Как бы то ни было, если свита Алатеи еще не поняла его значения прежде, то уж теперь-то они должны были увидеть в его лице нечто такое, что не могло оставить у них ни малейших сомнений.

Как только она и ее семья перестанут зависеть от Кроули и угроза разорения минует, он похитит ее и оставит их всех с носом.

Стиснув зубы, Габриэль попытался заставить себя думать о другом. Например, о Стратерсе. Днем он послал к нему Чанса с тем, чтобы предложить старому морскому волку свою помощь, но капитан решительно, хотя и довольно вежливо, отправил его слугу назад с отказом. Чанс подчинился, но, следуя указаниям хозяина, не ушел, а остался следить за домом на Клеркенуэлл-роуд.

Капитан вышел из дома поздно и направился сначала в Сити, а потом в доки. Чанс последовал за ним, но капитан, должно быть, почувствовал слежку — он зашел в какую-то таверну и исчез. Чанс исследовал три прилегающие к таверне улицы, однако безуспешно — ему так и не удалось найти старого моряка. Тогда он возвратился на Брук-стрит, чтобы поведать о своей неудаче.

Если капитан оказался настолько хитер и ловок, чтобы избавиться от Чанса, значит, он сумеет позаботиться о себе. Тем не менее предчувствие опасности не покидало Габриэля с самой первой встречи с этим человеком.

Он прервал свои раздумья и бросил взгляд на Алатего. Сейчас она по крайней мере была в безопасности. Здесь Кроули не сумеет добраться до нее.

Впрочем, он слишком удалился от реальности.

Его взгляд устремился к Алатее и заскользил по ее волосам. Цветы, подаренные им, завершили то, к чему он так долго стремился и чего так страстно хотел. Он избавил ее от этих чертовых шапочек, которые ненавидел уже много лет. Никогда больше она не будет их носить — уж он об этом позаботится.

Его напряжение нарастало. Нетерпение поднималось в нем, как волна прилива, и это чувство не рассеивалось, а, напротив, усиливалось с каждой минутой. Он прерывисто вздохнул и стал вглядываться в ее лицо, думая о том, что, пожалуй, едва ли сможет и дальше выдержать такое положение.

Оглядев столпившихся вокруг них джентльменов, Габриэль выпрямился, и подошел поближе к Алатее, ощущая соблазнительный и волнующий запах духов, которыми пользовалась мнимая графиня. Этот аромат поднимался от ее разгоряченной плоти.

Габриэль сжал кулаки, но так и не решился устроить сцену — это было бы глупо и бессмысленно. Пожалуй, для него пока лучше подавить инстинкт собственника и держаться подальше от нее.

Взрыв смеха привлек их внимание и заставил обернуться. Габриэль тотчас же оценил удобный случай и дотронулся до руки Алатеи. Его пальцы легко коснулись ее обнаженной кожи над перчаткой.

Ее тело мгновенно откликнулось на это едва заметное прикосновение. Алатея подняла голову:

— Что-то не так?

Она произнесла свой вопрос одними губами, почти беззвучно.

У нее, как и у него, от этого краткого контакта началось головокружение.

— Лучше я поброжу по залу, а к первому вальсу вернусь.

Ее взгляд упал на его губы. Они были так близко, что она чувствовала, как ее овевает его дыхание.

— Может быть, это и в самом деле… разумно.

Она подняла на него глаза, и Габриэль кивнул в ответ. Ему удалось пересилить себя и удалиться, так и не попытавшись ее поцеловать.

Алатея даже испытала некоторое облегчение оттого, что Габриэль удалился. Все время, пока он был рядом, она ощущала его с трудом подавляемое напряжение. Тем не менее она с радостью избавилась бы от своей свиты, чтобы скользить по залу, опираясь на его руку.

Поклонники продолжали развлекать ее, но сердце Алатеи не участвовало в этом веселье. Когда лакей с запиской на подносе пробился к ней сквозь толпу, первой ее мыслью было, что Габриэль нашел уютное и тихое местечко, где они могли бы уединиться, и вызывает ее туда.

Однако дело оказалось совсем в другом, и это вызвало ее беспокойство.

«Уважаемая леди Алатея!

Я собрал всю необходимую информацию. У меня есть свидетельства, дающие нам возможность разрушить планы Кроули, но, к несчастью, меня вызвали на корабль, так как мы должны немедленно отплыть. Вам следует тотчас же приехать, потому что мой долг объяснить кое-какие детали лично. Это важно для вашего дела. Умоляю вас не медлить — мы поднимем якорь, как только начнется прилив. Наберитесь мужества, благородная леди. Все необходимые документы я передам вам в руки, и тогда вы сможете послать Кроули к черту. Я взял на себя смелость прислать за вами карету и эскорт. Мои люди знают, куда вас доставить, но вы должны поторопиться, иначе все пропало!

Ваш покорный слуга капитан Алоизиус Стратерс».

Алатея оглянулась. Ее поклонники предоставили ей минуту передышки, пока она читала записку.

— Карета ждет меня? — спросила она у лакея.

— Да, миледи.

Алатея кивнула:

— Пожалуйста, скажите, что я сейчас выйду.

Лакей поклонился и тотчас же отправился выполнять ее поручение.

Тронув Фолуорта за рукав, Алатея одновременно улыбнулась лорду Монтгомери, лорду Коулберну и мистеру Симпкинсу.

— Боюсь, джентльмены, что я должна вас покинуть. Меня срочно вызывают к больной родственнице.

Со всех сторон зазвучали слова сочувствия, но Алатее показалось, что они ей не поверили. Она вытянула шею, пытаясь увидеть Габриэля, однако его нигде не было.

Черт возьми! Надо же было так случиться, что он неделями не отступал ни на шаг от нее, а когда срочно ей понадобился, его не оказалось рядом. Она видела Силию, Сирину и близнецов, но их кузен куда-то пропал.

Ступив на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей из бального зала, Алатея бросала отчаянные взгляды по сторонам.

— Миледи! — раздался за ее спиной голос лакея. — Люди, приехавшие в карете, настаивают на том, чтобы вы поторопились.

— Да, я сейчас…

Алатея окинула зал последним взглядом, потом подхватив юбки, повернулась и тут заметила под лестницей Чиллингуорта, беседующего с кем-то из гостей.

— Одну минуту.

Оставив лакея, она нырнула в толпу. Увидев Алатею, Чиллингуорт внимательно вгляделся в ее лицо.

— В чем дело? Неприятности?

Она схватила его руку и вложила в нее полученную записку:

— Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы Габриэль получил это как можно скорее. Я должна уехать.

— Куда же вы? — Он на миг задержал тонкую руку и, проследив за ее взглядом, заметил лакея на лестнице и человека, что-то шептавшего ему на ухо.

— Дело очень срочное. Умоляю, передайте Габриэлю записку. Он поймет.

С ловкостью, выработавшейся благодаря долгим годам общения с Кинстерами, она вырвалась от Чиллингуорта, и тут же лакей, подойдя ближе, негромко обратился к ней:

— Миледи, моряки волнуются.

— Моряки!

Чиллингуорт снова схватил ее руку, но Алатее и на этот раз удалось ускользнуть.

— У меня нет времени объяснять, — бросила она на бегу.

— Подождите! — Уже достигнув подножия лестницы, Чиллингуорт остановился, глядя ей вслед. Поток гостей стремился вниз, и дальше следовать за ней было невозможно.

Ею губы сурово сжались, когда он посмотрел на бумагу, которую держал в руке.

— Так тебе и надо, Кинстер! Поделом! — Произнеся эти слова, Чиллингуорт быстро повернулся и направился в глубь зала.

Он нашел того, кого искал, в комнате, где были расставлены ломберные столы. Габриэль, стоя у стены, без всякого интереса наблюдал, как играют в вист.

— Держи. — Чиллингуорт сунул ему в руку записку. — Это для тебя,

— О! — Габриэль выпрямился. Кажется, его скверное предчувствие оправдывалось в полной мере. — От кого?

— Не знаю. Алатея Морвеллан поручила мне передать тебе. Сомневаюсь, что записка написана ею. Она уехала.

Габриэль внимательно прочитал записку и, произнеся сквозь зубы какое-то ругательство, посмотрел на Чиллингуорта:

— Значит, уехала?

Чиллингуорт кивнул:

— Да. Я пытался ее остановить, но ты, видно, плохо ее дрессировал. Эта дама не реагирует на команды, поданные голосом.