В данный момент меня интересовала сводка происшествий за прошедший день. Через десять минут Кирсанов мне перезвонил, и я облегченно вздохнула: ничего связанного с младенцами или их трупами в сводке не значилось.

Перед сном я прикинула план на завтра: фирма, опрос няни, потерпевших, остальное – по обстоятельствам.

Ну вот и ладушки. Завтра начинаю.

Левушка! Я найду тебя!

Утром, позвонив клиентам домой и узнав, что ничего нового не произошло, я решила действовать по составленному накануне плану. Итак, под первым номером – фирма. Не то что я надеялась там что-нибудь накопать, но и эту версию необходимо быль проверить: неизвестный телефонный звонок с угрозами мне не понравился. Однако не в пользу этой версии было то, что до сих пор не поступило никаких требований от похитителей.

Интересующая меня фирма «Антарекс» находилась на одной из центральных улиц города. Я подъехала туда в половине девятого утра. Открыв массивную дверь, которая, как ни странно, легко поддалась, я попала в просторный вестибюль. С правой стороны за столиком сидел охранник. Он поднялся мне навстречу и вежливо поинтересовался, кто я и к кому. Из утреннего телефонного звонка я знала, что Альберта Львовича сегодня в фирме не будет, так как он «не в состоянии работать, и нужно поддержать Соню», поэтому я назвала фамилию директора фирмы, отца Софьи. Охранник связался по телефону с шефом и, получив «добро», объяснил мне, как добраться до нужного кабинета.

В секретарской миловидная девушка быстро печатала на машинке и, ответив на приветствие, пропела:

– Михаил Самуилович ждет вас.

Постучав и дождавшись ответа, я переступила порог просторного кабинета, обставленного в современном офисно-деловом стиле. У двери меня встретил приятный мужчина лет пятидесяти. В нем чувствовалась врожденная интеллигентность, я бы сказала порода, которую не приобретешь ни за какие деньги, это дается свыше. Он приветливо обратился ко мне:

– Вы Татьяна? Мне позвонила Софья и предупредила о вашем визите.

Мы уселись в мягкие кресла.

– Спрашивайте, Танечка, что вас интересует, но, думаю, вряд ли стоит связывать эту историю с делами фирмы. А вообще, я так и полагал, что они еще хлебнут с этим ребенком. – Что-то не очень лестно о внуке, к тому же какие нервы! Пропал малыш, а он спокоен, как удав, – мелькнуло в голове.

– Почему вы так полагали? – с ударением на последнем слове спросила я.

– Да нет, это я к слову, – видно, поняв, что сказал что-то не то, поправился Михаил Самуилович. – Так что вам, Танечка, конкретно хочется знать?

– Софья Михайловна говорила, что были телефонные звонки с угрозами. С чем это может быть связано? – Я вопросительно посмотрела на собеседника.

– Попытаюсь объяснить, – неторопливо начал он, – в общем, так: в наш бизнес пытались вторгнуться посторонние, они хотели взять нас нахрапом, на испуг, но теперь уж не начало девяностых годов и, как вы понимаете, сферы влияния давно поделены. Самозванцев вежливо попросили. Поверьте, все уже улажено, и я стопроцентно уверен, что тут нет никакой связи с исчезновением ребенка.

Не верить ему у меня не было оснований. Еще минут пять мило побеседовав и выпив по чашечке кофе, мы распрощались.

Интуиция с самого начала подсказывала мне, что я тяну пустышку с этой фирмой, но ведь любую версию, чтобы исключить полностью, необходимо проверить. И все-таки что-то в этом разговоре мне не понравилось, осталась какая-то недоговоренность. А может, показалось? Ладно, пока идет этап сбора информации, поэтому анализировать следует позже, тем более что я уже подъезжала к дому Заманских, и нужно было настраиваться на разговор с ними и Катей.

Дверь мне открыла девушка лет двадцати пяти, как я догадалась, это и была Катя, няня Левушки. По осунувшемуся заплаканному лицу видно было, что ночь она провела не лучшим образом. Войдя в квартиру, я попала в просторный холл со встроенными шкафами и огромными зеркалами, зрительно увеличивающими его объем. Услышав мой голос, вышел Альберт Львович. Он помог мне раздеться и пригласил в гостиную, которая, несмотря на солидные размеры, выглядела очень уютно, благодаря уголку с мягкой мебелью, большому количеству цветов и огромному мягкому ковру, устилающему пол.

На второй этаж из гостиной вела оригинальная винтовая лестница, органично вписываясь в общий интерьер.

– Мы сегодня ночью глаз не сомкнули, – начал разговор хозяин дома. – У Софьи разболелась голова, и она с полчаса назад прилегла в детской. Катя тоже не спала, но я попросил ее подождать вас, ведь вы хотите с ней поговорить?

– Да, обязательно, и, если можно, наедине, – попросила я.

– Конечно, можно, проходите в мой кабинет, а я пока поднимусь к жене, узнаю, как она.

В кабинете мы присели на кожаный диванчик, и я попросила Катю рассказать, как все случилось. Она повторила то, что мне уже было известно, а я хотела услышать от нее, как выглядела женщина, похитившая ребенка.

– Знаете, Татьяна, – в раздумье начала Катя, – я очень плохо запоминаю лица и всегда удивляюсь людям, которым достаточно мимолетного взгляда на человека, чтобы потом составить фоторобот человека. К тому же я не думала тогда, что мне потребуется запомнить ее внешность. Все произошло так быстро! Единственное, что могу сказать: это женщина молодая. Ну, во всяком случае, до тридцати, светлая, худенькая, одета в кожаный плащ с капюшоном, такие сейчас на каждой женщине. Это все. Я, честное слово, не знаю, чем вам помочь, мне так стыдно перед хозяевами: они так переживают... И для меня за эти три месяца Левушка стал родным...

Она расплакалась, потом, немного успокоившись, продолжила:

– Я ведь с ним с первого дня после выписки хозяйки из роддома. Софье Михайловне делали кесарево сечение, поэтому ей нельзя поднимать ничего тяжелого. Шов очень долго не заживал, и она постоянно ходила в поликлинику на проверку, а дома я помогала обрабатывать рану. Поэтому Левушка, как вы понимаете, целиком был на моих руках.

– А Софья кормила мальчика? – поинтересовалась я.

– Нет, – Катя покачала головой, – Левушка стопроцентный искусственник: у Софьи Михайловны с самого начала не было молока, а может, не захотела кормить, ведь есть такие мамы, которые не хотят портить фигуру, а она у нее хорошая. Знаете, она будто и не рожала: живот совсем после родов не растянулся. Но, по-моему, у нее все-таки с самого начала не было молока... Татьяна, очень прошу: найдите Левушку, я как подумаю, что он где-то в чужих руках... – Девушка опять расплакалась.

Мне ее было очень жаль, но необходимо было задать еще один вопрос, и я его задала:

– Катя, ты никого не встретила в подъезде или на улице, когда первый раз выбежала и не обнаружила Левушку?

– Нет, ведь уже конец ноября, гуляют только с детьми, а всевидящие бабушки-старушки на лавочках уже не сидят. Хотя погодите, – вдруг вспомнила она. – По лестнице, когда я сбегала вниз, поднималась соседка с нашего этажа, Анна Павловна. Может, она видела эту женщину, я что-то об этом и не подумала?

Решив, что больше из этой беседы я ничего не узнаю, я уточнила квартиру, где жила соседка, и сказала:

– Катюша, тебе нужно отдохнуть и успокоиться, все кончится хорошо, поверь мне!

Мы вышли в гостиную, там уже в нетерпении поджидал Альберт Львович. Когда Катя ушла домой, он передал мне конверт, пояснив:

– Здесь тысяча, хватит пока?

Я утвердительно кивнула, прикинув, что денег, возможно, хватит не только на «пока».

– Софья прилегла в детской, – повторил Заманский, – и наконец-то уснула. Если можно, не будем пока ее беспокоить?

– Конечно, – согласилась я, – пусть отдохнет, да и к вам у меня в общем-то немного вопросов. Может быть, мой вопрос покажется странным, но мне важно знать ваше мнение. Как вы считаете, хотели украсть именно вашего малыша или просто взяли первого попавшегося? И еще: не могла ли эта девушка или женщина, которая украла ребенка, иметь к вашей семье какие-то претензии, обиды? Вспомните, Альберт Львович, это очень важно.