— Наконец-то вы пришли, — с порога зашептала она. — Думала не придёте. Собиралась уже снова вам звонить.

— Спокойно. Сказал же, что приду, значит приду. Нечего лишний раз воду баламутить, — пробурчал в ответ милиционер.

— Ну как же не волноваться. Я же себе места не нахожу. Тут человека убили, а вы такой спокойный.

— Ещё ничего неизвестно, а вы уже панику раздуваете, — отчеканил милиционер. После чего подошёл к двери Мещеряковых, приложил ухо к двери и прислушался:

— Тихо. Вы уверены, что они всё ещё там, может, ушли? — спросил лейтенант замершую рядышком старуху.

— Там! Там, — замахала руками она. — Я от двери ни разу не отошла, всё вас ждала.

— Ладно… — Терентьев вдавил кнопку дверного звонка. За дверью раздался собачий лай.

— Не бойтесь, это у них такой звонок, а собак нет никаких, — зашептала, как партизан, старуха, видя удивление участкового.

Терентьев и вправду сначала удивился. Эту семью он довольно хорошо знал, накануне общался с Фёдором Ивановичем — главой семьи. Тот ему всё рассказывал о своей работе и жене. Говорил ещё, что собирается купить квартиру, но вот о собаке, он ни разу, при этом не заикнулся.

«Может на Новый год жене подарил? Он же говорил, что ей одной скучно дома с утра до вечера, пока он с работы не придет».

Тем временем на настойчивую трель звонка так никто и не откликнулся.

— Что конкретно у них там произошло? Может что видели, или может, слышали? — задал наводящий вопрос лейтенант Терентьев, продолжая нажимать на звонок, собачьим лаем заливавшийся за дверью.

— Ой, сейчас, — встрепенулась старуха. — Счас, как можно по подробнее вспомню. Значит так, — и задумавшись, она вытянула указательный палец и приложила его к углу рта. — В половине пятого прилетела расфуфыренная Николь. Я с ней на лестнице столкнулась, когда из булочной возвращалась, как раз сериал закончился в четыре. И пока туда обратно… Точно, полпятого я её и встретила. Она поздоровалась, обдала меня шлейфом вонючих духов и скрылась за дверью. Я после неё всё никак отдышаться не могла. Право слово, такое ощущение, что она в ванне с духами искупалась, как так можно? Вот я побрызгаюсь немножко и себе приятно и людей не тошнит. Вот.

Но в последнее время ходят у нас здесь слухи, что Николь с цепи сорвалась. Фёдор ей осточертел, целыми днями на работе пропадает, а ей скучно сидеть в четырёх стенах. Ну и говорят по мужикам она стала шастать. Не знаю, может и так, но сюда ни разу никого не приводила — это точно. Вот… — Слово «вот» как надо полагать, была излюбленная присказка старухи, потому как вставляла его к месту и не к месту.

— Вот и сегодня, она вся нарядная такая, с причёской такой, фр-фр… — попыталась старуха изобразить причёску у себя на голове. — Прилетела значит, меня увидела, сконфузилась сразу и шасть за дверь, как лиса. Вот… А в шесть Фёдор с работы причапал, я его машину во дворе услышала, когда он приехал. Потом значит их дверь хлопнула. Как раз по телевизеру новости начинались. Какую страсть по этому ящику показывают, я потом уснуть даже не могу, давление подскакивает, от всех этих страстей. Уй!.. А сколько там чернухи показываю, просто жуть! Сколько раз себе твержу: всё сегодня не смотрю новости, и каждый раз всё равно смотрю. А с другой стороны, что ещё делать? Вот и смотрю, а там то одна эротика, а то вообще убивают налево направо, страсть! Вот…

«Всё. Понесло старуху в степи, да по кочкам, галопом», — уныло подумал Терентьев, глядя, как старуху заносит. Нашла блин слушателя:

— Вы конкретнее и побыстрей пожалуйста, что дальше то было, — поторопил он старуху.

— А. Да-да. Извините, — наивно глядя на милиционера извинилась старуха. — Значит так. До семи у них всё тихо было. Как раз по «НТВ» новости пустили. Я только на кресло уселась, Барсика на колени взяла. Это мой кот, — решила пояснить старуха, искренне считая что её лишняя болтовня, кого-то интересует. — У меня по вечерам ноги болят, а он их мне греет и телевизор вместе со мной смотрит. Представляете? Уляжется так, мордочкой к экрану, и глядит не моргая…

Терентьев отнял руку со звонка и пристально глянул в упор на глупую старуху и только при помощи силы воли, нецензурные слова, готовые сорваться с уст, при выходе трансформировались, в раздражительный рык.

— Ой! Я опять отвлеклась, да? — извиняясь захихикала старуха, глупо раззявив свой беззубый рот. — Где я остановилась? Ах, да! Ну я и говорю, что в семь за дверью соседей разразился грандиозный скандал. Я толком ничего не расслышала, только отдельные фразы. Он ей кричал:

«Ах ты шлюха! Сука подзаборная! Я как каторжный на работе корячусь, а она блядь такая по кобелям бегает. Рога мне тут наставила. Весь двор знает, а я как последний лох с ветвистыми рогами вышагиваю и узнаю самым последним о похождениях своей жёнушки». — Ну и дальше по алфавиту, Ты такая, ты сякая.

Жена визжит. Фёдор беснуется. Вот как посуду били, я слышала отчетливо. Потом пошли такие глухие удары, как эта, в фильмах во, когда тама человека бьют. А потом раздались такие громкие удары в стену, у меня в квартире аж картина со стены упала и стекло в раме разбилось. «Ну хватит!» — думаю я, это уже в ни какие ворота не лезет. Пошла к ним в дверь стучать. Хотела сказать: «что мол совсем офигели, заканчивайте, давайте, а то сейчас милицию вызову, спать пора а они тут скандал затеяли». Вот…

Но только подхожу к двери, а из-за двери как… завоет, и таким не человеческим голосом, что у меня аж мурашки по коже побежали. Ну думаю всё, грохнул Фёдор жёнушку любимую. Ну я и сразу поспешила обратно к себе, вам значит звонить. Вот…

И стоило старухе замолчать, как в подъезде сразу стало, как-то тихо и немного даже жутковато. Закрытую дверь, так никто и не спешил открывать, а в самой квартире продолжала стоять гробовая тишина. Терентьев стукнул несколько раз кулаком в дверь со словами: «Откройте милиция! Эй есть кто живой?!», но ответа не дождался.

— После того вопля, что вы слышали, происходило ещё что-нибудь? — мимоходом поинтересовался он у бабки.

— Не, тишина, как обрезали, — отмахнулась рукой старуха. — Я прислушивалась, прислушивалась, тишина. Ничего не слышно.

— Может пока вы мне звонили, они вышли из квартиры?

— Да что вы! — обиделась старуха, — во, гляньте. У меня же телефон в прихожей, рядом с дверью и пока я звонила, дверь я ещё и приоткрыла.

Терентьев посмотрел. Действительно. Телефон был на потёртой тумбочке, рядом с дверью, значит мимо старухи действительно и мышь не могла проскользнуть.

— Так, что не надо. Не могли они мимо меня проскочить. Тама они, никуда не выходили, — закончила бабка, прикусив нижнюю губу.

Терентьев вздохнул. Делать нечего, надо разбираться до конца. Повернулся к закрытой двери Мещеряковых и подёргал её. Закрыто…

— Закрыто и открывать похоже нам никто не собирается, — задумчиво пробормотал он, стуча пальцами по двери. — Надо вызывать наряд, договариваться с ДЭЗом, вызывать МЧС, чтоб выломать дверь, — подвёл он безрадостный итог.

— Ой, зачем столько мороки, — испугалась старуха, понимая, что если сейчас сюда наедет столько людей, то ей точно не удастся в подробностях рассмотреть место преступления, а значит не наберётся жареных сплетен. — У меня ключ есть от их квартиры. Они когда уезжают на отдых, просят меня присматривать за квартирой. Вот… Счас принесу.

Старуха выдав тираду слов, метнулась к себе и через минуту вернулась, неся в руке связку ключей.

— Этот от верхнего замка, — показывая на самый обычный ключ из трёх, стала объяснять старуха предназначение ключей, перебирая связку. — Этот длинный от среднего, а этот складной, чудной такой, от нижнего. Там не замок, а что-то вроде щеколды. Я каждый раз мучаюсь с ним. Все нервы вымотает, пока его откроешь, заразу.

Терентьев обречённо взял связку у старухи.

«Ну что ж придется войти. С другой стороны, оно и к лучшему, что у старухи оказались ключи. Сейчас побыстренькому проверим и домой. А если столько народу на ноги поднять, тут и до утра тогда не управишься».