Очень просто. В отличие от нас, у мутантов, как я уже говорил, голова не забита всевозможной чушью, в принципе ненужной даже для нас самих. Ведь посудите сами. Мы в процессе своей жизни получаем огромное количество разнообразной информации и как это не удивительно, все наши знания в большинстве, обрывочны и неполны. Мы неосознанно впихиваем в свои головы порой столько, что наш мозг не справляется. И вот вам интересный факт. К тридцати годам, человек больше чем на половину забывает школьную программу. То, что в школьные годы, у него отлетало само собой и не требовало больших усилий, чтобы вспомнить программу прошлых классов, т. е. пройденный материал, к тридцати его познания опускаются до уровня шестого — седьмого классов, а у кого и ещё ниже. Нет мы не забываем, как писать или считать, но попробуйте например вспомнить что-нибудь, что вам преподавали в школе, например какие-нибудь не громкие факты из истории или формулы из химии, физики, математики. Часто взрослые не могут решить математическое уравнение, с которым легко справиться восьмиклассник и т. д.
А вот к сорока, человек уже подзабывает институтскую программу. И если его постоянная работа не требует навыков полученных им в учебном заведении, то так называемое высшее образование, выветривается из человека почти полностью. Часто так бывает, смотришь, вроде человек высшее образование получил, а дуб дубом. Такое порой несёт, что аж уши вянут.
В чём же причина? А всё в том же переизбытке информации. Мы получаем её постоянно. Стоит нам проснуться и включить телевизор или радио, взять газету или журнал и на нас обрушивается ворох информации, чаще как ком грязного белья, настолько она бесполезна и негативна, для нас. И в итоге, если, назовём это гранитом науки, т. е. базовые знания полученные в учебных заведениях. Если этот гранит науки постоянно не ворошить и ни разу не обращаться к нему в течение года, то вскоре, весь тот мусор что льётся на нас ежедневно подточит его и наш мозг, в конце концов, начнёт выборочно стирать блоки памяти, несущие в себе гранит науки. И вскоре мы ярко помним только месячной давности вечеринку, фильм запавший в душу или события как-то отразившиеся на нашем душевном состоянии. И как итого наша память переходит из разряда логической в эмоциональную, как это не печально звучит, но никуда от этого не денешься.
Вот, — на минуту замолчал профессор Мирный, жуя губы. — А у мутантов совсем другая картина вырисовывается. Их мозг наоборот страдает от недостатка информации. И «мимы», впитывают её как губки. К примеру, ребёнок четырёх — пяти лет с лёту может заучить стишок или песенку, тогда как у взрослого, на это уйдёт, ну где-то с полчаса и он сразу же его забудет, в отличие от ребёнка, через тот же час или два. Понятно? «Мимам» нет надобности повторять одно и тоже несколько раз, они с лету запоминают всё то, что им показывают или объясняют. И поэтому и времени им потребуется намного меньше, для заучивания тактики ведения боя, чем нам и мне в частности. Вот попробуйте меня обучить? Я вроде человек не глупый, а фиг два, что запомню, начни вы сейчас меня посвящать в тайны ведения войны. Так-то вот, а вроде я и не глуп, — шутя подвёл итог Сергей Андреевич.
Да и ещё, — через секунду вновь спохватился он. — Мы кстати, в частности и сами причастны к тому, что «мимы» прекрасно освоили тактику ведения боя в городских условиях.
— Повторите-ка, — встрепенулся генерал Овчаренко, разомлевший под звуки голоса профессора. — Я не ослышался? Вы говорите, что это мы виноваты в чём-то? И в чём же, позвольте вас спросить?
— В чем? — удивлённо, исподлобья воззрился профессор на генерала Овчаренко, — а вы разве ещё не догадались? Странно. Хм… Хорошо я объясню. Всё заключается в тотальной ошибке проведения в городе, первой вашей операции, несущей разведывательный характер. И весь ужас, даже не в том, что вы потеряли уйму людей в той операции, а в том, что вы передали в руки мутантов, весь потенциал накопленных знаний диверсионного характера. Ряды «мимов» пополнили не просто рядовые солдаты, которые-то и автомат, только во время парада в руках держали, а элита наших вооружённых сил, мастера своего дела. Специалисты, обученные на проведение сверхсложных боевых задач. Солдат, умеющих выживать в любых условиях. Скажите не так? А подумайте сами. Ведь по вашим данным примерно треть, из того числа десантников, что принимали участие в операции, до сих пор числятся, как пропавшие без вести. А? А как по-вашему, куда они запропастились? Я вот например думаю, что их захватили в плен и там инфицировали, после чего, эти бедные солдаты, помимо своей воли, перешли на сторону мутантов. И я на сто процентов уверен, что именно, ваши бывшие разведчики, сейчас, взяли на себя роль командиров и именно они, организовали боевые отряды. Это именно они обучили мутантов всему, что знали сами. А знали они немало, как я догадываюсь. Тем более, что среди, без вести пропавших, числятся как правило, вовсе не рядовые, а как минимум военные в звании сержанта. О чём это говорит? А говорит это, о том, что исходная база их знаний в области военной тактики более чем обширна. И тем самым, подведя итоги, я с уверенностью могу сказать, что это мы сами, оказали «мимам» неоценимую услугу, предоставив шанс на выживание, а также шанс противостоять нам с вами, в этой борьбе за существование. И заметьте, с наибольшей эффективностью для них при сложившихся обстоятельствах. — Грандиозным заявлением подвёл окончательный итог Сергей Андреевич и более не ожидая вопросов, со стороны военного начальства, собрал разрозненные бумаги в папку и уселся за стол, показывая своим видом, что его лекция, на данный момент, окончена.
— Н-да… Ничего не скажешь, обнадёжили вы нас профессор, в кавычках, — протянул Овчаренко, грудью облокачиваясь на стол. — Это, что же получается? Мы имеем у себя под боком целую армию профессионалов, обученную, грубо говоря, нашими же специалистами. Дела… — и устало потерев обеими ладонями лицо, назойливо спросил. — И как же прикажите с ними бороться, а?
Отнеся вопрос на свой счёт, профессор Мирный решил-таки внести свою реплику:
— Этого уж, извините, я не знаю. Вы же у нас специалисты, вот вы и думайте. — И высказав своё мнение, вновь раскрыл папку, углубляясь в изучение её содержимого.
Генерал посчитал лучшим не реагировать на колкость и восседая во главе стола переговоров, пребывая в задумчивости, барабанил пальцами по крышке стола в течение минуты. Наконец, видя что у подчинённых больше не имеется вопросов, вновь обратился к учёному уже с предложением:
— Так, ладно. Времени у нас уже остаётся не так много, поэтому… Профессор Мирный, нам нужна ваша консультация, по поводу ещё одного вопроса. Взгляните-ка пожалуйста вот на эту запись, — и взяв, со стола пульт управления, нажал кнопку воспроизведения, включая цифровой кинопроектор. На противоположной стене, выехал белый экран, и на нём появилось пляшущее изображение. Запись велась с улицы и по центру изображения находилось небольшое круглое здание, с высокими окнами — витражами.
— Это запись, была сделана «экологами»… т. е. спецподразделением войск химической атаки. Съёмка велась во время очередной операции, проходящей в районе станции-метро «Алексеевская», — прокомментировал генерал, происходящие на экране.
Пока он объяснял, на экране, события продолжали идти своим ходом. Камера, неизвестного оператора, качнувшись, мельком обозрела окрестности, показывая всеобщее запустение города и погромы, с месяц назад учинённые на улицах, ещё тогдашними людьми. Затем указала: на людей в камуфляжной форме, стоящих по периметру здания-будки и солдат, стоящих у самого входа в будку, облачённых в спецкомбинезоны химической защиты, с портативными ранцами, ручных огнемётов.
В следующий момент в кадре, раздалась неясная команда и около десяти солдат бросилось в вестибюль здания-будки. Следом, рывками, последовала и камера, на ходу пропуская, две группы военных, несущих тяжеленные баллоны, наклейка на которых, ярко указывало на их содержимое.
