– По крайней мере двое нас выслеживают… Остальные поднимают такую пыль, что можно говорить о дюжине. Чем дольше они в пути, тем меньше веры его слову. Он уже раза три заменил людей, погибших в засаде.

– A y Калеба есть шансы найти нас?

– Больше, чем у нас найти испанское золото, – коротко ответил Рено.

– Как он узнает, где мы?

– Новости здесь распространяются быстро, а Кэл – человек, который умеет слушать.

– Тогда и Слейтер может узнать о том, что за нами идут другие люди.

– Вполне может, – согласился Рено.

– Тебя это, кажется, не обеспокоило.

– Кэл не собирается убивать меня, – сказал Рено. – Слейтер знает Кэла как Человека из Юмы. Вот это его обеспокоит. Он страшно огорчится, если узнает, что Кэл идет по следу. В перестрелке с Кэлом, Вулфом и со мной были убиты два его братца. То, что случилось с ними, могло бы послужить хорошим уроком для человека более умного и менее подлого, чем Джерико Слейтер.

Миновало еще два дня. Для Евы стало привычным смотреть не только вперед, но и назад. Приложив руки к краям шляпы, она периодически поднималась в стремени и в течение нескольких минут изучала пройденный ею и Рено маршрут.

Однажды ей показалось, что она видит что-то позади у подножия Абахос, хотя полной уверенности в этом у нее не было. При сухом воздухе видеть можно на расстоянии даже ста миль. Однако предметы, которые были меньше горы или холма, сливались в единое цветное пятно.

Легкая дымка, которая ей привиделась, вполне могла быть облаком пыли, которое подняли, промчавшись, дикие лошади.

Или ветер. Правда, над темным пятном висела свинцовая дождевая туча. Дождь и пыль не очень совместимы друг с другом.

Нельзя было исключить и простую усталость глаз, которые постоянно пытались найти то, что могло быть и чего быть не могло.

А возможно, это был Слейтер со своей бандой, преследующий их с дьявольским терпением.

Ева прекратила наблюдения и посмотрела наконец вперед.

Сердце ее наполнилось радостью, когда она увидела подъезжавшего Рено. Он называл ее gata, но его самого отличали кошачье проворство и грация.

Рено еще не заговорил, а Ева уже почувствовала, что он чем-то возбужден. Вряд ли кто-либо другой уловил бы еле заметную перемену в его поведении. Кто-либо другой, но не Ева. За время долгих дней путешествия и страстных ночей она успела хорошо изучить его.

– Ну, что ты нашел?

– Почему ты думаешь, что я что-то нашел? – удивился Рено, осаживая лошадь рядом с ней.

– Не дразни, – сказала Ева нетерпеливо.

Улыбаясь, Рено залез в багажную сумку и извлек кусок изогнутого дерева, тщательно завернутого в кожу. Развернул. Обрубок потрескался от времени, рассохся и выгорел на солнце чуть ли не добела.

Ева недоумевающе посмотрела на предмет, лежащий на ладони Рено, затем на его возбужденное лицо.

Улыбаясь, он обнял ее, притянул поближе, поцеловал, затем отпустил и пояснил:

– Это кусок стремени. Испанцы не всегда пользовались железными стременами. Оно сделано из железного дерева, которое растет на другом конце света.

Ева осторожно дотронулась до обломка стремени Когда ее пальцы ощутили гладкое, обветренное дерево, она почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине. Она испытала благоговение и одновременно любопытство.

– Интересно, кто был тот человек, который пользовался этим стременем? – задумчиво произнесла Ева. – Священник или солдат? Звали его Coca или Леон? Писал ли он в журнале сам или только смотрел, как пишет кто-то другой? Была ли у него жена в Испании или в Мексике, или он полностью отдал себя служению богу?

– У меня родились такие же мысли, – признался Рено. – И еще представь: кто-то через двести лет найдет сломанное кольцо от подпруги, которое мы бросили в костер вчера… Задумается ли он о том, кто, когда и зачем здесь проезжал? И узнаем ли мы о том, что кто-то подумал о нас через сотни лет после нашей смерти?

Дрожь пробежала по телу Евы. Она отдернула руку.

– Может, это Слейтер найдет наше кольцо и нас вслед за ним.

Рено резко поднял голову.

– Ты обнаружила признаки его банды?

– Я не вполне уверена, – сказала она, показывая назад, – это так далеко.

Поднявшись в стременах, Рено обернулся и стал всматриваться вдаль. Через некоторое время он сел и заявил:

– Я вижу только грозовые облака, кажется, собирается дождь.

– Я подумала было, что это ветер поднимает пыль, – продолжила Ева, – но облака были прямо над тем самым местом. Дождь и пыль в одно и то же время – это как-то несовместимо.

– Здесь все совместимо. Летом так жарко и сухо, что дождь из небольшой тучи не доходит до земли. Капли испаряются прямо в воздухе.

Ева снова посмотрела на облака. Они были свинцовые снизу и кремового цвета сверху.

Чем больше Ева вглядывалась, тем больше убеждалась в правоте Рено. По мере приближения к земле завеса становилась все более прозрачной. Когда она достигала земли, в ней уже не было влаги.

– Сухой дождь! – удивленно воскликнула Ева.

Рено искоса взглянул на нее.

Когда Ева почувствовала, что Рено продолжает пожирать ее взглядом, она улыбнулась ему какой-то загадочной, немного грустной улыбкой.

– Не беспокойся, милый. Ты в безопасности. Я видела корабли из камня и сухой дождь, но даже слабый свет порождает тень.

Не дожидаясь ответа, Ева пришпорила лошадь и помчалась в горы на поиски единственной вещи, на которую ее любимый человек, как он говорил, всегда полагался.

На поиски золота.

Два следующих дня они двигались по дороге настолько старой, что ее с трудом можно было различить в полуденное время, когда солнечные лучи падали отвесно сверху и по цвету напоминали испанские сокровища. По мере того как Ева и Рено поднимались все выше, долины становились все меньше и меньше. Каждый полдень в горах рокотал гром, а между двумя вершинами плясали молнии. Дождь был холодный, обильный, и деревья покрывались серебристыми кружевами.

В промежутках между грозами осины тянули золотистые факелы крон к небу. На каждом шагу Еве и Рено попадались олени и лоси и, словно коричневые призраки, пугливо разбегались в разные стороны. Было много следов диких зверей. Но не было ничего, что указывало бы на то, что в этих местах бывают люди.

В пределы высокогорной долины, о которой упоминали и шаман, и испанский журнал, Рено и Ева въехали молча, приглядываясь к каждому кусту и валуну.

Но нигде не было видно никаких следов затерянного прииска Кристобаля Леона.

– Трудно поверить, что мы не первые, кто достиг этой земли, – сказала Ева, когда они, объехав долину, возвращались к началу этого пути.

– Действительно, – согласился Рено. – И все же есть много признаков того, что люди здесь бывали.

Он остановился и достал бинокль. Но направил его он не на луг. Он не спеша осмотрел зеленую мозаику леса и луга, уходящих вниз, пытаясь найти тех, кто – он в этом был уверен – следует за ними. Латунный футляр бинокля поблескивал при каждом его повороте.

– Есть какие-нибудь следы? – спросила Ева через минуту.

– Видишь пень на краю луга, прямо перед большой елью?

Ева отыскала глазами пень.

– Да.

– Если ты подойдешь поближе, то увидишь на нем следы топора.

– Индейцы?

– Испанцы.

– Откуда ты знаешь?

– Топор был стальной, а не каменный.

– У индейцев тоже есть стальные топоры, – возразила Ева.

– Но не тогда, когда свалили это дерево.

– Как это можно определить?

Рено опустил бинокль и сосредоточил все внимание на Еве. Ее любознательность и сообразительность нравились ему не меньше, чем ее кошачья грация.

– Видишь, корни этой огромной ели обвились вокруг упавшего бревна, которое отрублено от пня? – сказал Рено. – А поскольку ель старая и растет на этом месте давно, значит, бревно лежит на этом месте тоже давно.

– А зачем кто-то потратил столько трудов, чтобы срубить дерево, и не забрал его?