Одолеваемая тяжёлыми мыслями об измене, Татьяна вернулась с рынка. Вот и сегодня с утра пораньше её Гриша убежал якобы на работу, а она его так просила никуда не ходить, сегодня же суббота. Просила отдохнуть, провести этот день с ней вместе, сходить куда-нибудь. Так нет, смотался, будто ему там мёдом намазали.

К часу дня хлопнула открывающаяся входная дверь. Сама Татьяна в это время, на кухне, замешивала тесто для блинов.

— Гриш, ты?

— Угу, — буркнул муж из коридора.

— Проходи на кухню. У меня уже борщ, твой любимый готов и картошка с рыбой поспевает.

— Ага… Только сперва сполоснусь.

Григорий прошел в большую комнату, разделся до трусов, перебросил через плечо полотенце и отправился в ванную.

Когда щёлкнула задвижка двери ванной и послышался шум воды, Татьяна метнулась в большую комнату. Прежде неряшливый муж, с недавних пор приобрёл ещё одну привычку, аккуратно складывать свои вещи и вообще приобрёл необычную щепетильность и аккуратность, тем самым немало удивив свою жену. Вот и сейчас, свой костюм муж расправил и повесил в шкаф, предварительно разгладив и сдув пылинки.

Таня быстро обшарила, резко пахнущий, до тошноты, одеколоном, костюм мужа, особо ни на что не надеясь. Но в этот раз её ждала награда, Татьяна нашла во внутреннем кармане костюма, женский платок со следами помады. Не поверила глазам. Замерла. Прислушалась. Звук льющейся воды прекратился.

Таня сунула находку в халат, закрыла шкаф и быстро прошмыгнула на цыпочках обратно на кухню, и в её голове, в этот момент билась только одна мстительная мысль:

«Ну гад! Сегодня ты у меня, не отвертишься…»

Тем временем, ни о чём не подозревающий Григорий, громко отдуваясь, прошёл на кухню, на ходу расчесывая всей пятернёй руки, черные с проседью волосы.

«Ужас! Какие у него длинные руки, колени задевают, — в очередной раз удивилась Татьяна, рассматривая мужа. — Или они всегда такими были и как я раньше не замечала. Впрочем красотой, он никогда не отличался и почему я в него влюбилась? Мужичок то так себе, могла и получше вариант подыскать. Наверно права баба Клава — дура я и есть дура!».

— Садись, ешь. — Жена поставила тарелку дымящегося борща на стол, перед Григорием.

— М-м-м, а запах, — восхитился он. — Обожаю, как ты готовишь борщ. Объедение.

— Хлеб будешь? — спросила Татьяна, проигнорировав похвалу мужа.

— Давай.

Таня нарезала половину батона на толстые куски, взяла в руки миску с тестом и принялась взбивать его ложкой, громко стуча по эмалированной миске.

— Ну… И к кому же мы сегодня ходили? — Еле сдерживая бешенство, Татьяна подъехала с расспросами к мужу издали, нарочито спокойным голосом.

— К Мешарековым из пятого дома, ты их не знаешь. — Григорий потянулся за куском хлеба. — Какая же ты у меня молодец, такой борщ приготовила. Ещё и блины будут? Там у нас где-то кажется черничное варенье завалялось, надо будет открыть.

— И что же это у них такое произошло? Что ты с утра спозаранку, к ним рванул. — Не много нервно сбивая тесто, продолжила расспрос жена.

— Кран прорвало, — лаконично ответил Григорий, мирно прихлёбывая борщ.

— Значит кран прорвало и ты значит, святоша наш, с утречка, в субботу, сразу побежал к несчастным на помощь, — подвела итог супруга. — Ладно, и где деньги?

— Ну ты понимаешь… — сразу замялся супруг. — Я у них уже раньше был и в этот раз они попросили помочь, так сказать по дружбе. Там работы то, чуть, раз два и готово.

— Так, значит мы и друзей уже завели. И сколько же их? Вся Москва, поди чай? Или только половина? — язвительно спросила Татьяна поставив миску с тестом на стол, чтобы подойти к плите проверить степень прожаренности рыбы. — И что же. Ты теперь вообще за бесплатно работать собрался, так? Будешь помогать всем встречным поперечным, по доброте душевной так сказать.

— Ну Тань не начинай. Ну помог раз людям, кран заменить. Да и живут они близко.

— Гриш ну пойми ми же. Ты же ведь бизнесом, можно сказать занялся, а там не существует такого понятия, как дружба с клиентами. В бизнесе за просто так, ничего не делается, — Таня ласково обняла мужа за плечи. — Ты ведь не просто за рубль работаешь, ты здоровье своё гробишь. Целыми днями по городу мотаешься, носишься, как белка в колесе. Ну чего тебе стоит повысить таксу на свои услуги? К лету глядишь машину бы купил. Вон Семён из сто двадцатой, массажистом работает и на машине уже раскатывает, — жарко нашептывала, как змей искуситель, Татьяна на ухо мужу. — Я конечно понимаю, его услуги намного дороже твоих, но у него и клиентов за день на порядок меньше твоего и я тут подсчитала, если немножко увеличить таксу, то при твоей работоспособности, мы заживём так же хорошо, а может и лучше даже. И вот что я ещё подумала… Ты значит чуть побольше станешь брать за работу и к лету мы покупаем сразу не только машину, но и едем отдыхать на море — представляешь. Только не на Чёрное. Ну что мы там не видели, в молодости раз побывали и хватит. Можем мы на старости лет в конце концов съездить в Европу, на Средиземное море, а Гриш как тебе?

Григорий подвигал плечами избавляясь от захвата жены:

— Заладила, повысь, повысь. Не могу. Все клиенты от меня тогда разбегутся, а машина мне не очень то и нужна. Ну накопим мы на какую-нибудь раздолбанную копейку и возись потом с ней всю оставшуюся жизнь. — Григорий доел борщ, облизнул ложку, положил второе, картофельное пюре с жареным окунем. Расковырял рыбу, чтобы побыстрей остыла и принялся есть. — И чем ей Чёрное море не по нраву, подавай Средиземное, — прогудел муж, набитым ртом. — Радоваться надо, что любимый муж, пригласил жену съездить на море, а наша краля, всё не рада!

Татьяна задохнулась от возмущения. Так вот значит что? Любимый муженёк сделал ей одолжение… Милостиво так предложил назойливой жене съездить на море, а она гадина такая ещё и не довольна. И тут то Татьяна вспомнила про платок, и как же она о нём забыла?

— Так значит, да? — уперев руки в бока сказала супруга. — Это получается, ты мне одолжение сделал? Вот значит как… А я то дура обрадовалась. Подумала совесть у него проснулась, решил поблагодарить жену за годы каторжной жизни, когда я, как чумовая по двум работам бегала, потом искала его по подворотням вдрызг пьяного, приводила его в порядок, возвращала ему человеческий вид, а на следующий день всё начиналось заново, — выпалила Татьяна, вновь берясь за миску с тестом.

— Ну понеслась! Ну извини не так выразился, — поспешил Григорий купировать скандал. — Успокойся. Замнём и не будем больше об этом.

— Нет не всё! — прекращая взбивать тесто, перешла на фальцет Татьяна. — Знаю я почему ты не хочешь накопить на машину и свозить меня в Европу.

— Ну и почему?

— Потому что все деньги тратишь на любовницу свою, а мне гроши приносишь! Я такой беленький и добренький, не хочу обдирать клиентов. Хватит мне лапшу на уши вешать! Весь двор о твоей новой бабе треплет! А я то как дура, не верила! Думала, завидуют тому что Гришка пьяница работать начал и зарабатывать стал сразу поболее некоторых.

— А ты почаще слушай! Они тебе такого наговорят, мама не горюй! Это ж надо бабу какую-то выдумали, а ты и повелась сразу, — укоризненно покачав головой, сказал Григорий.

— Значит выдумали говоришь! А это что? — Татьяна продемонстрировала мужу платок, ткнув им ему в лицо.

— Платок.

— Сама вижу, что платок! Не слепая! — разошлась жена, — откуда он у тебя!

— А это разве мой платок? — удивился Гриша.

— Нет мой! Стала бы я перед тобой своим размахивать, прежде измазав его в помаде. Дубина! Его я нашла в твоём костюме, во внутреннем кармане.

— А лазить по чужим вещам вредно для здоровья. — Погрозил пальцем Григорий. — И вообще, что ты ко мне прицепилась? Дай поесть нормально, — за возмущался он, уйдя от прямого ответа.

— Я КАЖЕТСЯ, ЗАДАЛА ТЕБЕ ВОПРОС? — грозно произнесла жена по буквам.

— Какой вопрос? — прикинулся дурачком Григорий. — Ах это… Да это и не мой платок вовсе. Вспомнил! Его мне Николлета дала, свой я дома забыл. Это когда я облился, когда чай пили, — наивно, по-детски ответил Григорий, не подозревая какой за его словами последует шторм.