«КЛЮЧЕВОЕ СЛОВО, — написала ему Коломбина, — "В ОСНОВНОМ". ЧТО ТЫ ТУТ РАЗВАЖНИЧАЛСЯ? Я ХОЧУ ЕМУ ПОМОЧЬ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, МНЕ ПРЕКРАСНО ИЗВЕСТНО, ЧТО И ТЫ ТОЖЕ. СКАЖИ ЕМУ ОБ ЭТОМ. МЫ СПОСОБНЫ ОСТАНОВИТЬ ВРЕМЯ, НО НАМ УГРОЖАЕТ ОПАСНОСТЬ. АЛАКРА, МОЖЕТ БЫТЬ, НАС И НЕ ОТЫЩЕТ, НО НАШИ КОРАБЛИ У ВСЕХ НА ВИДУ. ИЗ АРАБУ, МИРИАМ И ТИКО ПОЛУЧАТСЯ ОТЛИЧНЫЕ ЗАЛОЖНИКИ».

Корду передернуло. Они сидели внутри темпорального поля в погрузившейся в тишину вселенной, он слушал рассказ Мило, который поразил его до глубины души, — в результате он и в самом деле забыл о том, насколько они уязвимы. Корда не сомневался, что Мило это прекрасно понимает, и в уме наградил молодого человека несколькими очками за выдержку. Впрочем, Корда догадался о причинах, заставивших Мило вести себя столь сдержанно.

— Я тебе нужен, — прямо сказал он, — и не потому, что я могу остановить или помешать тебе, а из-за того, что задуманное тобой не в состоянии выполнить один человек. Верно?

— Верно, — согласился Мило. — Мне нужен союзник, а вас я уважаю и доверяю вашим принципам.

— Прежде чем ты зайдешь слишком далеко в своем доверии, — сказал Корда, — я должен тебе признаться, что побывал на Урбе и Аравии. В обеих вселенных снова активировано время. Детер и Двистор не попали в плен стасиса, так что вряд ли тебе удастся положить их в свою корзинку, точно спелые яблоки.

— Проклятье! — выругался Мило. — Я был уверен, что поймал их!

Корда поднял руку.

— Мне кажется, ты недооцениваешь, насколько главари пиратов склонны к паранойе. Даже несмотря на то что прошло несколько десятилетий со времени налета на Паскву, у обоих был запас консервированного времени и невероятно сложная система личной охраны. Сомневаюсь, что они боятся кого-нибудь вроде тебя; скорее всего они опасаются друг друга.

— Конечно, — кивнул Мило. — Объединившись сначала, чтобы уничтожить целую Солнечную систему, а потом предав своих же соратников, они должны жить в постоянном страхе, понимая, насколько уязвимы.

— Уязвимы, — вставила Коломбина, — и в своих собственных вселенных. Думаю, именно это имеется в виду, когда говорят, что виноватый бежит даже тогда, когда за ним никто не гонится.

— Если не считать того, — проговорил Мило, глядя в пол, — что за ними гонюсь я… Рене, я понимаю, почему вы запустили в тех вселенных время. Я недооценил своих врагов. Я гораздо больше боялся того, что меня опередят слухи о происшедшем, чем пиратов, которых хотел захватить в плен. У меня бы все получилось, если бы не регата… не знаю…

Корда чуть прикоснулся к руке молодого человека.

— Мило, у тебя нет времени на раздумья и сожаления. Давай-ка займемся Алакрой. А потом решим, что делать дальше.

Когда Мило на него посмотрел, Корда был удивлен, увидев слезы, заблестевшие в глазах.

— Значит, вы со мной, Рене? — спросил Мило, в голосе которого явно прозвучала благодарность.

— С тобой, — ответил Корда.

Они осторожно пробирались по служебным коридорам. Коломбина летела немного впереди, чтобы предупредить их, если неожиданно появится охрана. И хотя путники периодически проходили мимо какого-нибудь застывшего в стасисе техника или стражника — а один раз им встретилась парочка, которая явно назначила друг другу тайное свидание, — никого, кто мог бы причинить им вред, на пути не попалось.

— Не нравится мне это, — проговорил Корда. — Алакра слишком осторожен, чтобы не предусмотреть все возможности.

— Два к одному, что нас поджидают возле «Сорокопута», — заявила Коломбина. — Могу даже предложить вам более выгодную ставку, мне сегодня везет.

Корда фыркнул:

— Тут тебе вряд ли удастся кого-нибудь заарканить, Би. Ну-ка докладывай, что тебе стало известно.

Коломбина радостно завертелась на месте:

— Я должна была попробовать, босс! В меня вселился дух Фортуны.

— Докладывай, Би, — строгим голосом приказал Корда.

— Ладно, — согласилась Коломбина. — Я связалась с Тико и Мириам, они прячутся неподалеку от «Сорокопута». Несколько Сторон Света, экипированные консервированным временем и в полном вооружении, заняли там пост. Арабу и Саймин находятся рядом с «Коломбиной», они подтвердили показания моих приборов — наш корабль тоже стерегут.

— Саймин? — удивленно перебил ее Мило. — Саймин Ишбренду, солистка «Хана Тофита»? А она что там делает?

— Я не спросила, — ответила Коломбина. — Мы стараемся свести радиосвязь до минимума, чтобы неприятель не засек местонахождение наших друзей. Может быть, Саймин собирается разобраться с тобой за то, что ты свалил, никого не предупредив.

— Я не собирался этого делать, — нахмурившись, сказал Мило, — но появился Рене, начал задавать разные вопросы, и я решил, что пришла пора сматываться.

ПЦП опустилась к самому носу Мило. Ее вечная улыбка резко контрастировала с мрачным видом молодого человека.

— Не печалься, друг Мило. Я тебя просто дразнила, — попыталась утешить она его. — Анализ ситуации показывает следующее: Саймин потребовала, чтобы Арабу позволил ей сопровождать его, и он согласился. Он слеп, а в состоянии стасиса нет тех звуковых сигналов, которые помогают ему передвигаться в пространстве.

Мило кивнул и посмотрел на Корду:

— Как вам удалось запрограммировать компьютер таким образом, что он способен дразниться?

Покачав головой, Рене пожал плечами:

— Не уверен, что это я ее такой сделал. Я хотел иметь ИР, с которым можно общаться, и не ожидал, что получится столь необычная личностная программа. Временами ее чувство юмора меня страшно раздражает, но мне кажется, что, если я попытаюсь ее отредактировать, пропадет фактор инициативы.

— Босс! — в ужасе выкрикнула Коломбина. — Разве вежливо говорить о редактировании личности — особенно в ее присутствии!

— А я тебя просто дразнил, Би, — ухмыльнулся Корда.

На это Коломбине сказать было нечего, и Мило тоже улыбнулся.

— Самой дразниться гораздо приятнее, правда, Коломбина? — спросил он.

— По правде говоря, — ответила она, и ее голос почему-то прозвучал грустно, — мне нравится, когда Рене меня поддразнивает. Тогда я начинаю чувствовать себя так, будто я живая. — В следующее мгновение она уже заговорила деловым тоном: — Босс, я тут просматривала диаграммы окрестностей… Если мы поднимемся по лестнице в шахте ближайшего служебного лифта, она приведет нас прямо к ангарам возле офиса Ирландца. Стороны Света следят за обычными входами. Эта шахта используется главным образом для больших грузов.

— Давайте! — воскликнул Мило. — Придется попотеть, но, если мы воспользуемся лифтом, Стороны Света заподозрят неладное. Не знаю, насколько тщательно они снимают показания со своих приборов, однако не сомневаюсь, что в данный момент охрана настороже.

Корда опустился на колени перед входной панелью и вытащил винты при помощи Универсального Инструмента. Шахта была не освещена, а конец металлической лестницы терялся где-то в темноте наверху.

Он махнул рукой, чтобы ПЦП двинулась вперед первой и осветила им путь. Мило настоял на том, что он полезет следом за ней, и, учитывая его подготовку, Корда особенно не возражал.

— Интересно, работают ли сейчас их приборы? — задумчиво произнес Рене, карабкаясь вверх по лестнице. — Может быть, стасис действует на какие-нибудь реле…

— Может быть, — ответил Мило. — Но, если у нас есть вероятностный драйвер, у них он тоже наверняка имеется. А что, если они изменили обстоятельства таким образом, чтобы сигнал проходил сквозь области, погруженные в стасис? Лично мне рисковать не хочется.

— Просто меня разобрало любопытство, — признался Корда.

Они еще некоторое время обсуждали тонкости состояния стасиса, темпоральное поле и методы создания вселенных, где действуют нестандартные законы физики.

Если бы не нависшая гробовая тишина и не грохот ботинок по металлическим перекладинам лестницы, ровный и однообразный, Корда вообще забыл бы о том, что тут происходит. У Мило был утонченный ум, и, хотя в формировании его личности участвовала бабушка Долби, Корда чувствовал, как из-под всевидящего ока воина пытается вырваться душа художника.