебя должен ждать, да?!

— Какой дедушка?

— Протри зенки-то! Ка-акой! Такой, который тебе нужен. Вон — у киоска. Не видишь, что ли?

У коробочки «Аптека», опираясь на палочку, точно его ноги не держали, стоял старик в белом полотняном костюме и белой панаме. С кудрявой, задорной бороденкой. Он стоял боком, но обернулся и, показалось, дружески кивнул Серго.

Мальчонки уже и след простыл. Серго не спеша поднялся и направился к аптеке, ощущая на себе со всех сторон десятки внимательных взглядов. Вблизи у дедушки оказалось довольно молодое лицо с веселыми морщинками у глаз.

— Ждать заставляете, Сергей Петрович, — укорил старичок, впрочем, без обиды. — Где же ваши денежки, чего-то я их не вижу?

— Ты кто?

— Дед Пихто. Тебе не спрашивать нынче надобно, а отвечать. Денежки-то ай дома забыл?

— Где сын?

— Данюшка неподалеку, да тебе не достать. Зачем же ты, Петрович, таку сильную армию нагнал? Кого устрашить надумал? Уговор-то вроде был совсем другой.

Непреодолимое желание схватить скалящегося, ненатурального деда за грудки и швырнуть на пол Серго с трудом в себе подавил.

— Хочешь уцелеть, курва, говори, где Данька, — прошипел он. Старик хохотнул ему в лицо.

— Как бы у тебя, милок, ручонки не отсохли замахиваться. Рази так по-доброму дела делают? Ишь как распетушился, а вовсе не к месту. Старичка обидишь, голову уронишь. Это уж не нами заведено.

От глумливых речей у Серго перед глазами запрыгали черные мушки, и каждая мушка выводила в прицел то дедов глаз, то переносицу.

— Еще немного покуражишься, — честно предупредил он, — и тебе капут.

Старик и сам сообразил, что зарвался. Скорбно склонил башку, повинился:

— Ведаю, не всем шутки по нутру. Некоторые свирепеют, у которых совесть нечистая… Давай тогда так, милок. Я потихоньку пошкандыбаю, а ты следом держись, но не обгоняй. После тебе знак дам.

— Куда пошкандыбаешь?! Какой знак?! — чуть не взревел Серго, не обращая внимания на снующих людишек. И не утерпел, потянулся-таки мослами к стариковской шее. — Где сын, отвечай немедленно, погань!

Старик играючи перенял его руки, и Серго вдруг ощутил, как потянуло к полу, точно железными тисками.

— Не балуй, Петрович, — насмешливо блеснули молодые глаза. — От баловства одни беды.

Отпустил, отвернулся и, палочкой постукивая, побрел в сторону лифта. Сзади глянуть — ни дать ни взять долгожитель, согбенный и трухлявый. Очарованно потянулся за ним Сергей Петрович, уверенный, впрочем, что хлопцы Башлыкова, конечно, прочно уселись на хвост. Оскорбительный, дешевый спектакль затеял Алешка, но деться ему все равно некуда. Только бы мальчишка мелькнул на глаза, только бы Данюшку приметить.

Подалее лифта, за углом старик нашарил незаметную дверь в стене, явно ведущую в какие-то служебные помещения. Обернулся, пальчиком поманил: сюда ступай — и скрылся. Серго помешкал мгновение, почуяв ловушку. Прикинул так и сяк и шагнул за стариком. Дверь за ним сразу, как бы сама собой, захлопнулась. Перед ним был коридорчик, похожий на небольшой туннель, с несколькими дверями по бокам. Конечно, это были служебные помещения, возможно, кабинеты администрации, и похоже, что это был тупик. Непонятно, зачем его сюда привели? Если это ловушка, то безусловно взаимная.