— Куда собрался в этакую рань? — спросила раздираемым зевотой ртом, входящая на кухню женщина, почесывая при этом всей своей пятернёй, растрепанные рыжевато-жёлтые волосы.

«О боже! — в какой уже раз, с содроганием подумал Григорий, глядя на представшее пред ним явление, — и это моя жена? Да не может этого быть? А я дурак, ещё и не верил мужикам, говорившим, что у меня не жена, а ведьма. Признаю мужики, был не прав, — Григорий мысленно сложил руки на груди. — Сейчас эта ведьма стоит пред моими глазами, во всей своей красе: рожа кривая, одутловатая с глазами маленькими, заплывшими. Волосы, никогда не знавшие достойной причёски, растрёпанные. А этот жуткий, поношенный халат, в простонародье называемый чехол, этакая попытка по скрытию фигуры. Боже! А фигура! А фигура-то какая? Вообще без слёз не взглянешь: торс маленький, худой. Зато корма, сразу на две табуретки усядется, да ещё и мало будет».

— Так чё молчишь-то? Глаза свои, рыбьи, вылупил и зыришь, как долдон! Я кажется вопрос тебе задала.

— Явилась не запылилась, — наконец соизволил пробурчать Григорий.

— Чаво?

— А не чаво. Я тебе ещё вчера говорил, куда я собрался, — буркнул мужик, допивая чай. — Для глухих могу повторить — на рыбалку я собрался. — И чего это сегодня, с самого утра, стала раздражать его жена, он так и не понял. А может всегда так было?

— На какую-то он рыбалку собрался! — просыпаясь, возмутилась супруга. — Сам же вчера талдычил, что у Палыча машина сломалась и рыбалке твоей облом и что ты никуда не едешь.

— Да, машина сломалась, я не отрицаю, — не стал отпираться Григорий. — Но уж раз я решил сегодня идти ловить, значит Я, пойду ловить рыбу. Имею я право. Не на Оку, так хоть на «Борисовскии» пруды съежу, — мирно просветил он свою вторую половину.

— На эту лужу! — неподдельно удивилась жена. — Да, что ты там вообще забыл?

— А, не твоё дело, — отмахнулся супруг. — Рыбалку, вот чего я там забыл! И еду я, как сама понимаешь, за рыбой!

— За какой это такой рыбой?! — возмущению жены не было предела. — И кому только нужна, твоя чёртова рыба! На Оке хотя бы реальная рыба плавает, а в твоих, говённых прудах, одни гондоны водятся! Нашёл куда ехать.

— Так! Мы не стой ноги встали, — констатировал Григорий и потому обратился к супруге с мирной просьбой. — Иди ляж а? А потом снова встань, авось и настроение улучшится.

— Причём тут мои ноги?! — не поняла намёков жена.

— А притом! Что ты ко мне прицепилась, а?! Заело её: «Гриша ты куда? А зачем?». Ор тут подняла, на всю квартиру, с утра пораньше.

— Я к нему прицепилась! Вы посмотрите на него, на эту недотрогу. Я к нему прицепилась, — заохала супруга. — Да прицепилась! Представь себе. В доме продуктов нет, а он рыбачить чапает, — размахивая руками, оседлала она излюбленную тему. — Продукты если хочешь знать, сами из магазина не прибегут! Опять я всё должна тащить. Да?.. — откидывая чёлку взбешённо спросила она. — А я то обрадовалась вчера, дура. В субботу его величество свободно, можно и на рынок с утречка сгонять, а потом, так уж и быть, пусть валит на все четыре стоны!

— Ну и чего беситься, — не понимая в чём проблема, ответил Григорий. — Вечером, когда вернусь, тогда и сходим. — Чтобы замять надвигающийся скандал, он попытался как можно дружелюбней отвечать на любые нападки жены.

— Знаю какой ты вечером припрешься, — с сарказмом заметила жена. — Как всегда ни в одном глазу, припрёшься! Рыбы нет, зато ханки нажрался от души… — развела она руками в стороны.

Григорий аж чуть не подавился от возмущения:

— Когда это я пил, да ещё в одиночестве?.

— А на прошлой неделе?.. — сощурив глаза спросила супруга. — Кто в подвале валялся вдрызг пьяный? А?!

— Это другое, — отмахнулся Григорий. — Тогда я Лёху, старого кореша, встретил! Ну и выпили немного, за встречу, как настоящие мужики.

— Ха немного!.. Твой Лёха может и немного, он то своим ходом восвояси убрался, а тебя, алкоголик, я на собственном горбу пёрла, надрывалась. Чтоб те сдохнуть! — отбрила жалкие оправдания, жена.

— Так! Жена! Кончай базар! Сказано вечером, значит вечером. А сейчас у меня моё личное время, честно заработанное между прочим, за трудовую неделю. Поэтому, что хочу, то и буду делать, — стукнул рукой по столу супруг, ставя тем самым жирную точку в их препирательстве.

Но не такая у него простушка была жена. Поле боя, она предпочитала покидать победителем, прежде растоптав противника и размазав его в лепёшку.

— Ты каждый день делаешь что хочешь. У тебя постоянно твоё личное время! Тебя абсолютно не колышет, что происходит дома! — перешла к военным действия супруга. — Кран и тот починить, какой день, не можешь! Ладно дом… А как я, себя чувствую, тебе же и это не важно? И что у меня язва, ты конечно же тоже не знаешь. И что каждый день, я должна таскать жратву и это с больной поясницей, шатаясь на каждом шагу, как пьяная, потому что давление подскочило? Его и это не волнует! Его другое волнует! Не дай бог наш фон барон окочурится от голода, стараниями жены. А что я могу сдохнуть, как тягловая лошадь, таскающая ему жратву, ему плевать! — рубанула она воздух. Лицо её при этом раскраснелось и стало походить на морду фурии. — И в коем-то веке прошу сходить его на рынок, а у него опять свои дела! Ну итить же твою!!! — сплюнув под ноги мужу, женщина сложила руки на боках и облокотилась о холодильник.

А ей в ответ понесся крик:

— Я же тебе, дура баба, сказал! Приду с рыбалки, тогда и сходим на рынок!

— Ой! Ой! Ой! Свежо предание, да верится с трудом! Алкоголик несчастный! Пойдёт он, как же, себя то хоть сможешь притащить со своей рыбалки!

— Да пошла ты! Гундит и гундит об одном и том же! Я ей одно слово, а она поперек, два вставляет, — Григорий встал из-за стола, толкая жену и вышел в прихожую.

— Сам пошел гад ползучий! Вали на свою рыбалку! Чтоб ты сдох урод, на своём пруду! И учти, пьяным можешь домой не возвращаться, всё равно не пущу, — понеслось ему в спину.

Григорий к нападкам жены остался глух. И только уже напоследок, собравшись, он заглянул на кухню. Посмотрел на жену, сидевшую на табурете и только она повернулась к нему, чтобы продолжить начатые боевые действия и открыла было рот, как он ей едко так, заявляет в лицо:

— И чего тебе каждое утро нужно обязательно испортить мне настроение? Удовольствие что ли доставляет? У-у… ВЕДЬМА! Ну вылитая, ведьма! И как только таких земля носит, тьфу, — сплюнул он себе под ноги.

Жена только раскрыла рот, для взбешённого крика, как Григория сдуло ветром. И в хорошем расположении духа, от осознания того, что хотя бы сегодняшняя война выиграна им, он с треском захлопнул входную дверь и побежал на остановку, дожидаться первого автобуса…

А на улице, тем временем, уже вовсю засияли, освещая двор, первые лучики солнца, ещё не обжигающие, а мягкие и волнующие, лезущие в окна мешая спать, прерывая сон людей, на самом интересном месте.

Тем же утром, но уже в совсем другом месте, по кромке пруда, брёл вразвалочку, шаркая ногами, поднимая пыль, парень молодой в футболке белой и светлых шортах до колен. Ещё одна ранняя пташка…

Парень шёл понуро, не спеша, покачиваясь немного и издалека, на первый взгляд мог показаться вдрызг пьяным, если бы не его лицо с явными следами сна. С виду оно походило, на этакую подушку, что немилосердно мяли всю ночь. Да что там подушка? Даже его растрепанные волосы смахивали на перья, вылезшие из-под наволочки и рассыпавшиеся по поверхности головы в буйном хороводе, не говоря уже обо всём остальном. В общем все признаки недосыпанья, были на лицо.

Поблизости же от парня, носилась, словно заведённая, псина здоровенная и в отличие от своего хозяина, была бодра и весела. Заглядывая под каждый куст и нервно двигая носом, пёс бурно втягивая воздух, вынюхивал яркие запахи. Деревья, трава, земля, хранили до ужаса интересные запахи, и такие милые сердцу запахи, что напрочь отсутствовали в опостылевшей квартире: