– Потом, – бросила она коротко.

– Это твой отец.

– Папа? – спросила Рейн, недоверчиво глядя на Корда. – Он мне звонит?

– Он ждет на проводе.

Она смотрела на него во все глаза. Отец не звонил ей с незапамятных времен.

Почуяв, что внимание наездника отвлеклось. Дев пошел боком, потом запрыгал как козел. Кляня себя на чем свет стоит, Рейн обуздала Дева.

– Он не в духе, – сказал Корд, с восхищением наблюдая за непокорным жеребцом. – Не нравится выездка, мой мальчик? – Голос Корда стал волнующим и бархатным. – Я не виню тебя ни капельки. Дрессура – это для людей, которые любят заборы и правила.

Рейн удерживала Дева на расстоянии десяти футов от забора. Он сопротивлялся, желая подобраться поближе к чарующему голосу. Осторожно, но настойчиво она вела его к выходу.

Корд шел вдоль забора с другой стороны, разговаривая с жеребцом на ходу. Дев прядал ушами.

– Держу пари, ты настоящий черт, когда доходит до дела, – бормотал Корд. – Проходишь дистанцию без всякого хныканья. Твоя хозяйка когда-нибудь разрешит тебе завести жеребят или она собирается держать тебя в узде всю жизнь?

Как только Дев прошел в ворота. Корд схватил его под уздцы. Неподвижно застыв, жеребец уставился на него влажными карими глазами.

– Попроси оператора номер одиннадцать, – пробормотал Корд. – А я позабочусь о Князе Тьмы.

Если бы на его месте был кто-то другой, Рейн отказалась бы. Да и Дев не стоял бы так смущенно и не рассматривал красивое лицо.

– Ты такой же дурной, как я, – пробормотала она Деву. – Идиот.

– Что? – спросил Корд.

– Ничего.

Она соскользнула с огромной лошади и приземлилась возле Корда.

– Если Дев окажется тебе не по зубам, – раздраженно сказала она, – пеняй на себя.

Пропустив ее слова мимо ушей, он повел Дева к конюшне, нашептывая успокаивающие слова.

Несколько секунд Рейн смотрела на своего жеребца.

Потом выбросила все из головы и побежала к телефону, теряясь в догадках, что случилось в ее семействе. Она схватила трубку и попросила оператора номер одиннадцать.

Пока ее соединяли с отцом, она мысленно перебрала все .возможные несчастья.

– Папа, – торопливо сказала она, услышав его голос, – что стряслось?

– Ничего. Я только хотел сообщить тебе,! что мы с матерью и твоими родными приедем на Игры.

– Ты попытаешься приехать? – с сомнением спросила Рейн.

– Я приеду. Малышка Рейн.

Она печально засмеялась и покачала головой.

– Я уже не малышка.

– Ты никогда и не была ею, – обронил он с сожалением. – Ты хотела быть такой же взрослой, как братья и сестры.

– Кстати, у братьев все в порядке?

– Конечно. Мы приедем все вшестером.

– Вряд ли, – сухо сказала она. – Вы никогда не были вшестером с тех пор, как Уильям состарился и больше не мог водить машину.

– Просто у нас появился повод собраться всем вместе. Я не собираюсь пропустить твое участие в Олимпиаде, Рейн.

Она тяжело вздохнула. До сих пор отец всегда подстраховывал свои обещания фразой; если смогу.

– Ты не должен, – спокойно сказала она. – Еще представится случай посмотреть на меня.

– Да нет, малышка. Если я не увижу тебя на всемирных соревнованиях на этот раз, другого шанса не будет.

Слушая отца, Рейн открывала нечто новое в самой себе. Она устала от кочевой жизни, от бесконечных тренировок, от соревнований, от волнений…

Конечно, она все еще ожидала Олимпийских игр, все еще ужасно хотела соревноваться и победить. Но отец прав. Она жаждет всемирных соревнований в последний раз.

– Откуда ты знаешь? – прошептала она. – Я только сейчас об этом подумала.

– Мы с тобой очень похожи. Только ты гораздо красивее. Как жаль, что я так поздно прозрел. Но больше я не повторю свою ошибку. Увидимся, Малышка Рейн. Я люблю тебя.

От потрясения она не могла вымолвить ни слова. А когда наконец прошептала: «Я тебя тоже люблю», – отец уже повесил трубку.

Она стояла, слепо глядя во двор.

– Плохие новости? – спросил Корд.

Она замигала и медленно повернулась к мужчине, который держал под уздцы Дева так же легко, как она. А Дев был спокоен.

– Рейн? – окликнул Корд нежно. – Что стряслось?

– Папа приедет на Игры, – звонко сказала она. – Раньше он всегда добавлял: попробую. А на этот раз пообещал.

Корд сжал губы.

– Больше никому не говори об этом. Кто бы тебя ни спрашивал. А потом скажи мне, кто интересовался твоим отцом.

Увидев перемену, произошедшую в Корде, она вздрогнула и отстранилась.

– Почему?

– Почему? – переспросил он, не скрывая удивления. – Не пора ли вырасти. Малышка Рейн? В этом мире есть люди, которые убили бы твоего отца, если бы смогли его найти. Но к счастью, он непредсказуем. Без этого не выжить. Если бы ты была на месте убийцы и знала бы, что у твоей цели есть дочь, которая участвует в Летних играх, что бы ты сделала?

Она закрыла глаза, чувствуя, как сердце сжимают ледяные пальцы страха.

– Нет, – прошептала она и быстро покачала головой.

– Да! – зарычал он. – Почему, черт побери, Блю пропустил все твои важные соревнования? Почему он никогда не приезжал на торжества по окончании учебы детей?

Почему он пропустил на Бродвее все премьеры твоей сестры?

– Я не знала, – перебила Рейн.

– Ты не хотела знать.

Она стиснула руки.

– Папа никогда не говорил мне.

– Он щадил твои чувства. Если бы он знал, чти я сказал тебе это сейчас, он всыпал бы мне по первое число.

– Тогда почему ты говоришь мне?

– Твой отец согласен быть подсадной уткой для убийцы только ради того, чтобы доказать тебе свою любовь.

– Я никогда не просила об этом! – Ее голос задрожал. – Я хотела чувствовать себя членом семьи, а не пятым колесом в телеге! Я хотела чувствовать свою принадлежность к ним! Неужели это так много?

Гнев Корда улетучился, когда он увидел, как дрожат ее бледные губы, а на глаза наворачиваются жгучие слезы. Он очень хотел бы заключить Рейн в объятия и успокоить.

С таким же успехом он мог пожелать достать Луну.

– Нет, – сказал он. – Ты просишь не много. Ты просишь, все. Весь мир на ладони, похожий на ярко-синий шарик.

– Но…

– Предполагается, что некоторые из нас лишены каких бы то ни было привязанностей, – сказал он спокойно. – И эти люди должны навести в мире порядок.

– Ты этим занимался?

– Да. И снова намерен этим заниматься.

– Что ты имеешь в виду?

Корд пожал плечами. Он собирался Перевернуть ее прекрасный мир вверх дном и освободить в нем место для себя. Но не сегодня. И даже не завтра. Когда-нибудь.

Сначала он должен поймать Барракуду Корд поклялся, что он достанет его во что бы то ни стало.

Корд молча сдал Дева на руки Рейн и повернулся, собираясь уйти.

– Подожди, – торопливо сказала Рейн и схватила его за рукав.

Корд взглянул ей в глаза – они сейчас потемнели и стали почти коричневыми и очень красивыми.

– Я жду, – сказал он.

– Что, если я позвоню папе и скажу, чтобы он не приезжал?

Корду хотелось взять ее за руку и с огромной нежностью перецеловать все пальчики. Но он не мог себе позволить ничего такого.

И не мог запретить себе хотеть этого.

– Если тебе станет лучше от этого – давай, попробуй.

Но он все равно приедет, Рейн. Его ничто не удержит.

Рейн вспомнила слова отца. Да, Корд прав. Джастин Чандлер-Смит приедет, чтобы увидеть на Олимпийских играх дочь.

Она сильно стиснула запястье Корда.

– Я не хочу облегчать жизнь его убийцам! – Ее голос дрогнул. – Корд, пожалуйста, скажи, как убедить папу не приезжать?

– Он уже знает, что ты чувствуешь.

– Но…

– Как ты думаешь, почему он не говорил тебе об опасности, которая его подстерегает? Что он является мишенью террориста? Только Лоррейн понимает, насколько опасная у него работа, но и она подчас не знает всего. Не потому, что он не доверяет жене, просто это еще один способ защитить ее. То, чего она не знает, из нее даже под пытками не вырвать.