Августо же, сохраняя достоинство, предложил ему сразиться в честной схватке, как подобает настоящим мужчинам, и главное — не здесь, на глазах у перепуганных женщин.
Анибала это предложение возмутило еще больше:
— Это ты, подонок, говоришь тут о чести и порядочности? Ты, который воспользовался наивностью невинной девушки? Да я сейчас же сотру тебя в порошок!
Он выстрелил в Августо, но револьвер дал осечку, а подоспевший к этому моменту Катриэль ловко выхватил оружие у Анибала.
— Уходите немедленно и ждите меня вечером на площади, — бросила Милагрос Августо.
— Но я не могу так уйти, — заупрямился он, не обращая внимания на Анибала, которого с трудом удерживали Катриэль и Россо.
— Я отвечаю вам: «Да», — совсем отчаявшись, выпалила Милагрос. — Только уйдите, пожалуйста.
Ее «да», адресованное Августо, заставило Анибала разом отрезветь.
— Отпустите меня, ребята, — сказал он Катриэлю и Россо. — Обещаю, что пальцем не трону Милагрос. Но мне просто необходимо поговорить с ней спокойно, без свидетелей.
Оставшись с ним наедине, Милагрос подтвердила, что покидает цирк и выходит замуж за Августо.
— Ты… его любишь? — упавшим голосом спросил Анибал.
— Нет, — честно призналась Милагрос. — Я делаю это ради нас с тобой. Ты сам толкаешь меня в его объятия.
Анибал был потрясен услышанным.
— Я понял бы тебя, если б ты была влюблена в этого офицеришку. И, наверное, смирился бы со своим поражением. Но так, без любви!.. Ничего не понимаю. Если ты способна отдаться мужчине которого не любишь, то почему выбрала не меня?
— Потому что я люблю тебя как брата и слишком дорожу этой любовью, не хочу ее потерять У меня ведь нет родных. Только ты и Хуансито-!. мои братья.
Анибал подавленно молчал; У него уже не осталось сил, чтобы спорить с Милагрос.
Направляясь в свой фургон, он попросил Каньете принести туда побольше виски и пил до тех пор, пока не забылся в пьяном тяжелом сне.
А Катриэль угрюмо побрел по улице, ничего не видя перед собой и думая лишь о том, зачем ему теперь жить на этом жестоком и обманчивом белом свете
Зато Августо торжествовал.
Отправляясь на свидание с Милагрос, он попросил Фунеса снять хорошую комнату в номерах, подальше от центра.
— Таки добился своего? Она согласилась? — не мог поверить Фунес.
— Да! Да! Понимаешь, она сказала мне «да»!
Милагрос действительно пришла на площадь, как обещала. Попросила прощения за брата, за¬тем перешла к делу:
— Я согласна соединить свою жизнь с вашей, но при одном условии…
Готов выполнить любое ваше условие! — заверил ее Августо.
— Я не могу оставить своего братика. Хочу, чтобы он жил с нами, — пояснила Милагрос.
— Не скажу, что я этому рад, — признался Августо, — но, видимо, придется устраивать и твоего брата. Я ведь обещал сделать тебя счастливой. И прошу: не говори мне это холодное «вы».
— Хорошо, Августо. Я уже счастлива. И буду благодарна тебе всю жизнь.
— Мне нужна от тебя не благодарность, а любовь, — улыбнулся он. — Сейчас я живу в казарме… И, пока не найду для нас приличный дом, давай снимем комнату в каком-нибудь пансионе.
— Я на все согласна! После цирковой повозки любая комната покажется мне дворцом.
Растрогавшись, Милагрос заплакала, приведя в замешательство Августо.
— Я думал, ты обрадуешься… Ты несчастлива?
— Я буду счастлива, буду! — клятвенно заверила его Милагрос. — Когда мы пойдем с тобой к алтарю, то, прежде чем сказать «да», я помолюсь Господу, чтоб Он сделал нас обоих счастливыми.
Она осеклась, увидев, как переменился в лице Августо.
— Я что-то не так сказала? Говори! Ведь мы скоро станем мужем и женой, а потому должны быть откровенны друг с другом.
— Дело в том… — запинаясь, пустился в объяснение Августо, — в том, что я не говорил тебе о браке.
Милагрос смотрела на него недоуменно, и он продолжил:
— Вспомни, я никогда не предлагал тебе руку… Всегда был честен с тобой. Говорил только о нашем счастье, о том, что мы всю жизнь будем вместе… Но это не значит, что мы должны пожениться. Я не могу себе этого позволить. Не могу поставить под удар свою карьеру.
— Не пойму, как женитьба может помешать твоей карьере.
— Ну… Как тебе это объяснить? Я ведь пользуюсь уважением в определенных кругах…
— А женитьба на циркачке в тех кругах считается недопустимой! — дошло наконец до Милагрос.
— Не обижайся. Я люблю тебя! И дам тебе намного больше, чем кто-либо другой. Почему тебя так волнует пустяковая формальность?
— Формальность? — возмутилась Милагрос. — Это обыкновенная подлость! Ты думал, что я, подобно гулящей девке, буду делить с тобой постель только в благодарность за комнату в пансионе? Не за ту принял! Я презираю тебя!
Она повернулась, чтобы уйти, но Августо ухватил ее за руки:
— Постой! Не уходи. Я люблю тебя!
— Отпусти меня, или я закричу на всю улицу, — предупредила его Милагрос. — Надеюсь больше никогда тебя не увидеть.
— Ты в этом горько раскаешься! — сказал, отпустив ее, Августо. — Сама придешь ко мне! Да, Милагрос, запомни, ты все равно будешь моей!
Глава 8
Анибал проспался лишь к вечеру и, вспомнив, что произошло накануне, велел труппе немедленно собираться в дорогу.
— На ночь глядя? Ты с ума сошел! — загалдели цирка но Анибал был тверд в своем решении.
Хуана и Каньете побежали в город — искать Милагрос, но не нашли ее.
И тогда Хуансито сказал брату:
— Хоть ты и не очень любил меня, но я не в обиде и всегда- буду помнить тебя. Даже, наверное, буду скучать по тебе.
— Что это значит? — не понял Анибал.
— Я прощаюсь с тобой, — пояснил Хуансито — Милагрос сказала, что не уйдет из цирка без меня. И я ее здесь подожду.
Бедный мальчик не мог и предположить, какой козырь дал в руки Анибалу. Тот сразу же вцепился в Хуансито, сказав, что никуда его не отпустит.
Мальчик заплакал, циркачи принялись укорять Анибала в бездушии, но он уже понял, что только так, взяв в заложники брата, может еще вернуть Милагрос.
— Кончайте этот балаган! — прикрикнул он на циркачей. — Быстро садитесь в повозки. Мы отправляемся!
Хуана утешала плачущего Хуансито, говоря, что Милагрос обязательно их найдет, и все время повторяла про себя: «Только бы с ней ничего не случилось!»
А Милагрос тем временем находилась в церкви, куда она вошла, исполненная отчаяния, после объяснения с Августо.
Ты заставила свое сердце подчиниться разуму, — сказал, выслушав ее, отец Орестес, — но в этом нет большой вины. Ведь ты отважилась на такую жертву ради ребенка. Помолись, дочь моя, и Господь осенит тебя своим светом, вернет веру в добро.
Пока Милагрос молилась в храме, Катриэль сам не ведая почему, разговорился с нищим, сидящим на паперти:
— По сути, я такой же, как и ты, потому что все потерял.
— Не говори так, — ответил ему старик. Ты молод, здоров. У тебя все еще впереди. А мир так устроен, что в нем на каждом шагу можно встретить чудо. Вот хотя бы взять тебя… Разве не диво что индеец с распятием бродит ночью по городу! Ты христианин?
— Нет. И, честно говоря, я даже не знаю зачем ношу этот крест много лет.
— А ты зайди в церковь, — посоветовал старик. — Может, там найдешь ответ.
Катриэль не смог бы объяснить, почему он тогда послушался нищего старца и вошел в церковь. Впервые в жизни вошел. И — увидел там Милагрос!
— Наверное, тебя послал мне сам Господь сказала она. — Может, ты подскажешь, что мне делать. Я не могу вернуться в цирк: Анибал не оставит меня в покое. И не могу бросить Хуансито. Я совсем запуталась, Катриэль!..
— Ты забыла, что у тебя еще есть я, — напомнил ей он. — Не отчаивайся, постепенно все уладится. Хуансито будет с тобой. А жить вы сможете в моем доме. Я тоже одинок…
— Нет! — испугалась Милагрос, вспомнив недавний разговор с Августо, и Катриэль, поняв, что ее смущает, поспешил добавить:
