А когда наступало время купаться…

Мэг задрожала, вспомнив, как, пока она мылась и, соблюдая ритуал, распевала руны, Доминик смотрел на нее своими серо-стальными глазами, прислонившись к дверному косяку. Но хотя в его глазах то и дело вспыхивал чувственный блеск, он никогда не терял контроля над собой. Доминик дотрагивался до Мэг только для того, чтобы напоить, накормить или согреть холодной ночью.

Первый раз в жизни Мэг желала, чтобы она умела то же, что умеет норманнка. Тогда воля Доминика сгорела бы в пламени страсти, как горит в огне сухая солома. Он взял бы Мэг даже без ее согласия и узнал бы, что его недоверие напрасно.

Если бы она это умела! Но – увы… Зато Мэг была уверена, что с каждым днем ее заключения все больше и больше растет недовольство жителей поместья. Она вспомнила, как на другое утро после ее свадьбы Гарри обратился к ней от их имени:

«Если господин будет жесток с тобой, дай нам знать… Мало ли что может случиться с человеком на охоте… Я обещаю тебе».

Мэг содрогнулась, вспомнив слова Гарри. Саймон все чаще упоминал о привязанности Блэкторна к Дункану из Максвелла. Голос его при этом был очень злым. Если крестьяне причинят хотя бы малейший вред Доминику, месть Саймона будет быстрой и жестокой.

Золотые путы Мэг тихо и нежно позванивали, а она ходила безостановочно по комнате, думая о будущем своих людей. Зазвонили колокола, и ее внимание привлекли звуки, доносившиеся со двора. Лязганье мечей и стук щитов были слышны даже сквозь закрытые ставни.

Мэг подошла к окну и обнаружила, что можно немножко приоткрыть ставни. Щелочка была слишком мала, чтобы в комнате стало хоть немного светлее, но сквозь нее можно было рассмотреть двор внизу.

Под строгим надзором Доминика рыцари совершенствовали свое боевое искусство. Кольчуга и шлем, наколенники и кованые латные рукавицы защищали воинов, пока они орудовали мечами, специально утяжеленными для тренировки. Мечи эти были не остры, но в руках сильного рыцаря даже тупое оружие представляет опасность: им можно тяжело ранить неосторожного и неумелого противника.

Норманнка разлила по кружкам эль. Она ходила среди бойцов, предлагая им пенящийся напиток. Даже с высоты своей башни Мэг могла видеть, как Мари покачивает бедрами.

Ледяным взглядом Мэг следила, как молодая женщина приблизилась к Доминику. Норманнка почти прижалась к нему и запрокинула лицо, глядя на рыцаря, как на бога.

Когда Доминик рассмеялся в ответ на какие-то ее слова, руки Мэг сжались в кулаки. Она была уверена, что в последнее время он не делил ложе с Мари, и все-таки с детским гневом подумала, что хорошо было бы открыть окно и выплеснуть на голову негодяйке все содержимое ночного горшка. Слава Богу, что все свободное время Доминик проводил со своей женой.

Если Мэг и была пленницей Доминика, то и он тоже был ее пленником. Эта мысль немного утешила ее.

Мэг обрадовалась, когда Доминик отвернулся от Мари и стал разговаривать с Саймоном. Мгновение спустя он кивнул и подал знак своему оруженосцу.

Вскоре братья были снаряжены для боя. Когда они вышли на свободное место, все остальные рыцари перестали сражаться. Даже самые закаленные в боях воины учились чему-то новому, когда Доминик и Саймон сходились в поединке.

По какому-то невидимому сигналу братья рванулись навстречу друг другу, с обманчивой легкостью орудуя тяжелыми мечами. Физически они очень хорошо подходили друг другу. Оба были намного выше, сильнее и проворнее остальных мужчин во дворе. Их поединок скорее напоминал бой человека со своей собственной тенью.

Зловещий скрежет стали заставил Мэг затаить дыхание. Удары, которые братья наносили друг другу, давно свалили бы с ног любого другого воина. Сначала всем казалось, что кто-то должен сдаться первым, но вскоре стало ясно, что, если Доминик превосходит брата в силе, то Саймон был куда проворнее его. Вопрос заключался только в том, кто сумеет использовать свое преимущество быстрее и лучше.

Всякий раз, когда Мэг казалось, что Доминик вот-вот получит жестокий удар в ребра или по голове, она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать. Но каждый раз он упреждал удар, в самый последний момент закрываясь щитом. Опускаясь, его меч свирепо сверкал, и Саймон едва успевал ускользнуть от удара. Мэг решила, что братья так и будут кружиться, маневрировать и атаковать друг друга, пока силы одного из них не иссякнут.

– Миледи! – позвал кто-то из-за двери. – Вы там? Это Марта.

– Господин запретил говорить со мной, – нехотя ответила Мэг. – Уходи, пока тебя не заметили и не наказали.

– Миледи, у жены Гарри уже два дня продолжаются схватки, но она очень слаба и не может разродиться.

– А где же Старая Гвин?

– Ушла в Дейл торговать лекарствами вместе с одной женщиной, которая пришла с юга. Вы так нужны нам, миледи.

Мэг начала снимать золотые колокольчики с запястий. Драгоценности будут мешать в работе, которая ей предстоит.

– Я иду, Марта. Уходи, пока тебя не увидели.

– Хорошо, миледи.

Марта немного помолчала, потом нерешительно спросила:

– Вы прямо так и выйдете? Ведь здесь стража норманнского дьявола – рыцарь вашего мужа увидит вас.

– Я знаю другой выход. А теперь иди!

– Бог да вознаградит вас, миледи. Я ухожу.

Мэг достала из причудливо изукрашенного сундука рубашку, взяла из потайной ниши бутылку и открыла дверь в залу. Когда она выходила из комнаты, в голове у нее эхом отозвались слова Доминика: «Ты попробовала моего прощения и узнала, что оно сладко. Но мудрый человек прощает только один раз. Больше не сражайся со мной. Я прошу тебя об этом».

И вот опять она должна пойти против своего мужа.

Мэг решительно закрыла за собой дверь и прошла через залу. У нее не было выбора – жена Гарри умрет без помощи и ребенок вместе с ней!

Не обращая внимания на любопытные взгляды прислуги, которая наверняка знала приказ господина, Мэг спустилась по витым ступенькам в сад. Оставшиеся на ней золотые колокольчики отчаянно звенели. Она плотно набила корзину лекарственными травами.

Потом Мэг направилась в самую глухую часть зарослей. Листья, травы и ветви причудливым узором оплетали все кругом. Раздвигая их руками, жмурясь, когда гибкая ветвь ударяла по глазам, Мэг с трудом двигалась вперед. Наконец перед ней встала стена. Мэг сделала вдоль нее несколько шагов, ища нужное место. Оказалось, она чуть-чуть забрала вправо. К стене было прислонено тяжелое деревянное колесо, почти незаметное за густой зеленью. Оно прикрывало черное отверстие, такое маленькое, что протиснуться в него можно было только на четвереньках. Это был потайной ход из Блэкторна, сделанный на случай войны.

Мэг навалилась на колесо плечом, оттолкнула его в сторону и опустилась на колени. В самом дальнем конце тоннеля слабо мерцал едва различимый свет. Она поползла вперед, толкая перед собой корзину. Мэг не один раз случалось так выбираться из замка, когда ее мама еще была жива. Они спасались таким образом от гнева Джона. Когда денег не хватало (а их не хватало всегда), он вспоминал, что женился на бесприданнице, и злился.

Дно тоннеля было выстлано камышом, прикрывавшим острые камни. Он скрипел и шуршал от каждого движения. Мэг старалась ползти как можно быстрее – она никогда не любила липкие объятия тоннеля. Но теперь она уже не боялась, как тогда, когда была ребенком.

Перед выходом Мэг немного помедлила, вдыхая чистый воздух и прислушиваясь, как ее учила мать. Но ничего не было слышно, кроме шума ветра, игравшего листьями в чаще. Под прикрытием ее деревьев можно было незаметно выбраться из подземного хода.

Выскользнув из густого кустарника, Мэг оглядела открывшееся перед ней пастбище. Вдалеке овцы жевали молодую траву. Рядом с ними резвились ягнята, похожие на белых бабочек, порхающих над поверхностью зеленого моря. Ни пастуха, ни сторожевых собак не было видно. Овцы лениво приподняли головы, когда Мэг вышла из чащи.

Дом Гарри был расположен среди полей, на холме, по-весеннему ярко сверкавшем зеленью. Дорожка вилась между невысокими каменными стенами, с которых свисали лохмы зеленовато-черного мха. В самых солнечных местах, куда пока еще не добрались ни овцы, ни плуг, цвела роскошная ярко-желтая акация. Из травы, совсем как маленькие дети, которых наконец-то отпустили погулять, выпрыгивали нарциссы.