Пейшенс видела, что он размышляет, сопоставляет ее слова с тем, что услышал раньше. Она поспешно сделала то же самое.

— И по поводу ваших мотивов, — с неохотой добавила она. — Во всяком случае, по поводу некоторых из них.

Его губы дрогнули.

— Конечно, по поводу только некоторых из них, — льстиво проговорил он.

Пейшенс прошиб озноб.

— Давайте проясним кое-что. Как я понимаю, вы берете обратно все свои необоснованные обвинения? — Он дразнил ее. Блеск в его глазах не внушал ей доверия.

— Полностью! — отрезала Пейшенс. — Вот! Что еще вы хотите?

— Поцелуй.

Ответ прозвучал так быстро, что Пейшенс вздрогнула от неожиданности:

— Поцелуй?!

Вейн надменно выгнул одну бровь. Казалось, он не находит в своей просьбе ничего необычного. В его глазах она видела вызов.

Пейшенс прикусила губу. Они стояли в центре широкого прохода, открытые для всеобщего обозрения. Неподходящее место для вольностей.

— О, хорошо!..

Пейшенс быстро приподнялась на цыпочках, оперлась рукой на его плечо и чмокнула его в щеку.

Глаза Вейна расширились, и он рассмеялся. Этот смех стал для нее пыткой.

— Нет, — покачал он головой. — Поцелуй совсем другого рода.

Пейшенс и сама знала, какого рода поцелуй ему нужен. Она сосредоточила взгляд на его губах, тонких, жестких. Пленительных, Вряд ли они станут менее пленительными. И правда, чем дольше она рассматривала их…

Втянув в себя воздух и затаив дыхание, она закрыла глаза и быстро прижалась губами к его губам. Они действительно оказались жесткими, как она и предполагала, и очень похожими на мраморные.

Это мимолетное прикосновение пробудило в ней неожиданные ощущения. Сначала она почувствовала на своих губах пощипывание, потом они затрепетали. Снова сосредоточив взгляд на его губах, она увидела, что их уголки медленно поползли вверх, а потом услышала низкий, порочно-насмешливый смех.

— Опять не то! Давайте я покажу вам.

Вейн сжал ее лицо в ладонях и наклонился к ней. Ее глаза сами собой закрылись. Их губы соприкоснулись. Пейшенс даже под страхом смерти не смогла бы унять дрожь, прокатившуюся по ее телу.

Потрясенная, она не сопротивлялась. Его губы, сильные, уверенные, действовали медленно и лениво, как будто пробовали ее на вкус. В этой неторопливой ласке не было ничего угрожающего. Напротив, она манила и соблазняла ее. Его губы, опытные и невозмутимые, казалось, знали, как охладить поднимающийся в ней жар. Ее губы трепетали; его же — требовали, ласкали, впитывали в себя ее огонь.

Пейшенс почувствовала, что ее губы стали мягче, его — жестче.

«Нет, нет, не-е-т…» Слабый внутренний голосок пытался предостеречь ее, но она уже ничего не слышала. Ею владели новые ощущения, которые она испытывала впервые. У нее кружилась голова, но это не было неприятно. Его губы все еще казались жесткими. Пейшенс поддалась искушению и посильнее надавила на них, чтобы выяснить, станут ли они такими же мягкими, как ее.

Но они стали не мягче, а еще жестче. В следующее мгновение она почувствовала на губах иссушающий жар. И замерла. Жар снова опалил ее губы — этот жар принес с собой его язык. Он долго водил языком по ее нижней губе, как бы задавая безмолвный вопрос.

Пейшенс захотелось большего, И она приоткрыла рот.

Его язык, уверенный в радушном приеме, не сомневающийся в своем мастерстве, проскользнул между губами. Он, ласкал неторопливо, с присущим ему высокомерием.

Вейн мертвой хваткой сжимал вожжи своего желания и не выпускал на свободу своих демонов. В нем бурлили глубокие, примитивные инстинкты, но ему хватало опыта, чтобы сдерживать их.

Она ни одному мужчине не приносила в дар свои губы. Вейн сразу понял это, почувствовал по ее простодушной реакции, по бесхитростности. Ему же она открылась; ее страсть и желание, сладкие, как роса ясным утром, девственные, как снег на недостижимой вершине, откликнулись на его призыв.

Он мог бы взять ее — и она принадлежала бы ему. Не торопиться незачем. Она непривычна к потребностям мужских рук, губ и тем более мужского тела. Если он будет действовать слишком быстро, она испугается. И ему придется сильно потрудиться, чтобы затащить ее в свою постель.

Вейн продолжал медленно ласкать ее губы, тщательно продумывая каждое прикосновение. Страсть витала вокруг них, обволакивала плотным покровом. Он вплетал в свою ласку опьяняющий восторг и наполнял им ее чувства. Этот восторг будет дремать до тех пор, пока он снова не прикоснется к ней, пока снова не пробудит его к жизни. Он же будет пробуждать его постепенно, питая и подкармливая, пока тот не превратится в сокрушающую силу, которая и приведет ее к нему.

И он будет неторопливо наслаждаться ею и своей победой, тем более сладостной, что конечный результат известен.

До Вейна донеслись отдаленные голоса, и он, вздохнув, с явной неохотой прервал поцелуй. И поднял голову. Пейшенс открыла глаза, испуганно заморгала и отскочила от него. В первое мгновение выражение ее лица озадачило его, однако потом он узнал его. Любопытство. Она не была шокирована, потрясена или смущена, как подобает девице. Ею владело любопытство.

Вейн не удержался от снисходительной усмешки. И от искушения еще раз прикоснуться к ее губам.

— Что вы делаете? — прошептала Пейшенс, когда он опять потянулся к ней.

— Это называется «примирительный поцелуй». — Уголки его губ приподнялись. — Так делают любовники после ссоры.

Сердце Пейшенс сжалось. Ее охватила паника — только так можно назвать то, что она почувствовала.

— Мы не любовники, — вздрогнула она.

— Пока, — сказал он и поцеловал ее.

— И никогда не будем! — отрезала она.

Пусть этот поцелуй и опьянил ее, а любовниками они никогда не станут, в этом нет никаких сомнений.

Вейн на секунду замер, но потом весело улыбнулся:

— Только не спорьте на все свои деньги. — И снова прижался к ее губам.

Пейшенс мгновенно отстранилась. А он отошел от нее и посмотрел поверх ее головы.

— Вон они идут.

— Кто они?

Взгляд Вейна стал лукавым.

— Ваш гарем.

— Мой что?

— Разве не так называют группу рабов противоположного пола? — с невинным видом спросил он.

Пейшенс с шумом втянула в себя воздух и выпрямилась. Бросив на Вейна уничтожающий взгляд, она повернулась и увидела, что к ним идут Пенуик, Генри и Эдмонд, и еле слышно застонала.

— Моя дорогая мисс Деббингтон, — первым начал Пенуик, — я приехал специально для того, чтобы спросить, не хотели бы вы покататься верхом?

Пейшенс протянула ему руку.

— Вы очень добры, сэр, но боюсь, я и так слишком много времени провела на свежем воздухе.

Усилившийся ветер играл ее волосами, вытаскивая пряди из прически и бросая их ей на лоб. Пенуик с подозрением покосился на стоявшего рядом с ней Вейна. Пейшенс краем глаза увидела, что Вейн приветствовал его надменным кивком.

— Кстати, — проговорила она, — я как раз собиралась домой.

— Замечательно! — придвинулся к ней Генри. — А я все спрашивал себя, куда вы подевались, и решил, что вы отправились погулять. Буду счастлив проводить вас домой.

— Я с вами. — Эдмонд понимающе улыбнулся ей. — Я пришел проведать Джерарда, но он отослал меня. Поэтому мне здесь нечего делать.

Пейшенс не сомневалась, что сейчас начнется борьба за место рядом с ней, за право подать ей руку. Только это место уже занято.

— Кажется, нас слишком много, — сказал Вейн и взглянул на Пенуика. — Идете, Пенуик? Можно пройти мимо конюшни.

Пейшенс взяла Вейна под руку и ущипнула его.

Он с невинным видом посмотрел на нее.

— Я просто пытаюсь помочь.

Под руку с Пейшенс он пошел по проходу. Остальные потащились вслед за ними. Дорога, которую он выбрал, была явно предназначена для того, чтобы испытать терпение девушки, вернее, чтобы другие испытывали ее терпение. Вейн все это время мудро молчал, позволяя остальным говорить беспрестанно. От долгого стояния на камне у Пейшенс замерзли ноги. И она поняла, что ее долготерпение не безгранично.