– От герр Ифана? Понимайт. Проходийт. Это есть фаш спутник?

– Это Аликс, – сказал Баюн. – Ей, пожалуйста, сливок и рыбы. Если можно.

– Разумейться, герр кот. Фам на фторой этаж. – Кухарка взяла Аликс на руки. Та прижала уши.

– Не кобенься, – посоветовал кошечке Баюн, – а то кормить не будут. – Он зашел внутрь, ожидая увидеть какието диковины, но Финист обставил свое жилье, как русич – лавки, сундуки, образа. Образа, впрочем, были навьими и изображали жутких тварей.

Статный чернокудрый хозяин дома сидел на втором этаже за столом. Выглядел он молодо, но глаза выдавали года и опыт. Финист был из тех, кто жить не может без молодильных яблок. Он смотрел поверх большой печатной книги и о чемто думал. Брови его хмурились.

– Гутен таг, ви гейт эс дир? – сказал он, увидев вошедшего Баюна. – Иван присылал с голубем, что за ключами прибудет кот. Тебя, часом, не Манулом кличут?

– Как? – удивился тот. – Нет, я Баюн. У Яги живу.

– У Ягжаль? Да, припоминаю такую.

– Тот самый Финист... – прошептал Баюн. – Иван прислал вам голубя! Значит, он жив? Он отбился?

– Да, – хмыкнул Финист, – тот самый. Мой друг Иван был в добром здравии, когда писал весточку. Но дом свой он покинул. И куда ушел, он мне не сказал.

– Он говорил, что вы все разъясните. – Баюн вспрыгнул на лавку. – Сам он не успел...

– А что ты уже знаешь?

Баюн рассказал.

– Да, – Финист встал изза стола и прошелся по горнице, – ты, кот, угадал. Гроза – это имя. Имя зла.

– Опять зло! – в отчаянии воскликнул Баюн. – А как же Светлый Князь? Его будто и нет – только навская жуть, да ужасы этого, как его, Вия!

– Светлого Князя мы и хотим дозваться, освободив Грозу, – сказал Финист. – Это единственный путь. И рад был бы я его избежать, да все прочие закрыты.

– Что такое Гроза? – спросил Баюн.

– Это очень древняя сила, сила хаоса. Она старше, чем все светлые, пекельные и земные царства. Лишь тот, кого мы зовем Вием, древнее ее, да еще, пожалуй, сам Господь Бог. Гроза – это разрушение. Когда она вырывается на свободу, падают престолы, рассыпаются королевства, вспыхивают смуты.

– И вот это вы решили освободить? – ахнул Баюн. – Да Кощей Бессмертный нам скоро без вас такую Грозу устроит, мало не покажется!

– Дослушай меня, кот. Тридевятое царство обречено. Его будут рвать друг у друга царь Горох и Микки Маус, а кровь за этих вурдалаков прольют простые русичи. За что тебе приятнее жизнь отдать, Баюн? За человеческую мерзость и алчность – или за самого сатану?

– Я вообще не хочу отдавать жизнь, – ответил кот. – И крови я ничьей не хочу. Разве нельзя просто попросить Светлого Князя о помощи? Зачем нам какаято Гроза?

– Затем, что мы должны его принудить. Вот зачем. После Багровых Лет боги Ирия отвернулись от Тридевятого. Это часть той тайны, которую вам всем запрещено знать.

– Багровых Лет?

– Так на самом деле зовутся времена, когда в Тридевятом правила Навь.

– Но ведь простые люди не виноваты! Почему Светлый Князь так поступил?

Финист помолчал.

– Это ведомо только самому Светлому Князю, – наконец сказал он. – Но когда Гроза вырвется, ему придется вмешаться. Пиршества разрушения в Тридевятом Князь не допустит. Это я знаю точно.

Он взял со стола шкатулку, открыл ее и показал Баюну три гладких зеленых шарика с ноготь величиной.

– Вот то, за чем ты пришел.

– Это те самые ключи? – разочарованно спросил Баюн. – Как же ими открывать?

– Я не знаю. Я даже не знаю, как выглядят замки или оковы. Но есть тот, кому это известно.

– И кто же?

Финист снова помолчал.

– Кощей Бессмертный.

– Значит, я опять угадал верно, – пробурчал Баюн. – Не будь вы Финист – Ясный Сокол, я бы подумал, что меня слуги Микки Мауса к себе переманивают...

– Нам и придется сыграть в тавлеи Микки Мауса, кот. Придется, если мы хотим выведать у Кощея, где закована Гроза. Главное, чтобы мы его перехитрили, а не он нас.

Ночевал Баюн у Финиста. Ясный Сокол обещал отправить их с Белогривом домой на крылатом корабле, чем несказанно обрадовал кота. Ключи были теперь у Баюна в бархатном мешочке на шее. Прокушенную и обслюнявленную карту он выбросил.

Во сне кот бежал по лабиринту, полному тумана. Ему казалось, что то слева, то справа доносится звяканье цепей, которыми скована Гроза, и он бросался в ту сторону, однако каждый раз утыкался в тупик.

– Ты не там ищешь, – сказал ему голос. Голос говорил поаламаннски, но во сне Баюн отлично его понимал. – И вообще, лучше бы тебе перестать.

– Я видел, что случилось в Залесье, – ответил кот. – Я не хочу, чтобы это повторилось и в Тридевятом царстве. Если только Гроза заставит Светлого Князя защитить нас, то я ее выпущу.

– Финист не сказал тебе всей правды.– Обладатель голоса выступил из тумана. То был величественный золотистый лев. – На вашем языке мое имя Скимен.

– Я кот Баюн.

– Мне это известно, хотя ты как только себя ни называл в своем путешествии.

– Финист мне солгал? Зачем?

– Не солгал, а утаил. Что в данном случае еще хуже. Ты хоть знаешь, кто он такой?

– Отлично знаю, – обиделся Баюн. – Он родился еще до сами знаете чего. Он трон бы занял вместо скомороха Бориски, да его предали. Всех боярзаговорщиков казнили, а он скрылся. Люди думали, умер. И жалели. Такой царь был бы!

– Слова русича, – сказал Скимен. Баюн не понял, хвалит он так или осуждает. – Человек Нави, родился при Нави, защищал Навь. Почему же сейчас он так ратует за Светлого Князя? Попробуй это понять, Баюн.

– Навь не закрыта для света, – возразил кот. – Бывали даже светлые навы. Им давалось это сложнее, чем людям, конечно.

– Неверный ответ.

– Но про Грозу – это правда?

– Да.

– И про помощь Князя? Он вмешается?

– Да, он вмешается.

– Тогда мне сейчас и незачем знать остальное, – сказал Баюн. – Я стану сомневаться. А этого делать нельзя. Я должен помочь спасти Тридевятое царство.

– Ты своих усов не спасешь, глупый кот, если ввяжешься во все это.

– А ты знаешь, что раз в четыреста лет кошка сносит яйцо?

– Из которого вылупляется тигр? Знаю. И даже могу понять, почему это поверье тебе приглянулось.

Баюн уязвленно засопел.

– Это не моя вина, что меня породили котом. Не тебе за нас решать.

На том он и проснулся. Простившись с Финистом, а заодно с Аликс, которую сердобольная кухарка оставила жить при кухне, Баюн отыскал Белогрива, и они поднялись на крылатый корабль. Финист смотрел за ними из окна. Выражение его лица было довольным – и совсем, совсем недобрым.

– Я тебя, можно сказать, приютил! – рявкнул Скимен, появляясь у него в горнице. – А ты вот чем мне платишь, навья твоя рожа?!

– Тебе Свет все мозги выполоскал, – мирно сказал Финист. – Не дрожи. Нам тебя трогать незачем.

– Да мне самому с вами собачиться незачем, а что толку? Мне еще одна война совсем некстати.

– Ее не будет, если мы победим. А если не победим, Вий и тобой закусит, уж ты не сомневайся.

Крылатый корабль, тихо поскрипывая, плыл среди облаков. Баюн завидовал аламаннцам. Постоили ведь, и не падает у них, и, небось, не утекло полказны на корабль на этот...

Русичей на корабле почти не было – только один, и тот, как назло, нава. Поначалу Баюн его сторонился, но скука взяла свое. Они познакомились. Наву звали Зирф. Он, как оказалось, ходил на Кощеевы сборища, но самого Кощея ненавидел.

– Тогда зачем тебе оно, Зирф? – спросил Баюн.

Нава хмыкнул.

– Ты знаешь, откуда берутся бабочки?

– Конечно, знаю. Я ведь кот ученый, а не дворовый. Из гусениц.

– А как гусеница становится бабочкой?

– Заворачивается в паутинку и спит.

– Не спит она там, она там умирает. Разваливается в кашку. И в этой кашке рождается маленькая бабочка, которая съедает остатки бывшей гусеницы, чтобы вырасти. Гусеницы в бабочке нет, она сама по себе. Если гусеница не умрет, то бабочке не родиться. А если гусенице просто приклеить крылья, то это не бабочка. Пояснять?