— Кто вы?

Она осталась довольна своим тоном — голос ее прозвучал холодно и слегка презрительно. Кроули не ожидал такого поворота и, видимо, поэтому не сразу ответил. В его глазах она заметила недоумение, он колебался, потом медленно вышел из-за лестницы.

— Добрый вечер, миледи.

УАлатеи возникло почти непреодолимое желание запихнуть его обратно под лестницу. Высокие крупные мужчины не были ей в диковинку — Габриэль и Люцифер имели рост не ниже Кроули, но ни у кого из них она не видела столь мощного сложения. Этот человек был массивным, как бык, и при этом не казался обрюзгшим. Ее он мог раздавить как муху, поэтому нечего было и думать о бегстве.

— Мы знакомы? — спросила Алатея с деланным изумлением.

Тон ее яснее ясного говорил, что для нее такое знакомство невозможно. Тем не менее Кроули ничуть не смутился, а его толстые губы раздвинулись в улыбке.

— Давайте не будем играть в эти игры, моя дорогая. По крайней мере в ваши игры.

— Игры? — Алатея попыталась придать своему лицу всю надменность, на какую была способна. — Понятия не имею, о чем вы говорите.

Он двинулся к ней не очень быстро, но в его походке она почувствовала угрозу. Ей было некуда деваться, некуда бежать. Толстые пальцы сомкнулись на ее запястье.

— Я говорю о чрезмерном интересе, который вы проявили к Восточно-Африканской золотодобывающей компании. — Его холодный взгляд был устремлен прямо на нее. — А это касается меня непосредственно, так как компания является одним из моих проектов.

— Поскольку я принадлежу к высшему обществу, меня ничуть не интересуют планы и проекты. Во всяком случае, ваши проекты,

— Да, я мог бы вам поверить, — сказал Кроули спокойно, — если бы недавно, к своему удивлению, не узнал, что это вовсе не так. Конечно; Стратерс пытался все отрицать, но…

Все еще сжимая запястье Алатеи, он потянул ее руку кверху, и ей пришлось посмотреть ему в лицо.

— Стратерс?

Взгляд Кроули переместился на ее грудь.

— У нас с капитаном состоялась весьма продолжительная и, я бы сказал, содержательная беседа.

Его взгляд спустился ниже, нагло шаря по всему ее телу. — Стратерс так и не смог объяснить, почему бумага, на которой были начертаны ваше имя и адрес, была так тщательно спрятана среди карт и копий договоров об аренде.

Теперь он снова смотрел ей в лицо и улыбался.

У нее побежали мурашки по спине.

— К счастью, Суэйлз вспомнил ваше имя, после чего не составило никакого труда восстановить всю картину. Это было просто как дважды два. Вы, Морвелланы, решили попытаться хитростью и интригами избавиться от финансового обязательства, подписанного вашим отцом. — Взгляд Кроули стал жестким, пальцы его все крепче сжимали ее запястье. — Вам должно быть стыдно!

Не выдержав, Алатея вспылила:

— Так это нам должно быть стыдно? А я придерживаюсь мнения, что обман и вымогательство едва ли можно отнести к благородным занятиям.

— Когда я занимаюсь чем-либо, — ответил Кроули невозмутимо — то это становится благородным занятием. Я знаю, как сохранить свое добро, и вашему благородному папаше придется примириться с тем, что его денежки перейдут ко мне. Впрочем, это было решено уже тогда, когда он подписал бумагу. Что касается семейной чести — можете забыть об этом. У вас будет теперь гораздо больше оснований подумать о себе самой, чем о своей семье, учитывая то, какую участь я приготовил вам.

Алатея почувствовала лютую злобу в его голосе и теперь безуспешно боролась со своим страхом. Должно быть, он заметил что-то в ее взгляде, что вызвало мгновенное изменение в его поведении, и эта перемена привела ее в ужас.

Кроули толкнул ее к стене.

— А теперь позвольте вам сообщить кое-что. — Он дышал тяжело и слишком быстро для столь мощного тела, напоминая тех садистов, которых возбуждает страх жертвы. — Сначала я собираюсь попользоваться вами, и не единожды, а много-много раз. Столько, сколько пожелаю.

Его взгляд снова коснулся ее груди, этих безупречных округлостей цвета слоновой кости, столь соблазнительно выступавших из декольте роскошного бального платья.

— О да, я всегда желал попробовать, какова на вкус настоящая леди благородных кровей. Думаю, старшая дочь графа вполне подойдет для этой цели. Потом, если вы еще будете живы, я задушу вас.

«Вы безумец», — хотела сказать Алатея, но слова застряли у нее в горле, в то время как голос Кроули креп и становился все громче.

— Впрочем, я передумал. Если вы выживете, я продам вас работорговцам. За вас можно будет получить хорошую цену. Эти люди нечасто видят таких высоких и стройных белокожих бабенок. С другой стороны, — он, склонив голову, продолжал смотреть на нее, будто размышляя, — если бы я захотел взять за вас хорошую цену, пришлось бы оставить вас в покое, а в этом для меня нет никакой радости. К тому же мне предстояло бы вечно жить под угрозой разоблачения. — Покачав головой, он поднял на нее глаза, — Пожалуй, я все-таки избавлюсь от вас, когда натешусь вдоволь, — тогда вы не будете представлять для меня ни малейшей опасности, и мне не придется заботиться о вас. Это будет достойное наказание за то, что вы сунули нос не в свое дело.

С гнусной ухмылкой, перешедшей в маниакальный безумный смех, Кроули поволок ее по коридору.

— Да, это самое достойное наказание, — бормотал он себе под нос. — Когда вы присоединитесь к своему другу Стратерсу, утренний прилив будет укачивать вас обоих.

Алатея как могла упиралась, стараясь вонзить свои каблучки поглубже в деревянный пол.

— Стратерсу?

Обрушившись на Кроули всем своим телом, она ухитрилась вырвать руку.

— Вы убили капитана Стратерса?

Кроули скривился;

— А вы думали, что я позволю ему разгуливать со всеми бумагами, которые он раздобыл? — Он презрительно фыркнул и потянул ее дальше. — Капитан поймал свой последний прилив.

— У него была информация, которая могла вам повредить, и вы за это убили его?

— Старик стоял у меня на пути. Такие люди, как он или вы, должны исчезнуть.

Алатея вцепилась ногтями в удерживавшую ее руку.

— Вы безумец! Я не могу так просто пропасть! Мое исчезновение заметят. Появятся вопросы..

Кроули откинул голову назад и расхохотался. Его смех прекратился так же внезапно, как начался. Он резко повернулся к ней. Она была беспомощна уже перед одним его взглядом.

— Да, разумеется, люди заметят ваше исчезновение и будут задавать вопросы. Но не так, моя красавица, как воображаете вы.

Кроули сделал шаг к ней, прижал ее к стене и долго смотрел на нее, прежде чем заговорить снова.

— Я провел небольшое расследование. — Он поднял руку и провел ею по щеке Алатеи. Секундой позже эта железная рука приподняла ее лицо за подбородок и сжала его как в тисках. — Возможно, я сохраню вас для себя надолго. Вы сможете наблюдать за тем, что случится с вашей прекрасной семьей, и каждый будет знать, кого следует за это благодарить.

Кроули замолчал. От его близости Алатею тошнило. Она чувствовала, что вот-вот упадет в обморок, и старалась дышать неглубоко, чтобы не вдыхать запах, от которого ее мутило. Когда мощная туша Кроули вплотную приблизилась к ней, голова ее начала кружиться.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Ваше исчезновение совпадет с предъявлением долгового обязательства и описью имущества, но никто не будет знать, где вы и какова причина вашего исчезновения. Зато весь высший свет увидит, как вашу семью выдворят из дома в лохмотьях. — Его улыбка стала еще шире. — Я слышал, что ваши сестры собираются замуж, им уже сделаны предложения. Но их предполагаемые мужья скоро испарятся, исчезнут, растают как дым.

Он придвинулся к ней еще ближе и теперь смотрел ей в глаза не отрываясь. Алатея чувствовала спиной жесткое дерево, к которому ее прижал Кроули.

— Мне будет приятно сломить вас, сделать покорной, ручной. Я могу сейчас же послать кое-кого из известных мне джентльменов сделать предложения вашим сестрам, всем троим.

Алатея больше не могла сдерживать свой гнев.