— Ты хочешь сказать, можно ли это сделать без плотского соединения? — спросил Саймон, когда она замолчала. — Я правильно тебя понял?

—Да.

— Ну так я тебе отвечу: да, возможно. Конечно, это не бог весть что, но все же лучше, чем ничего.

Ариана почти не прислушивалась к его словам — она поняла только, что может как-то облегчить напряжение, сковавшее горячее тело Саймона.

— Скажи мне, — настойчиво произнесла Ариана. — Позволь мне сделать это.

Вместо ответа Саймон взял ее за обе руки, показывая, где дотрагиваться и как ласкать, где возбуждать плоть дразнящими движениями, где остановиться.

Внезапно Ариана почувствовала, как по телу Саймона пробежала дрожь, из груди его вырвался сдавленный стон, и что-то похожее на шелковистую кровь потекло у нее между пальцами. Она посмотрела вниз, но не увидела ничего под меховым плащом.

— Саймон! — беспокойно позвала его Ариана. — С тобой все в порядке? Мне показалось, что у тебя… кровь.

Саймон не мог не улыбнуться ее наивным словам, хотя все его тело сотрясала дрожь наслаждения при каждом осторожном прикосновении ее пальчиков к его все еще возбужденной плоти.

— Нет, это не кровь, соловушка.

— Но я же чувствую, — настаивала она. — Только кровь может быть такой густой.

— То, что ты почувствовала, — это наши с тобой неродившиеся дети. И ты никогда не узнаешь их, пока нас не соединит страсть.

Глаза Арианы расширились, превратившись в загадочные темные озера. Ей почудилось, что внутри нее все горит огнем — она чуть не задохнулась от этого незнакомого ощущения. Она вдруг стала бояться самой себя: напряженная, трепещущая от желания грудь, знойная плоть между бедрами, зовущая к наслаждению.

Внезапно в душе ее поднялось смутное воспоминание — сон, который она видела однажды.

«Мерцающий свет светильника и запах роз. И бальзам, окутавший теплом каждую частичку моего тела.

Проникавший в меня повсюду».

— Ты так же заботился обо мне, когда я лежала без памяти? — спросила она, внезапно застыв, как мраморная статуя.

Явный упрек в ее голосе застал Саймона врасплох: ее руки ласкали его, вызывая новую волну желания, и вот теперь она снова смотрит на него, как на опасного незнакомца.

Саймон молча стиснул зубы, пытаясь усмирить бешеный ток крови по жилам. Но это плохо получалось — Ариана сидела, тесно прижавшись к нему, ее пальцы были такими нежными, и он все еще чувствовал ее страсть.

— Это было только однажды, — произнес он низким, хриплым голосом в ответ на ее вопрос.

— Когда же?

— Когда ты уже почти поправилась. Помнишь?

— Я…

Внезапно у нее захватило дух — так живо ей вспомнилась та ночь.

Она была тогда погружена в таинственный сон, но сон этот нисколько не напоминал о ее давнем ночном кошмаре — руки и губы, ласкавшие ее, были скорее нежными, чем грубыми; голос чуть хрипловатый, но не от выпитого вина, дыхание чистое, без запаха эля.

— Ты прикасался ко мне, — прошептала она.

—Да.

— Даже…

Ее голос замер, но Саймон понял, что она хотела сказать.

— Да, — произнес он, — даже здесь.

Рука Саймона скользнула у Арианы между бедрами, и его ладонь нежно накрыла ее горячую плоть.

Ариана судорожно вздрогнула и отстранилась от него так, будто Саймон хлестнул ее кнутом. Разум твердил ей, что Саймон никогда не стал бы принуждать ее так жестоко, как это сделал Джеффри, но память о пережитых боли и оскорблении оказалась сильнее, и Ариана застыла в оцепенении.

Проклиная свою несдержанность и полное отсутствие желания у своей супруги, Саймон отдернул руки.

— Когда ты выздоравливала, ты была со мной не так холодна, — бросил он сквозь зубы.

— Я была тогда в забытьи.

— Но спала ты не так уж и крепко.

— Я ничего не помню! — яростно выкрикнула она.

— А я помню. Когда я прикоснулся к тебе, как сейчас, ты потянулась навстречу моим ласкам!

Ариана уставилась на Саймона широко распахнутыми дымчатыми глазами. Его волосы и коротко подстриженная борода горели золотистым огнем в свете костра, черные глаза были подобны самой ночи — ясные, темные, мерцающие, как далекие звезды.

— Теперь-то ты наконец поняла? — спросил он гневным шепотом.

Ариана дико затрясла головой — густые длинные локоны взметнулись, как черные язычки пламени.

Саймон резко откинул плащ, открывая то, что было скрыто под его мягкими полами.

— Посмотри же на себя, — прошептал он с еле сдерживаемым бешенством. — Ты ведь сидишь полураздетая у меня на коленях.

Ариана вздрогнула.

— Подумай о том, как близок к тебе мой меч, — холодно продолжал он безжалостным тоном, — но том, как открыты и беззащитны твои ножны.

Ариана посмотрела вниз, и из груди ее вырвался испуганный вскрик.

«Если он придвинется ко мне еще ближе, то узнает, что был обманут, что его жена не девственница. И тогда прощай нежность и доброта — будет только жестокость и боль».

— Нет! — почти беззвучно прошептала она.

Но только она хотела отодвинуться от него, как руки Саймона с силой сжали ее бедра, удерживая ее в прежнем положении.

Открытом и беззащитном.

— Неужели ты боишься, что я тебя изнасилую? — язвительно спросил он. — Девять долгих дней и ночей ты лежала передо мной слабая и беспомощная. Скажи, ты проснулась ли хоть раз в слезах от боли, раздирающей твое тело?

Ариана едва слышала Саймона — она чувствовала только, что не может вырваться из его рук, не может даже пошевелиться, а ей во что бы то ни стало надо это сделать.

— Пусти меня! — отчаянно выкрикнула она, что есть силы вцепившись ногтями в руки Саймона.

От ее яростного крика кровь застыла у него в жилах. Холодная злость охватила его — злость на собственную слабость и безразличие своей жены.

Саймон столкнул Ариану с колен так быстро, что она чуть было не упала на лежанку. Поднявшись на ноги, он запахнул на себе плащ и несколько мгновений стоял, глядя на нее сверху вниз глазами черными, как самый ужасный сон, какой ей доводилось видеть.

— Что ж, желаю приятных сновидений, моя любезная супруга. Впредь можете не опасаться моих прикосновений, которые вам столь отвратительны. Я не притронусь к вам больше никогда.

Просторные господские покои замка Блэкторн были убраны роскошно и со вкусом. На стенах висели богатые драпировки самых чистых и красивых оттенков — темно-вишневые, зеленые, как драгоценный нефрит, и темно-голубые, как ляпис-лазурь. По краям роскошные ткани были обшиты золотой тесьмой, вспыхивающей огненными искрами.

Драпировки, как и ковры, покрывавшие пол, были привезены из Святой Земли. В комнате витал свежий запах трав и пряностей — запах этот нравился леди Маргарет, хозяйке покоев.

Пряный аромат нравился и Ариане. За те десять дней, что она провела в Блэкторне, ее не переставал удивлять приятный запах сухих трав, рассыпанных по полу и шуршащих под ногами. И теперь, сидя у окна просторной комнаты, Ариана раза два глубоко вздохнула, наслаждаясь причудливой игрой незнакомых ароматов.

Ее пальцы пробежали по струнам арфы, пытаясь подобрать мелодию, подходящую к этой странной комнате: судя по убранству и размерам, она должна была бы принадлежать мужчине, но разлитый в ней аромат цветущего сада не оставлял никаких сомнений, что хозяйка комнаты — женщина.

Ариана продолжала наигрывать на арфе, и отдельные ноты вскоре превратились в аккорды. Звуки, кружась, поднимались к высоким сводам комнаты — казалось, они стали сверкающими и почти осязаемыми. Они пели о том времени, когда мужчина и женщина соединили здесь свои судьбы… и о том, что этот союз поднял их над всеми горестями и бедами, придав им сил и вселив в них надежду на счастье.

Ариана на секунду остановилась, вновь окидывая взглядом роскошные покои, и вдруг услышала мелодичный перезвон, приближающийся к ее двери.

Ариана отвернулась от окна и встала навстречу гостье, уверенная, что это Мэг, и никто другой — только хозяйка Блэкторна носила сладкозвучные золотые колокольчики.