И все же…

На мгновение он снова мысленно очутился на крепостной стене в ту ненастную ночь, снова ощутил порывы ледяного ветра и горячие губы Арианы, прильнувшие к его телу.

«Не может быть, чтобы она была неискушенной девушкой.

Но что мне до того? Главное, что она желает меня так, как ни одна женщина никогда меня не желала.

И в этом не может быть никаких сомнений».

Желание захлестнуло его с неистовой силой, когда Саймон вспомнил, как страстно отвечала Ариана на его ласки. Ему казалось, что он мог бы вечно гореть в ее огне.

«Благодарение Богу, она совсем не похожа на Мари — та получала удовольствие, только подчиняя себе мужчин.

У нас с Ариапой все по-другому — я управляю ее чувствами, а не она моими».

— Каково же твое решение, Саймон? — спросил Доминик.

— Пусть все останется так, как есть, — резко ответил тот. — Я доволен своей женой, и меня не интересует ее прошлое — не важно, признает ли Эмбер ее правоту или виновность.

Черные брови Доминика взлетели вверх, серебристо-серые глаза жестко сощурились.

Но Саймон только холодно взглянул на него в ответ.

— Ну что ж, раз прошлое тебя не интересует, что ты думаешь о настоящем? — требовательно спросил Доминик.

— Ты прирожденный тактик, Волк Глеидруидов, — возразил ему Саймон. — Вот и скажи, что сделать, чтобы поскорее отвести беду от Блэкторна: принять невесту, чья неискушенность привела к потере невинности, или отомстить за девушку, которую изнасиловал бесчестный подонок?

При этих словах Саймона братьям сразу вспомнились слова Эмбер: «В груди Арианы застыл безмолвный крик отчаяния. Предательство так глубоко ранило ее душу, что она почти умерла, закованная в лед отчуждения».

И Доминик, и Саймон слишком хорошо понимали, что предательство требует отмщения.

Если Джеффри в самом деле обесчестил Ариану силой.

Но для защиты замка было бы лучше — значительно лучше, как это ни ужасно, — если бы все обернулось старой как мир историей: девушку соблазнил, а потом бросил ветреный любовник.

Тогда ни о какой мести не могло быть и речи — с этим можно было бы только смириться.

И Саймон смирился.

Доминик выдохнул какое-то проклятие.

— Я вижу, ты начал понимать, — холодно произнес Саймон. — Слишком часто хочется и вовсе не знать правды.

Приглушенные сарацинские проклятия прозвучали в ответ на его слова: Доминик был в ярости от того, что даже со своим даром тактика бессилен найти выход из этой ловушки.

— Да, — с горечью сказал Саймон. — Да, да и еще раз да! Послушайся голоса разума, Волк Глендруидов, и примирись с судьбой. Пусть все останется так, как есть.

Доминик помрачнел и медленно направился к воротам. Саймон и Свен последовали за ним.

Во дворе, там, куда не попадали солнечные лучи, лежал лед. но на открытых местах он слегка подтаял и теперь поблескивал при неярком свете дня. Ветер, ворвавшийся через открытые ворота, принес с собой запах стужи и снега. Тяжелые кони прогрохотали подковами но деревянному мосту и вступили во двор.

Эрик спешился первым. Он посмотрел сначала па Доминика, потом на Саймона и окинул быстрым взглядом двор.

— Кажется, у вас все в порядке, — удовлетворенно отметил он.

— До того как дозорный заметил вашу кавалькаду, у нас тут и впрямь было все спокойно, — сухо ответил Доминик.

Эрик снял шлем, откинул капюшон кольчуги и тряхнул золотыми волосами. Потом, запрокинув голову к небу, свистнул. Звук был высоким и чистым — так, наверное, лесной эльф трубит в свой охотничий рог. В ответ вдали раздался крик сокола.

— Слава Богу, в округе все спокойно, — промолвил Эрик. — Поднялся сильный ветер, и мне не хотелось бы больше посылать Винтера на разведку.

— Да и для дальних прогулок погода тоже не подходящая, — заметил Свен. — Вам следовало бы дождаться окончания бури.

— Кассандра нас торопила — боялась, что мы не подоспеем вовремя. У нас слишком мало времени, — сказал Дункан, спешившись вслед за Эриком.

— Для чего? — в один голос спросили Доминик и Саймон. Эрик и Дункан молча обменялись взглядом с Эмбер.

— Нам нужно успеть выяснить правду, пока не поздно, — ответила Посвященная колдунья.

— О какой правде ты говоришь? — с вызовом спросил Саймон.

Неприкрытая ярость в его голосе испугала Эмбер: она напомнила ей, что Саймон когда-то называл ее «чертовой ведьмой». Эмбер для храбрости глубоко вздохнула и решительно посмотрела в его черные непроницаемые глаза.

— Кассандра сказала, что ты знаешь, о чем идет речь.

Не успели вновь прибывшие укрыться под кровом замка, как попалил мокрый снег, наметая сугробы у каменных стен крепости. Воины Эрика и Дункана расположились вместе со своими лошадьми там, где их не мог настигнуть ледяной ветер.

К вечеру все помещения замка заполнились до отказа. В большом зале полукругом расставили деревянные столы, за которыми плечом к плечу разместились рыцари из Стоунринга, Блэкторна и Сихоума. Ужин подходил к концу, и гости подбирали последние капли мясного соуса ломтями свежеиспеченного хлеба.

Только Джеффри сидел в одиночестве, на самом краю стола — дальше всех от хозяина замка. Оруженосцы ему не прислуживали. И ни один из приглашенных рыцарей не сел рядом с ним. Слуги проявляли явное пренебрежение, постоянно обходя его, и Джеффри приходилось самому вставать и накладывать себе еду и наливать эль в чашу: никто из рыцарей по соседству не собирался передавать ему блюда — даже Свен, который сидел к нему ближе всех.

Столь неприкрытая враждебность рыцарей Спорных Земель по отношению к Джеффри заставила Волка Глендруидов запретить всем присутствующим в большом зале иметь при себе мечи. Доминик хотел изъять и кинжалы, но, поразмыслив, раздумал: оруженосцы и так носились без передышки во время трапезы — не хватало еще, чтобы они нарезали рыцарям мясо, как изнеженным благородным девицам.

Эрик сидел за господским столом в центре зала и не сводил с Джеффри золотисто-огненных глаз. В руках его поблескивал серебряный кинжал, которым он медленно, почти лениво играл. Сокол на жердочке за спинкой его кресла был, казалось, вне себя от ярости: птица беспокойно ворочалась на своем шесте, когти ее царапали дерево, золотые колокольчики беспрестанно звенели.

Сокол неотступно следил за Джеффри злобным, немигающим взглядом. У ног Эрика пристроился и Стагкиллер. Пес скалил клыки и жалобно поскуливал от нетерпения — он явно рвался в бой.

— Эрик, — негромко произнесла Эмбер, наклонившись к брату. — Утихомирь своих зверей — ты встревожишь Джеффри.

— Сомневаюсь, — коротко ответил тот. — Не стоит так беспокоиться из-за скотины, которая ночует в свином загоне.

Его слова были встречены хохотом. История о том. как Джеффри нашли лежащим нагишом на навозной куче, облетела весь замок со скоростью урагана.

Эмбер в отчаянии обернулась к Доминику, молча умоляя его приструнить Эрика, и встретила неподвижный и неотрывный взгляд стальных глаз, наблюдавших за Эриком так же, как тот наблюдал за Джеффри.

— Я говорила Кассандре, что без нее нам не обойтись, — сокрушенно пробормотала Эмбер. — Эрик намеревается отрезать Джеффри его болтливый язык.

Доминик кивнул, не отводя глаз от Посвященного.

— Ты здесь не поможешь, — в отчаянии сказала Эмбер. — Где Мэг? Придется, наверное, послать за ее успокоительными настойками.

— Они с Арианой в господских покоях, — ответил Доминик. — Мэг что-то нездоровится — она отказалась ужинать в шумном зале.

В его голосе прозвучали тревожные нотки, и Эрик, Саймой и Дункан сразу же обернулись к нему.

— Что, у Мэгги близятся роды? — спросил Дункан с бесцеремонностью старого друга.

— Нет, это должно произойти через несколько недель, хотя нам с ней и не терпится поскорее увидеть наше дитя.

Словно в ответ на тревожный вопрос Дункана, в дверях большого зала появились Мэг и Ариана. Ариана сразу же подошла к Саймону и, не обращая ни на кого внимания, легко положила руку ему на плечо. Рядом с ней Мэг склонилась к своему мужу и что-то прошептала ему на ухо.