— Но никто не станет замышлять убийство, пока не затронуто то, что ты называешь главной страстью, — очень разумно заметил Пол.

— Это уже интересно, — протянула Мара Торренс. — Скажите нам, какие мотивы, по-вашему, могут толкнуть каждого из нас на преступление?

Я ответил, что мало знаю присутствующих. Молодая женщина, взяв сигарету, сделала ею замысловатый жест в сторону миссис Ситон:

— Смелее, Дженет! Мистер Стрэйнджуэйз плохо знает нас. Расскажите ему. Начинайте.

— Дорогая Мара, я не люблю эти игры в правду: они всегда заканчиваются слезами.

— Ну, тогда я скажу о вас. Это легко. Главная страсть Дженет — Плэш Медоу и все, что с ним связано. Она убьет кого угодно, лишь бы сохранить его за собой. Вы следующий, Пол!

— Я принадлежу к типу альтруистов. Если уж совершать убийство, то на благо человечества: собрать в комнате ведущих политиков великих держав, направить на них автомат и сказать, что если они не договорятся в течение трех часов о запрещении атомного оружия, то получат пулю в лоб.

— Прекрасно. А ты, отец?

Реннел Торренс вытер лицо цвета сала.

— Я художник. Меня может привлекать преступление как действие, в котором нет личной заинтересованности. Я…

— Ты убьешь от испуга, когда кто-либо встанет между тобой, — шутливо-презрительно прервала его дочь, — и твоими земными благами. Или ради выгоды, если это вполне безопасно и выгода значительна. Ну а Роберт убьет во имя своего творчества. Не так ли, Роберт?

— Ты, видимо, права, дорогая, — сказал Роберт мягко. — Только я никогда не смог бы встретиться лицом к лицу со своей жертвой. Я был бы одним из тех, кто, знаете, убийца на расстоянии — таблетка цианистого калия подкладывается во флакон с таблетками аспирина…

Ванесса, распушив пальцами рыжевато-коричневые волосы, произнесла задумчиво:

— Я отравила бы миссис Глаб, нашу химичку. Каким-нибудь медленно действующим ядом. Хотела бы видеть, как она корчится у моих ног.

— Ванесса!

— А когда она была бы уже при смерти, я бы дала ей противоядие или ввела желудочный зонд. Как действует желудочный зонд, мистер Стрэйнджуэйз?

— Могла бы испробовать на себе для собственной же пользы, — заметил Лайонел, тыча сестру в живот. — Просто удивительно, как ты пухнешь после еды.

— Заткнись, Лайонел, ты ужасен. И просто жадина.

— Остался Лайонел, — подхватила Мара. — Что толкнуло бы на убийство рыцаря без страха и упрека?

— Ну, я мог бы однажды свернуть тебе шею, когда ты будешь уж слишком язвительна.

— О! Преступление на почве страсти! Это как раз в твоем духе, — сказала Мара в открытую, без тени стыда глядя на него.

Наступила тишина. Шелест листвы смешивался с воркованием голубей. Доносился глухой шум воды у запруды.

— Никто не спросил меня о моих мотивах убийства, — произнесла Мара Торренс.

Никто и не пытался это сделать, даже сейчас.

— Месть, — сказала она.

— О, мамочки, — воскликнула Ванесса, — прямо как я с миссис Глаб.

Появился Финни Блэк, чтобы убрать со стола.

— А как насчет нашего Финни? — язвительно проговорила Мара.

Миссис Ситон грузно повернулась к ней:

— Мара, я запрещаю тебе! Ты же знаешь, что Финни…

— Хорошо, хорошо. Финни — это часть Плэш Медоу, и его не надо трогать. Так ведь, Финни?

Финни закудахтал и улыбнулся ей. Когда он ушел, Роберт Ситон, обратившись ко мне, сказал:

— Интересная штука: Финни может повторить любое действие, которое видел. Это моя жена так приучила его.

— Вы хотите сказать, что если он видел, как совершилось убийство, то сможет сделать то же самое с другой жертвой?

Роберт Ситон кивнул. Наконец его жене удалось перевести разговор на другую тему. Теперь беседа протекала мирно и дружелюбно. Через час Пол и я откланялись. Обитатели Плэш Медоу стояли у дороги и махали нам рукой на прощание. Великий поэт под сенью роз, в окружении своей прекрасной семьи. Как необходима каждому творцу такая замечательная и спокойная обстановка! Но это бывает столь редко… На повороте нам показалось, что розы ласково склонили свои головки и тихо сомкнулись над всеми ними. Какая благодать. Какой покой.

Через два месяца после визита к Ситонам Найджел Стрэйнджуэйз получил телеграмму:

Найджел ответил:

Через два дня, когда он работал над монографией о графологии на материале рукописей некоторых поэтов двадцатого века, пришла вторая телеграмма:

Найджел не стал отвечать. Поскольку Пол Уиллингем никогда не писал писем и не имел в доме телефона на том основании, что наговорился в телефонную трубку за время войны, служа связистом, ему ничего другого не оставалось, как поехать и расспросить Пола лично. Но прежде он позвонил своему старому другу, суперинтенданту Блаунту из Нью-Скотленд-Ярда. Найджелу не хотелось прерывать работу над книгой из-за легкомысленных телеграмм Пола. В то же время нельзя было игнорировать тот факт, что тело, найденное в полутора милях от Хинтон Лэйси вверх по течению Темзы, оказалось недалеко от Ферри Лэйси. Ведь не стала бы полиция наведываться в Плэш Медоу, чтобы полюбоваться розами.

— Блаунт? Это Стрэйнджуэйз. Извини за беспокойство, но ты знаешь что-нибудь о теле, найденном в Темзе два или три дня назад около деревни под названием Ферри Лэйси?

— Ну как же, помощник комиссара только что говорил со мной об этом. Какое странное совпадение! Оксфордширская полиция попросила нас помочь.

— Что это? Самоубийство или убийство?

— Конечно убийство. Ты разве не читаешь газет?

— Только «Ньюз оф зе уорлд», по воскресеньям. Ближайшее еще не наступило. Кто убит?

— Это нам и предстоит установить, — сказал Блаунт, мрачно усмехнувшись. — Но ты откуда знаешь, если не читал газет?

— Я как-то встречался с Ситонами, которые живут…

— Неужто? Ты свободен сегодня вечером? Я хотел бы поговорить с тобой после того, как увижу инспектора Гейтса, он из местной полиции и ведет там расследование.

— Тот, которого нокаутировала миссис Ситон?

— Что? О да, эта леди похожа на фурию. Ты свободен в десять вечера?

Найджел решил не читать газеты за последние дни, а подождать, пока Блаунт изложит ему информацию без искажений.

В начале одиннадцатого они сидели в комнате Найджела за бутылкой виски.

— Прекрасная вещь, — сказал Блаунт. — Где ты достал ее? На черном рынке? Везет же людям. Теперь о теле, которое тебя интересует…

Факты, изложенные Блаунтом, были таковы: в прошлое воскресенье в девять вечера одна молодая пара, проводившая отпуск на воде, решила пристать в своей лодке к южному берегу Темзы, чтобы найти место для ночлега. Отталкиваясь шестом от дна, парень заметил что-то и вытащил тело, застрявшее в камышах под водой. Девушка побежала на ближайшую ферму, чтобы ей помогли сообщить в полицию, а молодой человек остался около утопленника. Вскоре прибыли и полицейские, и труп забрали в морг. Экспертиза показала, что удушения не было, однако по ряду признаков, сказал Блаунт мрачно, смерть наступила не от того, что человек утонул. Трупное окоченение прошло, ладони рук и подошвы ног были белого цвета, а вены приобрели коричневатый оттенок, но еще не зеленоватый в брюшной полости, что свидетельствовало бы о второй стадии разложения. Время смерти определяется в промежутке между тридцатью шестью часами и пятью днями к моменту обнаружения тела. Трупы всплывают не ранее чем через восемь или десять дней. Значит, жертва была опущена в воду в том месте, где ее нашли, или же неподалеку. Поскольку плотина вызывает сильное течение, тело могло протащить на небольшом расстоянии по дну. Полиция, возможно, проверит это во время эксперимента с манекеном. В итоге выходит, что последний акт трагедии состоялся не позднее ночи с пятницы на субботу и не ранее прошлого вторника. Тело не пытались утопить с помощью груза, что весьма необычно. Поиски следов на берегу реки сочли бессмысленными, так как все было вытоптано членами рыболовного клуба из Лондона, которые в воскресенье удили там рыбу. Ничего подозрительного не обнаружила местная полиция и в камышах. Весьма вероятно, что тело привезли по реке и сбросили в воду с лодки. В этом направлении также велось расследование.