— Влево! — от моего вопля вздрогнули даже аборигены, уже начавшие дремать чуть в стороне. — Ходу, братишки, ходу! Папэрт за вами двинул!

Подуставшие было Чук и Гек шарахнулись в сторону, выдернув следом уляпанные грязью «сани». Отодрать от самодельной повозки Настю сейчас не сумел бы никто. Все же ощущение невидимой смерти под пятой точкой способно вогнать в дикую панику и тренированного мужика, что говорить про молодую девчонку, сунувшую голову в пасть смерти. Я же лишь молился, чтобы привлеченный свежим запахом крови зверь полез наверх, как он обычно поступал в атаке на подранков. Наверх, скотина толстомордая, наверх ползи!..

Когда в десяти метрах от мотавшихся косичек вывалилась серая туша, я лишь застонал про себя. Проклятье, ну что за невезение! Не пошел папэрт шаг-в-шаг, срезал угол! И вылез так, что мой выстрел мог с легкостью зацепить и девчонку, и парней, из последних сил тянувших волокушу за собой. Выдирая ноги из чавкающей грязи, двинул левее, успев проорать что-то нечленораздельное остальной команде, но мужики уже опомнились, взяли мотавшего башкой гиганта на прицел и открыли огонь. В отличие от меня, на их линии огня болтались лишь аборигены, а их жизни нас интересовали куда как меньше.

Получив первые пули, папэрт взвыл, обдав вонючим смрадом «наживку», и закрутился на месте, пытаясь понять: где эти безумные охотники, что так больно тычут его горячими копьями? И эта ошибка стоила зверю жизни. Потому что Щепка с Японцем неплохо попотчевали свинцом жирную тварь, а точку все же поставил ваш покорный слуга, успев занять удачную позицию и всадив с полрожка в распахнутую пасть. Дернувшись всей тушей, любитель свежатины застонал и медленно завалился на бок. Жестом скомандовав «отбой», я опустил ствол автомата, дав возможность нашим сопровождающим насладиться финалом расправы над бывшим хозяином грязевых хлябей. Аллес, ребятишки, отохотились. Патроны надо поберечь, да и в себя прийти. А то адреналином по башке наподдало очень не сладко, даже руки начали ходуном ходить. Надо чуть-чуть отдышаться… И не получить по роже от взбешенной Насти, наконец-то сообразившей, какую именно роль я отвел для нее и для использованных гигиенических принадлежностей…

— Думаешь, это смешно?! Да?! Весело тебе?

— Ротик закрыла и улыбаешься. Понятно тебе, умница? Потому как ты для папуасов сейчас супер-звезда. Лично возглавляла охоту, как положено вождю, лично выманила зверя для расправы. О тебе легенды уже слагать начали, а ты с подчиненными собачиться на глазах публики вздумала…

— Да я!..

— Именно. Ты — великий воин, и этому воину лучше заткнуться. Пока… Отношения позже выясним. А сейчас — делай то, о чем утром говорил. Шагаем вон туда, где барахло свалили, получаем долю официальных славословий, благословляем добытое и великодушно разрешаем все забрать себе. Это для тебя бронированная шкура — экзотика, разве что на стену повесить. А для местных — статус, богатство и почет, пока в спину не ударят и не сожрут. Поэтому дыши через нос глубже, улыбайся шире и шагай. Парни уже руками машут, пора соответствовать образу.

Медленно выдохнув накопленное бешенство сквозь стиснутые зубы, девушка перестала буравить меня прищуренными глазами и лишь бросила на последних каплях воздуха:

— Ладно, Филин. Потолкуем. Я не дура, все видела. И как ты по кочкам скакал обосравшись от страха, и как братишки меня тащили, надрываясь. Спасибо еще, что не пристрелил. Выждал секунду-другую.

— Всегда пожалуйста, — я чуть расслабился и двинулся за ней следом. Хорошо, что потасовку показательную не устроили. Для местных такое развлечение о многом могло бы рассказать. И образ великих охотников сильно бы смазался. А так — все живы, здоровы. Зверя уже медленно пилят, отдирая шкуру от бледно-серого мяса. Зная местную сноровку, готов предположить, что уже через час двинемся дальше. А то, что моя спутница не дура — так даже интереснее. Куш в конце забега жирный, надо лишь сыграть все по нотам. И тогда толковать будем на моих условиях…

Местное солнце уже тронуло рыжим краешком ровную линию болот, когда мы добрались до промежуточной точки перед очередными воротами. Сколько хожу, а так и не слышал внятного объяснения от яйцеголовых умников, где же это болтаются наши грешные души: то ли к планетам других галактик проваливаемся, то ли вообще в чужих измерениях. Лишь друг другу бороды дерут, да научными терминами мозги пытаются вскипятить. Послушаешь пять минут, и все — готовый клиент психушки. Поэтому для себя давно определился — это солнышко, под ним местное население, а количество и цвет спутников на ночном небе — величина не постоянная. Главное, принимать как данность, а через тройку-другую походов новизна исчезнет, другие миры в одну бесконечную мешанину образов сольются. Зато — без мозгоклюйства…

Я специально не стал торопить с процессом свежевания, чтобы не ломиться ночью на выложенный щербленными плитами пятачок. Неспешно отмесили грязь, так же неспешно переночуем. Чтобы в зону эвакуации шагнуть утром, не тыкаясь слепыми котятами по округе. Слишком уж мне не понравилась рожи местного вождя с прихлебателями. Не верится, что так легко простят Насте ее игры с револьвером. Поэтому и взял чуть в сторону, и место для ночлега выбрал подальше от натоптанных троп. И даже великодушно позволил охотникам отметить на раннем привале успех, уступив свою долю сивушного напитка, разлитого по плетеным кружкам… Сколько по Склизи не мотался, а все не перестаю удивляться, как ловко аборигены из местной осоки и мха бурду готовят. Это с едой великая проблема — попробуй еще что-нибудь съедобное раздобыть. А подобие бражки сварить и в луженую глотку влить — почти везде можно, лишь бы времени хватило. Будь население побольше, с их любовью к попойкам давно бы всю биомассу на сивуху пустили. Хотя — нам сегодня это лишь на руку. Пусть песни горланят и у костерка обнимаются. Парни уже предупреждены, будут на часах по сторонам смотреть и за охотниками приглядывать, чтобы какой прыткий не навел на нас чужую засаду. А утром на свежую голову посмотрим, как карты лягут.

Яппи присел рядом, дожевывая кусок галеты. Жилистый ненецко-автономный подданный редко открывал рот, но если уж что говорил, то я предпочитал внимательно слушать. Люди в команде собрались бывалые, но проводник к Дымокурам даже на их фоне отличался колоссальным опытом за плечами и зачастую неожиданным взглядом на происходящее.

— Плохо с «живцом» вышло. Могли нанимателя потерять.

— Плохо, — не стал я спорить. Действительно, вроде бы продуманный до мелочей план чуть не сорвался на той небольшой доле риска, что была заложена изначально. — Но по другому зверя бы не достали. А стрелков мы заранее расставили, перекрыв все сектора.

— Все равно, по краю прошли. Нехорошо. — Помолчав, Японец отхлебнул из походной кружки чаю и закончил: — Весь поход в притирку с большими неприятностями идем. Еще даже вторые ворота не проскочили, а четверть патронов пожгли. И во все местные гадости вляпались… Боюсь, девочка к себе неудачу притягивает.

— И что, не справимся?

Бывший оленевод флегматично пожал плечами и допил остатки кипятка:

— Мы с тобой и худших переделках бывали. Но я бы хотел до награды целиком добраться, а не частями. Завтра посмотрю, как уйдем. Если опять со стрельбой, то у бородатых другими тропами пойдем. Пусть лишнюю неделю на закоулках потеряем, но подстрахуемся.

— Ты проводник в тех землях, тебе видней.

— Именно, — подтвердил свой статус Яппи и отправился спать. Ему выпало дежурить под утро, поэтому он со спокойной совестью завалился на боковую, оставив меня коротать время радом с костром. Оставил улыбаться, чествовать «великих героев» и считать варианты на завтра. А так же заботливо сгребать упившихся охотников в кучу, чтобы удобнее было присматривать за ними, не забывая слушать окружающую тишину. Вскоре я погасил огонь и обосновался рядом с облюбованным крохотным холмиком чуть в стороне: разглядывать пустошь и ждать, когда наступит время будить братишек. И молиться, чтобы тихая ночь плавно перетекла в столь же тихое утро, а потом и тихий незаметный уход очередным коридором. На мягких лапах. Будто нас здесь и не было…