Поначалу, казалось, ничто не предвещало грозы.

Материал в обычном порядке был рассмотрен в секретариате, а затем одобрен членами редакционного совета.

Статья была напечатана, но не понравилась владельцам акционерной компании. Они не собирались считаться с требованиями профсоюзов, но всячески скрывали это, затягивали переговоры и настойчиво пытались повернуть дело в русло бесконечного разбирательства. В истории с Циммером решающую роль сыграл принцип: у кого деньги, тот и заказывает игру. Сперва надавили на редактора. Тот в свою очередь вызвал заведующего отделом, где работал Стефан, и больше часа держал его у себя. О чем они говорили – осталось тайной. Но когда заведующий, отдуваясь и вытирая с лица пот, вылетел из редакторского кабинета, всем стало ясно, что он получил хорошую трепку.

А дальше всё полетело кувырком. Циммеру выдали расчет и выставили на улицу. Сперва он пытался что-то доказывать, грозил редакции судом, клялся, что отправит разоблачительное письмо президенту и выставит на всеобщее обозрение глубоко порочную практику сложившихся в газете отношений, где всё основано на круговой поруке, взятках и гонениях на честных, по-настоящему преданных делу работников. Но потом понял бессмысленность этой затеи и, смирившись с жестокостью равнодушного и безразличного мира, махнул на всё рукой.

Потом Стефан, ни на йоту не веря в успех, стал обзванивать редакции. Но тщетно. Всюду, как и ожидалось, ему отвечали отказом. Но когда остатки надежды вот-вот должны были угаснуть, выяснилось, что в одной многотиражке через неделю уходит на пенсию репортер. Место, насколько он понял, пока оставалось не занятым. Видимо, судьба таки решила сжалиться над ним, сперва наказав за несдержанность и легкомыслие. Как оказалось, в этой самой газетенке работает знакомый со времен студенчества журналист. Как он туда попал – было непонятно. Скорей всего, тоже по несчастью. Но сейчас для Стефана это оказалось как нельзя кстати.

Ему не составило труда уговорить своего знакомого походатайствовать перед руководством. Тот пообещал решить вопрос в течение недели.

«Пусть для начала будет так, – думал Циммер. – Может, хоть там работают нормальные люди, с которыми получится сотрудничать, не опасаясь в любой момент получить пинка под зад…»

Теперь у него в запасе была неделя, и это время можно было использовать на что угодно. Деньги, если останутся после оплаты долгов, надо будет как-то растянуть до первого аванса, а в более отдаленное будущее Стефан старался не заглядывать.

После недолгих раздумий он решил посвятить незапланированный отпуск своей книге. Задуманная как цельное художественно-публицистическое повествование о судьбе талантливого, но так и не сумевшего найти дорогу в раздираемом противоречиями мире человека, она постепенно, на протяжении нескольких лет зрела в его сознании. Время от времени он перечитывал наброски глав и каждый раз приходил к выводу, что их содержание далеко не в полной мере отвечает глубине первоначальных замыслов. Книга требовала серьезного и постоянного внимания. Но Стефан, вечно испытывая недостаток времени, захваченный, как и все, бешеным ритмом жизни, порой надолго забывал о ней, и тогда растрепанная, наспех засунутая в помятую папку рукопись месяцами пылилась где-нибудь на полке или под диваном.

Итак, решено! Наконец-то он займется книгой, подготовит ее к печати и попробует протолкнуть через одного знакомого издателя. Если это удастся, то на полученный гонорар можно будет неплохо отдохнуть с Дорис.

При мысли о Дорис он вспомнил, что с утра обещал ей позвонить. Они встречались почти каждый день, и, казалось, оба были довольны сложившимися отношениями. Правда, Стефан в глубине души понимал, что Дорис, как и любая женщина, мечтает о семейном очаге и только ждет от него предложения. Но он твердо решил не заводить на этот счет разговоров, пока окончательно не сформируется как личность, не определится с постоянной работой и не накопит хоть немного деньжат для начала совместной жизни. Несмотря на неудачи, он твердо верил, что когда-нибудь выберется из полосы невезения, обязательно разбогатеет и станет знаменитым. Его жизненная философия основывалась на том, что каждому человеку хоть однажды, но предоставляется шанс ухватить удачу. Надо лишь вовремя подсуетиться. Как говорят: «Ищущий, да найдет!» А пока, в ожидании лучших времен, приходилось довольствоваться крохотной комнаткой на четвертом этаже мрачного обветшалого здания, углом выходящего на пересечение Уайз-Гарден-Стрит и Флэшинг-Роуд, которая лишь благодаря стараниям Дорис поддерживалась в сносном состоянии.

Он позвонил в институт информационных связей, где Дорис работала программистом, и первым делом сообщил, что его уволили с работы. Похоже, что это известие не удивило ее. По крайней мере, Дорис ничем себя не выдала, и от того, что удалось избежать неприятного объяснения – а именно этого он сейчас больше всего боялся, – настроение Стефана улучшилось.

Первое время мысли его постоянно возвращались к оставленной работе. Он то и дело поглядывал на часы, вспоминая о назначенных встречах. Теперь это было в прошлом. И даже потеря с таким трудом налаженных контактов, совершенно необходимых для успешного продвижения по службе, уже не вызывала сожаления, горечи или недовольства собой.

Постепенно отвлекаясь, Стефан всё больше думал о будущей книге. Перспектива реализации давних творческих замыслов наполняла жизнь новым, особым смыслом. От предвкушения интересной, свободной от постороннего вмешательства работы он окончательно пришел в доброе расположение духа. И в самом деле – нет худа без добра! В постоянной гонке за новостями, в сутолоке редакционных оперативок и речи быть не могло о том, чтобы выкроить хотя бы несколько дней для неторопливого осмысливания сюжета, компоновки текста и оттачивания формы изложения. А так у него в запасе целая неделя… За это время вполне можно успеть привести к единой системе черновые записи и наброски.

Его охватило непреодолимое желание сразу же засесть за рукопись… Но, мысленно представив скромное убранство своего жилища с маленьким оконцем под потолком, которое пропускало так мало света, что внутри царил вечный полумрак, он поостыл. Конечно, для этой цели лучше бы подыскать другое место. Да и Дорис, надо полагать, не даст ему возможности прожить эти дни отшельником.

Размышляя таким образом, Стефан пришел к выводу, что если куда и отправиться, то, пожалуй, в такое тихое местечко, где заодно можно и сил поднабраться. Он вспомнил, как в начале лета выезжал по заданию редакции в один из отдаленных уголков. Память еще хранила красоту горных пейзажей, величавую первозданность бескрайних лесов и удивительную прозрачность вод Колд-Маунт-Ривер. Да, лучшего места не найти. Завтра же утром он вылетает в Гартенберг.

Мощный армейский вездеход радиационной и химической разведки медленно и осторожно продирался сквозь дебри дремучего леса. Полторы тысячи лошадей, спрятанных в обтекаемом корпусе, дремали, готовые в любую минуту рвануть во всю силу железных мышц. Тяжелые гусеницы с треском ломали кустарник, с одинаковой легкостью подминали ветки и целые деревья, обдирая кору и листья с вздрагивающих под многотонной массой стволов, с лязгом вдавливали в землю валуны и коряги, оставляя позади широкую свежевспаханную полосу.

Маршрут пролегал неподалеку от русла реки. На пути часто встречались глубокие ямы с обрывистыми берегами, заросшие непролазным тростником, сквозь который проглядывали разводья черной стоячей воды. Преодолеть их было невозможно, поэтому приходилось отступать, менять направление и обходить опасные места. Из-за ограниченной видимости двигались почти вслепую.

Бронированный корпус машины был обшит чехлом из свинцовых пластин, предохраняющих кабину от радиации, а стекла узких, как бойницы, иллюминаторов изготовлены из особого состава, способного поглощать излучение. Но, несмотря на это, члены импровизированного экипажа были одеты в защитные комбинезоны с гермошлемами и в случае необходимости могли переключаться на автономный режим с индивидуальной подачей кислорода.