– Полковник Левицкий.

– Записал! Я сейчас же передам записку руководству, Сергей Михайлович!

Краснов сунул мобильник в карман. В другой положил тот сотовый, по которому он только что пытался дозвониться «смежнику», чтобы узнать точно, когда же на место подъедут коллеги из УФСБ.

Терехин отошел к своему джипу; он все еще с кем-то переговаривался по мобильному телефону. Сергей оттеснил плечом того «штатского», что приехал в больничный городок в компании с Терехиным на «Гелендвагене».

– Выгружайте раненого! – громко скомандовал он, адресуясь к застывшим у «Скорой» медикам. – Делайте же свою работу, не стойте!

Медики извлекли Левицкого из чрева реанимобиля и аккуратно уложили на передвижную каталку. Врач из бригады «Скорой помощи» держал в руке штангу с капельницей. Левицкий, на голове которого красовалась повязка из белоснежных бинтов, приподняв голову, слабым голосом позвал:

– Краснов? Краснов... вы здесь? Подойдите!

Сергей переместился поближе к каталке, которую двое медбратьев в сопровождении врачей «Скорой» и двух их старших коллег, вышедших им навстречу из дверей приемного покоя, покатили по пандусу к дверям больничного корпуса.

– Я здесь!

Их глаза на короткое время встретились. Лицо Левицкого было бледным, под стать повязке. Но сам он, похоже, был в ясном сознании.

– Краснов, не отдавайте им меня! – выкрикнул раненый. – Прошу защиты! Я вам сильно пригожусь... А еще лучше... вывезите меня в Москву!

– Медики говорят, что вам нужна срочная операция... – Сергей, увидев протянутую к нему руку, на которой были видны следы запекшейся крови, коротко пожал ее. – Не волнуйтесь, все под контролем.

Левицкий облизнул рассеченную нижнюю губу.

– Вы их еще не знаете. Если останусь здесь, в Сочи... они... эти сволочи... Они ведь обязательно до меня доберутся!

В дверях приемного отделения возник затор. Люди в масках, а также двое сотрудников в милицейской форме встали в дверях, закупорив своими телами проход.

– Старшего ко мне! – потребовал Краснов. – Терехин, – проговорил он, увидев поднимающегося по пандусу «знакомца» в штатском, – вы отдаете себе отчет в своих действиях? Вы понимаете, какие последствия могут наступить? Причем лично для вас!

– А вы не давите на меня! – глухо произнес милицейский чин в штатском. – Не надо брать на голос... здесь вам не Москва.

– Уберите немедленно своих людей! Не доводите ситуацию до критической...

– Это вы мне? А по-моему, это вы тут нагнетаете! Появились, понимаешь... как известно кто из табакерки!

– Учтите, вся ответственность за возможные последствия ляжет на вас лично,Терехин.

– У меня приказ, – уже не так уверенно, как прежде, сказал замначальника МОБ УВД Сочи. – Надо мной тоже имеется начальство.

– Вы препятствуете работе оперативно-следственной группы департамента собственной безопасности МВД, – веско сказал Краснов. – Тем самым вы нарушаете, причем злостно, внутренние инструкции и нормативные акты!

– У меня приказ, коллега, – повторил Терехин. – Мне поручено взять под охрану полковника Левицкого... Приказано охранять во время оказания ему медицинской помощи. А также выставить пост у его больничной палаты. Других распоряжений я пока не получал.

В приемном покое собралось несколько медиков; они с беспокойством наблюдали за происходящим.

Двое или трое из медперсонала принялись названивать кому-то по своим сотовым телефонам. Если они вызывают милицию – звонят в дежурную часть, к примеру, то совершенно напрасно: милиция уже здесь. А вот «смежник» и его сотрудники пока так и не объявились в больничном городке. И телефон его почему-то вдруг перестал отвечать...

– Терехин, у вас что, есть запасная голова? – процедил Краснов. – Или она у вас железная? А ну, немедленно убрал своих с прохода! Прочь с до– роги!

Терехин заколебался. Он как будто хотел что-то сказать в ответ, но послышалось пиликанье сотового.

Пока местный милицейский чин разговаривал с кем-то по телефону, Краснов и его люди смогли разблокировать проход. «Маски» расступились; трое или четверо прошли в приемный покой вслед за медиками с каталкой, на которой лежал раненый. Остальные остались снаружи. Они, по-видимому, ждали четких команд от своего начальства.

Краснов предъявил служебное удостоверение немолодому мужчине.

– Это уже выходит за всякие рамки! – сердито сказал главный хирург «четверки». – Это... это совершенно недопустимо. Я буду жаловаться!.. Ну а сейчас-то мы можем приступить к своей непосредственной работе?

– Не сердитесь, доктор. – Краснов, а вслед за ним и Аверин с Родионом шли за каталкой и бригадой медиков к лифту. – Я готов принести любые извинения... Но ситуация такова, что доставленного к вам товарища мы не можем оставить без присмотра. И без охраны... даже на одну секунду.

Кто-то из местного медперсонала передал Краснову и сопровождавшему его повсюду телохрану Аверину белые халаты. Их также заставили надеть у входа в отделение специальные бахилы и шапочки.

Краснов, экипировавшись соответствующим образом, несмотря на протесты хирурга и еще двух врачей, на которых были хирургические костюмы, бахилы и маски, вошел в предбанник операционного блока.

– Мне нужно пять минут, чтобы поговорить наедине, – сказал Краснов.

– Вы с ума сошли?!

– Это вопрос жизни и смерти, – твердо произнес старший московской бригады. – А также вопрос огромной государственной важности.

– Нам нет до всего этого дела, – сердито отреагировал завотделением. – Мы врачи. Наше дело – спасать жизни.

– Наши устремления в данном случае совпадают! Мне нужны эти пять минут. После чего раненым товарищем займетесь уже вы.

В этот момент подал голос Левицкий:

– Пожалуйста... оставьте нас на несколько минут. Доктор, это действительно вопрос жизни и смерти.

– Возмутительно! – пробормотал завотделением. – Это вам так с рук не сойдет! – Он повысил голос: – Я буду на вас жаловаться! И главврач... он уже едет в больницу... уверен, он тоже меня поддержит.

– Это ваше право, доктор. А сейчас убедительно прошу оставить нас наедине. Мы с вами зря теряем драгоценное время.

Когда они остались вдвоем с раненым коллегой в предбаннике операционного блока, Краснов достал из кармана куртки миниатюрную компактную цифровую камеру. Включил, наведя объектив на человека с забинтованной головой. Цифровой диктофон, находящийся у него в кармане пиджака, работал на запись начиная с того момента, когда ему вдруг неожиданно позвонил этот человек...

Левицкий все еще лежал на каталке. С него лишь сняли пиджак и бронежилет. В «бронике», как и предположил ранее Краснов, имелась отметина от пулевого попадания. Левый рукав испятнанной кровью сорочки обрезан; от капельницы к оголенной руке, к вене, тянулась трубка.

– Как вы себя чувствуете? Можете говорить?

– Да могло быть и хуже. – Левицкий усмехнулся окровавленным ртом. – Говорить могу... и хочу. Эти сволочи хотели меня убить. Вот же идиоты... По-другому и не скажешь. Ну, теперь пусть пеняют на себя!

– У нас мало времени. Но давайте все же по порядку. Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения?

– Левицкий Игорь Николаевич, семьдесят второго, Туапсе...

– Место работы?

– Аппарат полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном Федеральном округе... Заместитель главы департамента по вопросам правоохранительной деятельности, обороны и безопасности, куратор спецпрограмм по линии МВД в Большом Сочи.

– Звание?

– Полковник милиции.

– Игорь Николаевич... откуда вы узнали номер моего сотового?

– Краснов... – Левицкий попытался привстать со своего временного ложа, но Краснов жестом попросил его этого не делать. – Сергей Михайлович, мы все о твоей группе знали. Еще с тех пор, когда и тебя самого здесь не было...

– Кто это «мы»? Уточните.

– Двое людей в руководстве главка края. С генеральскими звездами. Я знал... по своей линии в «полпредстве». И двое... как минимум... знали о работающей по «оборотням» группе ДСБ здесь, в Сочи.