Получается, мы с этой падлой, которая меня чуть не засадила в Питере, которая меня чуть не угробила во Франкфурте, – в одной лодке, если угодно… В полном соответствии с партийно-совковой моралью: против кого вы дружите? Упаси меня от друзей, а от врагов я сам… А враг на данный момент кто? Валька Голова? С которым мы вместе в Афгане? С которым столько пропито? Оно конечно – дерьма кусок! Но не будучи гурманом, я бы из двух кусков дерьма, Головнина- Лихарева, выбрал бы Вальку. А выбрать придется. Судя по происходящему. В толк-то я не возьму, осмысления объектов-субъектов не подоспело, но взгляд на них же, да, состоялся. И на этот, на мой, взгляд сейчас ка-ак… произойдет что-нибудь!
Валька, да, барски-небрежен, поза такая, но только поза. Знаю я подобную небрежность-расслабленность, сам горазд. И того же Вальку подтренировывал давным-давно. Голова- Головнин сейчас готов распрямиться пружиной. И пуштуны- таджики запросто могут с корточек взметнуться – знаю-знаю я их восточную отрешенность, сам горазд. Теперь Лихарев… Переминается он тоже не по доброте душевной. Возможно, и провоцирует на действие, тут-то и посыплются джи-мэны из всех щелей. Кроме того, руки в боки – тоже не просто поза такая: американцы, да, в заднем кармане бумажник хранят, но Лихарев – не американец, у него позади (правда, за поясом) «ствол», мне же видно – фалды пиджака, складки за спиной, видно-видно! Так что Лихареву достаточно одного движения, и «ствол» ляжет в ладонь.
Любопытно, кто все-таки из них первый? Очень бы хотелось досмотреть. Но не за тем я сюда поспешал, чтобы только смотреть. Вы тут меж собой разобраться не можете, а Бояров вынужден за кулисами торчать статистом в ожидании момента – как бы не прозевать с репликой «Кушать подано!» Ну так вот, подано и уже порядком остыло! Стану-ка я для вас тем самым притчевым лесником, надоели, бабена мать! Как выскочу, как выпрыгну – полетят клочки по закоулочкам! Вышибу и тех и других из «леса»!
Сказано – сделано. Я выскочил-выпрыгнул из-за «линкольна», держа в двух вытянутых «узи», взревел:
– Стоять! Бабена мать! Р-р-руки!
Называется: взять на испуг. Поливать честную компанию из «узи» и в мыслях не было (хотя парнишки, поливающие из «узи» меня на Восьмой-авеню, безусловно заслужили… но кто? пуштуны-таджики? Головнин собственной персоной?). На испуг не взял. Даже наоборот! Если можно так выразиться, то – одним полушарием мозга я взвыл от удара-отдачи по рукам, вторым полушарием запрыгнул назад, за «линкольн». Ладони трясло «газированными мурашками». Ногой подцепил какую-то железку и отшвырнул подальше в сторону – пусть гремит, сам ушел перекатом в прямо противоположном направлении. Застыл. Но… Кажется, им всем было не до меня. Пока что… Стрельба беспорядочная и оглушающая. Резонанс, доложу я вам! Да я сам резонировал-вибрировал на манер камертона, по которому вдарили. Счастлив мой Бог! А я-то брюзжал по поводу громоздкости-массивности «узи» – пуля угодила аккурат в него и вышибла у меня из рук. Значит, целили в голову – я же на вытянутых держал, перед собой, на уровне глаз. Вспышки не было. Значит, сквозь пиджак пальнули. Сквозь рукав? Лихарев не обернулся, не успел – начал поворот, но дальше я не видел, я уже запрыгнул назад. Значит… Валька? Однако и реакция у него! А какой иной реакции я ждал? То есть я ждал иной реакции, но – моя вина, мой прокол! Ам-мериканец новоявленный, беженец хренов! У нас в Ам-мерике, у нас в Ам-мерике! И стоило обнаружить земляков-соотечественников без англосаксонской примеси – взревел! ПО-РУССКИ!
В англосакса бойцы Конторы еще замешкались бы пулять (ФБР? полиция?). Но мой русскоязычный взрёв был равносилен для всех для них команде: «Пли!».
Язык отнялся, да, Бояров? Лучше бы он действительно отнялся – тогда бы руки не отнялись, они мне понадобятся как никогда. Иначе… иначе уже никогда не понадобятся. Да, я готов с голыми руками на танк, но при условии их работоспособности-функциональности. Пауза необходима – восстановиться, чуткость пальцев обрести.
Пауза и возникла. Только что грохот, визг пуль и – тишина. Относительная. Уши заложило, но: какие-то бесперебойные механизмы мерно гудели в ангаре, сквозняк-ветерок скрежетал чем-то плохо закрепленным, птица ночная гаркнула. Тишина.
Не нравится мне, ох, не нравится! Что там У НИХ? Волки от испуга скушали друг друга? Поглядеть бы. Но пока лучше не высовываться без крайней нужды…
… которая и случилась. Куда уж «крайней», куда нужней, если еще одна, мать-перемать, «птица ночная» гаркнула:
– Эй! Герой! Выползай! Р-руки! Без глупостей!
Я этот голосок из тысячи опознаю. Лихарев!
И дошло до меня, что без глупостей означает: ладошки за голову, мелкими шажочками. А то – выстрел в спину. Ага, в спину. Сказал ведь, уши заложило – но спина по- прежнему чуткая. Молодец какой тот самый залысый боец! Мало того, что выпутался (а вязал-то я его профессионально!), он еще и «ствол» где-то добыл – держал меня на мушке, соблюдая дистанцию, исключающую недавние захваты щиколотки, а также запястья, а также любых иных частей тела.
Высоковато, не допрыгнуть мне. Залысому бойцу сверху видно все, ты так и знай, Бояров!
Там вдоль стены на уровне метров восьми – мостовой кран и конструкция навесная, лестница-коридорчик. С этой- то лестницы он и водил меня на прицеле. А Лихареву, соответственно, проще некуда определить мое местонахождение даже сквозь преграды-нагромождения. То есть не сквозь, а – поверх: залысый боец стволом точнехонько указывает. Потому и не сработал отвлекающий звяк железяки, пусть бы я ее хоть на километр отбросил. Впрочем, железяк здесь хватает…
– Без глупостей! Не ясно?!
Ну-ну. Глупость – она относительна. Для кого как. Да, Лихарев больше доверился глазам, а не ушам. Что же я позволил ему увидеть? Ему и «вышестоящему» бойцу. А позволил я им обоим увидеть: отчаявшийся Бояров безоружен, попав меж двух огней, вцепился в малополезную хреновину «Узи» был бы более полезен, но где он? А вот «томас» за поясом под тишеткой еще очень даже пригодится. Следовательно, нет у Боярова иного оружия, кроме, подобранной железяки, хоть обыщите! Да нечего Боярова обыскивать – будь у него какое ни есть оружие, стал бы он нашаривать по полу гаечный ключ четырнадцать-на-девятнадцать. Глупость! Вот и не надо Боярова обыскивать. А железяку я брошу, брошу. Прошу простить – я машинально, я машинально…
Видите? Я послушен. Ладошки за голову, мелкими шажочками. Все видят? Глаза пошире разуйте. Видят не все. Оба пуштуно-таджика никогда уже не разуют глаза. Лихарев оказался метким полковничком. Не в пример нашей с ним франкфуртской разборке. По пуле в лоб схлопотали. А то и не Лихарев – залысый подручный с верхотуры. Поди разберись… Валька же Голова держал руку плетью, с нее изрядно капало, тут же скатываясь-сворачиваясь в пыльные темнокрасные шарики-кляксы. И пистолет у ног его валялся – не нагнуться, не взять.
Кто? В кого? Почему? А как же я? Некая в событийном ряде путаница. Легкая путаница, как в Библии. Каждый волен толковать по-своему. Потом, потом толковать буду – уцелеть бы!
– Ближе! Еще! – гаркал Лихарев. – Не ко мне! К нему!
Вот мы, Валя, опять плечом к плечу. Не думал, не гадал он (и я, впрочем, тоже), никак не ожидал такого вот конца. Свиделись. Чего там принято кричать? «Долой!» Или: «Ура!» Или: «Наши победят!» Какие наши, где эти наши?!
– Мордой вниз! Вниз! Мордой! – скомандовал полковничек тоном «карантинного» сержанта.
Валька подчинился беспрекословно и мгновенно (чему-то их все же учат! Служебной субординации, к примеру. Да и непросто своевольничать под прицелом двух стволов!) – упал по науке, на здоровое плечо, свистяще вздохнул (больно! другое-то плечо пробито!), перевалился на живот.
Ну и я – туда же. Не из ложно понятой солидарности – просто из положения «лежа» проще выхватить «томас».
– Ноги! Шире! Еще! Шире!
Куда уж шире! Совсем хорошо! Классическая позиция для стрельбы из положения «лежа». Только бы удался дуплет – слишком близко от меня полковник-перебежчик, слишком далеко от меня парнишка на лестнице. На кой Лихареву тыкать нас мордой в грязь? Или на манер волка из «Ну, погоди!» пока всласть не наиздевается, зайца схватить маленькое удовольствие? Так ведь именно потому все эти мультсадисты и прогорают – что в расейском сериале, что в тутошнем «Томе и Джерри».
