Она еще с утра предупредила их, что один из удалившихся на покой слуг графа Уоллингема тяжело заболел и она считает своей обязанностью его навестить.

– Договорились!

Розовощекая, неизменно жизнерадостная Джулия взяла Милли под руку.

Более спокойная и чувствительная Милли вопросительно уставилась на Пенни.

– Уверена, что справишься одна? Мы с радостью пойдем с тобой.

– О, уверяю, в этом нет необходимости, – улыбнулась Пенни. – Он пока еще не умирает.

Она умудрилась не упоминать имен: и Милли, и Джулия были дочерьми местных землевладельцев, здесь росли, здесь вышли замуж, здесь продолжали жить. Вполне возможно, что кто-то из слуг Пенни имел родных в Эссингтон-Мэнор.

– Я не задержусь, – пообещала она, отступив. – Встретимся в «Пеликане».

– Прекрасно.

– Мы закажем и на тебя, хорошо?

– Конечно. Если только я не приду первой, – кивнула Пенни и, перейдя выложенную брусчаткой мостовую, медленно пошла вверх. Услышав слабый звон, которого ожидала, она оглянулась. Милли и Джулия как раз входили в крошечную аптеку.

Пенни немедленно свернула на следующем перекрестке. Она прекрасно знала городок и поэтому прошла кратчайшим путем к гавани, а потом затерялась среди самых старых коттеджей, вытянувшихся над верфями. Вероятно, для защиты от неумолимых ветров маленькие домишки лепились друг к другу, словно именно так могли лучше цепляться за склон холма. Здесь жили самые бедные обитатели Фауи: рыбаки и их семьи, скорее всего принадлежавшие к местному братству контрабандистов.

Пенни стала взбираться на холм. Но на полпути остановилась, перекинула шлейф амазонки через руку и громко постучала в толстую деревянную дверь. Не дождавшись ответа, она снова постучала. Но в этот час и в этом месте людей было немного. Она оглядела гавань: рыбачий флот уплыл. Самое время навестить матушку Гиббс.

Дверь наконец со скрипом приоткрылась, в щели появился налитый кровью глаз. Потом послышалось фырканье, и дверь широко распахнулась.

– Ну, мисс Щеголиха, чем могу помочь?

Через полчаса Пенни вышла из жилища матушки Гиббс, став ненамного мудрее, но, похоже, на шаг приблизившись к правде. Дверь с мягким стуком захлопнулась за ее спиной. Она быстро прошла по круто спускавшемуся вниз переулку. Нужно спешить, чтобы успеть в гостиницу «Пеликан», на Хай-стрит, в более приличной части города.

Дойдя до конца переулка, она свернула за угол. И наткнулась на стену из мышц и костей.

Он поймал ее за руку, удержал от падения. Не захватил в плен, и все же… она не могла пошевелиться.

Не могла даже моргнуть, глядя в его глаза всего в паре дюймов от ее глаз. При дневном свете они были насыщенного темно-синего оттенка, но, зная, какой острый ум кроется за этим взглядом, она понимала: пощады не будет.

От растерянности она даже затаила дыхание. Легкие явно отказывались работать. Его близость лишала разума.

Видел ли он? А если да, то что?

Словно разгадав ее мысли, он кивнул:

– Видел. Видел, из какого дома ты вышла. И знаю, кто там живет. Мало того, помню, что там происходит.

Его взгляд казался таким острым, что Пенни еще удивлялась, почему не истекает кровью.

– Может, объяснишь, что делала в самом известном рыбацком борделе Фауи?

Черт!

Она вдруг осознала, что ее руки бессильно лежат на его груди, и тут же с прерывистым вздохом отпрянула. Он не попытался ее удержать.

Какое счастье, что их разделяет хотя бы воздух. Теперь она может дышать, да и голова прояснилась.

Снова подхватив шлейф, она протиснулась мимо Чарлза.

– Нет.

Он досадливо процедил воздух сквозь зубы, и снова клещами стиснул ее запястье.

– Пенни!

Она приостановилась и подчеркнуто уставилась на длинные загорелые пальцы, обхватившие ее тонкие косточки.

– Не стоит.

Он снова вздохнул и отпустил ее. Вспомнив о дамах Эссингтон, она зашагала быстрее. Он легко догнал ее.

– Но что тебе было нужно от матушки Гиббс?

– Сведения, – коротко бросила она. Хороший ответ. Может, им он и удовлетворится. Он удовлетворился. На целых шесть шагов.

– И что ты узнала?

– Пока ничего.

Еще несколько шагов.

– Но каким образом, черт возьми, ты, леди Пенелопа Селборн из Уоллингем-Холла, могла познакомиться с матушкой Гиббс?!

Ее так и подмывало осведомиться, откуда он, граф Лостуител, знает матушку Гиббс, но почему-то не очень хотелось услышать ответ.

– Через Гренвилла.

Он застыл на месте.

– Что?!

– Нет, я не хочу сказать, что он меня ей представил. Она успела уйти вперед; он двумя шагами настиг ее.

– Я искренне надеюсь, что Гренвилл не был настолько безмозглым, чтобы посещать ее заведение?

Безмозглым? Вероятно, Чарлз не слишком хорошо знаком с матушкой Гиббс!

– Не совсем.

Молчание продолжалось следующие три шага.

– Может, просветишь меня каким образом можно «не совсем» посещать бордель?

– Он ни разу туда не вошел, – терпеливо пояснила она. – Просто влюбился в одну из девушек и страдал по ней на расстоянии. Повсюду ходил за ней, покупал безделушки и все такое. Ну, а когда стал часами подпирать стену в переулке, торчал там с утра до вечера и только что серенады не пел, матушка Гиббс сказала, что с нее довольно. Вот и сообщила мне обо всем через наших рабочих и слуг. Мы встретились в поле, и она объяснила, что поведение Гренвилла очень дурно влияет на ее бизнес. Местные рыбаки стесняются идти в бордель под взглядами графского сынка, который якобы за ними следит.

Чарлз пробормотал себе под нос нечто уничтожающее, но вслух заметил:

– Мне понятны ее претензии. И что ты сделала?

– Поговорила с Гренвиллом, разумеется. Чарлз насмешливо поднял брови.

– И он тебя послушал?

– Несмотря на множество недостатков, глуп он не был.

– То есть прекрасно понял, что случится, если ты расскажешь матери о его странных привычках?

Глядя перед собой, она сухо улыбнулась.

– Как я уже сказала, глупым его не назовешь. Он быстро сообразил, чем это грозит.

– Так, значит, матушка Гиббс у тебя в долгу, а ты не задумалась разжиться у нее информацией.

Похоже, он вполне верно угадал цель ее визита.

– Но отныне ты никогда, повторяю, никогда, не вернешься сюда одна.

Его голос изменился. Она хорошо знала этот тон. И даже не потрудилась возразить.

Но он слишком хорошо знал ее, чтобы вообразить, будто она согласилась.

Он что-то раздраженно прошипел, но не стал настаивать, отчего ее подозрения только усилились. Что он задумал?

Тем временем они добрались до Хай-стрит. Но Чарлз по-прежнему не отставал. Еще два шага – и они столкнулись лицом к лицу с Николасом, виконтом Арбри.

Пенни остановилась, Чарлз последовал ее примеру. Он успел заметить промелькнувшую на ее лице мгновенную нерешительность: очевидно, она спешно пыталась решить, что делать.

Виконт тоже застыл на месте. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы определить: это джентльмен одного с ними круга. Он не проявил никаких эмоций, но Чарлз почему-то понял, что встреча с Пенни не была запланирована и, будь у него выбор, он предпочел бы вообще ее не видеть.

– Доброе утро, кузен, – холодновато кивнула Пенни и тут же учтиво добавила: – Вряд ли вы встречались. Позвольте представить: это Николас Селборн, виконт Арбри. Чарлз Сент-Остелл, граф Лостуител.

Арбри поклонился. Чарлз кивнул и протянул руку.

– Николас наш дальний родственник, – пояснила Пенни. – Его отец – маркиз Эмберли, унаследовавший папин титул и поместья.

Что же, это объясняло ее сдержанность, но отнюдь не колебания Арбри. Интересно, в каком родстве они находятся? Более дальнем, чем пресловутое седьмое колено? Между ними явно что-то есть. Только вот что?

– Лостуител? – повторил Арбри, изучая его. – Значит, вы вернулись в… Эбби, не так ли? Полагаю, ненадолго.

Чарлз ухмыльнулся, надевая привычную маску добродушного весельчака-гуляки.

– Рестормел-Эбби, совершенно верно, но насчет краткости моего визита… полагаю, это еще не решено.