Итак, метод, нацеленный на понимание смысла социальных событий, должен идти много дальше причинного объяснения. Он должен быть холическим и определять роль социального события в сложной структуре — в том целом, которое включает не только "современные" части? но и следующие друг за другом стадии временного развития. Третий вариант метода интуитивном понимания опирается на аналогии, существующие между организмом и группой, и оперирует такими идеями, как "сознание" или "дух" эпохи, полагая их источником и властелином исторических тенденций или направлений, которые столь важны для определения смысла социологических событий.

Метод интуитивного понимания согласуется не только с идеями холизма. Он хорошо согласуется и тем, что историцисты говорят о новизне; ибо новизну нельзя объяснить причинно или рационально, она постигается интуитивно. Обсуждая ниже пронатуралистические концепции историцизма, мы увидим, как тесно они связаны с "третьим вариантом" метода интуитивного понимания, с его историческими тенденциями или "направлениями". (См., например, раздел 16.)

Одно в противоположностях и противопоставлениях, подчеркиваемых в связи с концепцией интуитивного понимания, повторяется особенно часто. В физике события объясняются строго и точно, с использованием количественных понятий и математических формул, — социология же пытается понять историческое развитие в качественных понятиях, например, через конфликтующие тенденции и цели.

Против применения количественных и математических методов выступают не только историцисты; собственно говоря, обличением этих методов занимаются даже авторы, придерживающиеся антиисторицистских взглядов. Но некоторые наиболее убедительные доводы, выдвигаемые против количественных и математических методов, хорошо обрисовывают точку зрения историцизма, поэтому и имеет смысл их здесь обсудить.

Когда мы встречаемся с возражениями против применения в социологии количественных и математических методов, на ум приходят факты их успешного использования в некоторых социальных науках. Как же в свете этого можно отрицать их применимость?

Приведем характерные для историцистов контрвозражения.

Вполне согласен, скажет историцист, с вашими замечаниями; но все же статистические методы социальных наук и количественно-математические методы физики весьма отличаются друг от друга. В социальных науках нет ничего, что можно было бы сравнить с математически сформулированными причинными законами физики.

Рассмотрим, к примеру, физический закон (для света с любой длиной волны): чем уже отверстие, через которое проходит световой луч, тем больше угол отклонения. Физический закон такого типа имеет форму: "При определенных условиях, если величина А изменяется определенным способом, то величина В также изменяется некоторым предсказуемым способом". В этом законе выражается зависимость одного измеримого количества от другом, причем сделано это в точных количественных понятиях. Физика успешно выражает в такой форме все свои законы. Чтобы достигнуть этого, она должна была представить физические качества в количественных понятиях. Например, необходимо было заменить качественное описание цвета, скажем яркого желто-зеленого, его количественным описанием как света определенной длины волны и определенной яркости. Количественное описание физических качеств — необходимая предпосылка количественной формулировки причинных физических законов. Это позволяет нам объяснить, почему что-либо происходит; например, если имеется закон, касающийся отношения между шириной отверстия и углом отклонения, мы можем дать причинное объяснение увеличению угла отклонения, приняв во внимание уменьшение величины отверстия.

Причинное объяснение, по мнению историциста, следует применить и в социальных науках. Например, империализм можно объяснить в терминах промышленной экспансии. Но даже из этого примера становится ясно, насколько безнадежны попытки выразить социологические законы в количественных понятиях. Возьмем такую формулировку, как "тенденция к территориальной экспансии возрастает с увеличением интенсивности индустриализации" (формулировку по крайней мере вразумительную, хотя, вероятно, и не являющуюся истинным описанием фактов), и мы обнаружим, что у нас нет метода измерения тенденции к экспансии или интенсивности индустриализации.

Подытоживая историцистские аргументы, направленные против количественно-математических методов, можно сказать, что задачу социолога историцисты видят в отыскании причинном объяснения исторических изменений с помощью таких социальных реальностей (entities), как, например, государство, экономическая система или форма правления. Поскольку не известно, как выражать качества этих реальностей в количественных понятиях, невозможно сформулировать и какие-либо количественные законы. Таким образом, причинные законы в социальных науках, если они вообще существуют, отличаются по своему характеру от соответствующих законов физики, будучи качественными, а не количественными и математическими.

Если социологические законы и определяют степень чего-либо, то используют при этом весьма неопределенные понятия и в лучшем случае дают очень грубую оценку (scaling).

Получается, что качества — физические или не-физические — можно оценить только интуитивно. Следовательно, это говорит в пользу метода интуитивного понимания.

Качественный характер социальных событий ставит проблему статуса понятий, обозначающих качества, иначе говоря — проблему универсалий, одну из древнейших и фундаментальнейших философских проблем.

Основная борьба вокруг этой проблемы велась в Средние века, а поставлена она еще у Платона и Аристотеля. Обычно она истолковывается как чисто метафизическая; но, подобно большинству метафизических проблем, ее можно переформулировать в проблему научного метода. Нас будет занимать здесь только эта методологическая сторона, что же касается метафизики, то ее мы рассмотрим лишь в качестве введения, своем рода кратком очерка.

Во всякой науке имеются понятия, называемые универсальными, такие, как "энергия", "скорость", "углерод","белизна","эволюция","справедливость", "государство", "человечество". Они отличаются от единичных или индивидуальных понятий, таких, как "Александр Великий", "Комета Галлея", "Первая мировая война". Это имена собственные, ярлыки, условно прикрепляемые к индивидуальным вещам, которые они обозначают.

Природа универсальных понятий обсуждалась долго и порой резко. Одна партия считала, что универсалии отличаются от имен собственных, будучи закреплены за членами множества или класса единичных вещей, а не за одной единичной вещью. Например, универсальное понятие "белый" — не более чем ярлык, прикрепленный к множеству самых разнообразных вещей — скажем, к снежинкам, скатертям или лебедям. Таково было учение номиналистической партии. Ему противостояло учение, традиционно называвшееся реализмом. Реалистическую теорию называли также идеалистической, поэтому "реализм" следует считать наименованием, которое вводило людей в заблуждение. Предлагаю поэтому переименовать эту антиноминалистическую теорию и называть ее эссенциализмом. Эссенциалисты отрицают, что вначале собирается группа из единичных вещей, а затем она обозначается словом "белые"; скорее, говорят они, мы называем каждую единичную белую вещь белой, имея в виду определенное присущее ей свойство, которое она разделяет с другими белыми вещами, а именно свойство белизны. Это свойство, обозначаемое универсальным понятием, является объектом, который заслуживает исследования в такой же степени, как и индивидуальные вещи.

(Реализмом же эту теорию называли потому, что универсальные объекты, например белизна, как утверждалось, "реально" существуют помимо и сверх единичных вещей, а также множеств и групп из единичных вещей.) Таким образом, универсальные понятия обозначают универсальные объекты, а единичные понятия обозначают индивидуальные вещи. Эти универсальные объекты (Платон называл их формами или идеями), обозначаемые универсальными понятиями, назывались также сущностями (essences).