Но это было невозможно — она ведь отвергала его собственную страсть.

— Что же случилось? — требовательно спросил он.

— Ничего.

— Ничего? Черт побери, леди! Вы стоите тут передо мной среди ночи, дрожите, как в лихорадке, и утверждаете, что ничего не случилось?

«Встаньте к нему поближе, чтобы укрыться одним плащом, — и так близко, чтобы почувствовать его дыхание и чтобы ваша грудь коснулась его груди».

Ариана отбросила потухшую свечу и шагнула к Саймону.

— Укрой меня своим плащом, — произнесла она дрожащим голосом.

Видя, что он медлит в нерешительности, Ариана чуть не вскрикнула от отчаяния.

— Прошу тебя, Саймон. Я так хочу!

Саймон распахнул плащ и сместил кожаный пояс так, чтобы меч оказался у него за спиной. Но Ариана уже шагнула к нему, не дожидаясь, пока он закончит.

Саймон запахнул плащ, и Ариана прижалась к его груди, укрытая теплыми меховыми полами.

Как только она коснулась тела Саймона, то почувствовала, как живительное тепло обволакивает ее, погружая в сладкую истому. Ее давний сон стал наконец явью, согревая и преображая ее тело, делая его горячим и чувствительным. Она бы, кажется, завернулась в Саймона, как в теплое покрывало.

— А-а-ах, — выдохнула она со стоном. — Мне всегда так нравился твой запах. И твое тепло… Ты горячий как огонь.

Ноздри Саймона слегка расширились, когда он уловил слабый аромат, который принадлежал Ариане, и только ей. Он глубоко вдохнул тонкий запах — пряный аромат полуночи, роз и женской страсти.

Жгучее, тревожное чувство поднялось со дна его души. Даже память о той ночи, проведенной им у постели Арианы, когда она лежала, погруженная в целительный сон, теперь померкла перед живым ощущением ее близости. Ее грудь касалась его груди, и при каждом вздохе он чувствовал, как пламя желания разгорается в нем все сильнее.

Саймон втянул в себя воздух со звуком, похожим одновременно на стон и на проклятие. К его удивлению, Ариана незамедлительно вскинула голову и глубоко вздохнула, будто пробуя на вкус его теплое учащенное дыхание и его страстную жажду.

— Ариана! — произнес Саймон глухим, напряженным голосом. — Что это значит? Что привело тебя ко мне?

Ариана, тряхнув головой, только крепче прижалась к его груди, стремясь слиться с его телом, отдаваясь сверкающей мечте, которая не покидала ее с тех пор, как в своем волшебном сне она узнала, что мужские руки могут приносить успокоение — вместо страха, удовольствие — вместо боли, наслаждение — вместо ужасного ночного кошмара.

Закрыв глаза, Саймон боролся с охватившим его желанием. Он еще плотнее натянул свой плащ, привлекая к себе Ариану. С мрачной уверенностью он ждал, когда она наконец поймет, что касается ее живота.

Но вместо этого он вдруг почувствовал, как холодные пальчики жены осторожно прикоснулись к выпуклости на его теле — ощущение было столь неожиданным, что его бросило в жар.

— Я мечтала о тебе, Саймон. А ты думал обо мне?

У Саймона захватило дух от удивления и желания. Он хотел что-то сказать, но Ариана ласкала его своими нежными пальчиками, и он не мог больше ни о чем думать — не то что говорить.

Саймон стиснул зубы, с трудом сдержав стон, когда он почувствовал, как Ариана распустила его пояс. Он понимал, что должен остановить ее, пока она не свела его с ума лишь наполовину утоленным желанием, но он никак не мог заставить себя запретить ее озябшим пальчикам до него дотрагиваться.

Он попытался оттолкнуть Ариану, но вместо этого его руки сжали ее бедра, привлекая ее еще ближе к своему телу. Слушая голос рассудка, который холодно взвешивал его действия, Саймон ожидал, что Ариана будет сопротивляться откровенно чувственным объятиям.

Но вместо этого Ариана прижалась к нему всем телом. Его возбужденная плоть, которую она только что осторожно держала в руках, выскользнула из ее пальцев.

— Это безумие! — прохрипел Саймон.

— Я знаю.

— Ты поцелуешь меня?

— Да, — прошептала она.

Саймон склонился к ее губам и вдруг почувствовал, как она ускользает из его объятий.

— Нет! — хрипло произнес он. — Не покидай меня.

— Но я должна это сделать!

Крепко сцепив зубы, чтобы подавить стон разочарования, Саймон выпустил Ариану из своих объятий, но плащ по-прежнему укрывал их обоих.

Она тут же скользнула вниз по его телу, как теплая мягкая волна, исчезнув в складках мехового плаща.

— Ариана? Тебе пло…

Его вопрос потонул в судорожном вздохе, когда щека Арианы коснулась его возбужденной плоти. Он почувствовал, что ее кожа холодная от ветра, а дыхание — теплое. Потом она взяла его плоть в руки и прикоснулась к ней губами.

— Боже всемогущий, — хрипло произнес Саймон.

Его тело напряглось, как туго натянутый лук. Если бы сзади не было каменной стены, он бы наверняка упал. Губы Арианы были мягкими, горячими, влажными, ее любопытный язычок исследовал его плоть ласково и нежно.

Когда Саймон почувствовал, что больше не может выносить сладостную муку, он запустил пальцы в густые волосы Арианы и стал медленно и осторожно отводить ее голову от своего тела. Она сначала сопротивлялась, и Саймону показалось, что сладкое кольцо ее рта вокруг его ноющей плоти лишит его самообладания.

В конце концов сдержанность и мужская сила Саймона победили соблазнительные ласки Арианы. Но они оба дрожали, когда Саймон поднял ее с земли и жадным поцелуем впился в ее рот.

Поцелуй был таким же страстным и необузданным, как ласки Арианы, — их уста сплелись в жарком единении, так что они еле держались на ногах, не в силах вздохнуть. Но никому не хотелось прерывать поцелуй — они еще крепче, теснее прижимались друг к другу, а бушующий вокруг ветер превратил распущенные волосы Арианы в черное облако.

Саймон сбросил под плащом перчатки, распустил серебряную шнуровку на платье Арианы, и его пальцы скользнули в вырез платья, лаская ее грудь. Руки его казались еще холоднее по сравнению с теплом ее кожи, и это только усилило его ласки — Ариана глухо застонала и качнулась к Саймону. Ее соски мгновенно затвердели.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Саймон заставил себя оторваться от губ Арианы. Он прислонился к каменной стене, продолжая ласкать ее грудь, тяжело дыша, словно после жаркой битвы.

— Саймон!

— Распусти все тесемки, — хрипло произнес он. — Если это сделаю я, ветер унесет мой плащ.

— Я лучше сделаю это с твоей рубашкой.

С этими словами Ариана нырнула под плащ и провела язычком между завязками его рубашки. Затем, не переставая жадно прикасаться губами к его мускулистому торсу, опустилась вниз, испытывая желание, для которого у нее даже не было слов.

Саймон успел поймать Ариану, прежде чем ее губы вновь прикоснулись к его естеству. Он поднял ее и заглянул ей в глаза. В мерцающем свете факела они казались темными, безумными, горящими откровенным желанием. Она высунула кончик язычка и прикоснулась им к верхней губе, словно слизала капельку вина.

— У тебя вкус бури, — прошептала она. — Позволь мне еще раз попробовать тебя.

— Ты меня сжигаешь заживо, — сквозь зубы сказал он.

— Мне это нравится.

— Твои прикосновения так сладостны, твои губы горячее огня. Я бы так и погрузился в твою глубину, засеяв твое поле.

Ариана, затрепетав от его слов, опять взяла в руки его возбужденную плоть. Дыхание со свистом вырвалось из его груди в ответ на ее нежное прикосновение.

— Но ты ведь не хочешь этого, верно? — хрипло произнес Саймон. — Ты не хочешь, чтобы я вложил свой меч в твои ножны. Почему? Ты ведь не девственница, чтобы бояться мужской страсти.

— Ты прав, я не девственница…

Ариана вздохнула, с трудом подавив дрожь. Одной рукой она принялась медленно поднимать юбки, продолжая другой рукой касаться его тела. Волшебное платье с легкостью потянулось вверх, подчиняясь ее рукам, и обвилось вокруг талии, обнажив тело. Мягкий мех плаща ласково терся об ее кожу.

— Помнишь, я как-то рассказывала тебе про свою подругу? — спросила вдруг Ариана.