— Верно. Но я хочу услышать еще раз. Что ты ему предложил на Медренгарде?

— Шанс вернуть честь, но он отказался.

— И что с ним стало?

— Не знаю. Думаю, он погиб.

— Погиб. И что ты узнал у него?

— Узнал у него? Ничего, — пожал плечами Уриил. Он уже устал от того, что за его ответами следуют новые вопросы Тигурия.

— Ты уверен? Может, не слова, но его дурной пример?

Уриил подумал о Медренгарде, хотя это были неприятные, болезненные воспоминания. Космодесантники-ренегаты, вместе с которыми бились он и Пазаний, на одно краткое светлое мгновение приняли свою судьбу и отправились в сердце цитадели Железного Воина. Но Ардарик Ваанес в конце концов покинул их и предоставил самим себе.

Внезапно Уриил все понял.

— Судьба Ваанеса могла стать моей судьбой, — сказал он, все более уверенный в том, что ему открылось. — Он позволил своему эго сделать себя слепым по отношению к долгу и братству. Он поверил, что знает лучше, чем учение его ордена.

— Судьба Ардарика Ваанеса — классический пример того, как судьба может одолеть даже лучших из нас, если мы не бдим ежечасно, — сказал Тигурий, и Уриил услышал в тоне библиария предостережение. — Любой из нас создает лестные образы себя, благодаря которым чувствует себя особенным, неординарным и всегда более значимым, чем на самом деле. Вот почему космодесантники — такие грозные противники: они безоговорочно верят в свою способность одержать победу даже в неравном бою. Это пробуждает храбрость и самоуважение и дает психологическую защиту тому, кто окружен смертью и вечно в бою. В конце концов, любой из нас считает себя лучше обычных людей, разве нет?

Уриил кивнул, хотя признаться в подобном было неловко.

— Возможно, я когда-то так и думал.

— Про себя точно знаю, — мрачно признался Пазаний. — Не было случая, чтобы я кому-то что-то поручал и не думал, что сам справлюсь лучше.

— Этот эгоцентризм не только помогает, он может и сильно повредить, — сказал Тигурий. — Он делает нас слепыми к нашим недостаткам и неудачам и не дает увидеть страшную правду: такие же люди, как мы, в некоторых сложных ситуациях ведут себя недостойно. Вы полагаете, что другие люди падут жертвами своих пороков, другие, но не вы, и не вооружаете свои души против искушения, думая, что с вами ничего худого не случится, даже если вы знаете, насколько это вероятно.

Тигурий положил на стол раскрытую ладонь и дал Уриилу и Пазанию знак подойти.

— Когда ты был послушником и узнал о Великой Ереси против Императора, думаю, ты решил, что никогда не сделаешь такого, на что пошли люди магистра войны. Ты покачал головой и подумал: странно, что кто-то на такое решился. Я прав?

Уриил кивнул, и Тигурий продолжал.

— Разумеется. Уверен, вы подумали, что просто не смогли бы совершить такое, но опыт показал, что это не так и что вы способны на подобное. Эта вера делает нас всех уязвимыми перед искушением, именно потому, что мы считаем себя в безопасности. Лишь когда мы признаем, что любой из нас подчиняется силам, неподконтрольным нам, смирение торжествует над необоснованной гордыней, и мы можем признать свою способность идти путем зла и совершать постыдные деяния. Скажи мне, чему это учит тебя, Уриил?

— Что в должных обстоятельствах любого из нас поджидает падение.

— Или в недолжных обстоятельствах, — добавил Пазаний.

— Я однажды пал, потому что думал — я на это не способен, — сказал Уриил, — но на Медренгарде я увидел, куда именно ведет этот путь: к деградации и проклятию.

— Хочешь себе такой судьбы?

— Нет, — уверенно заявил Уриил, — совершенно точно нет.

— Тогда ты узнал что-то очень важное, — сказал Тигурий.

Имперский командующий и губернатор системы Павониса Куделькар Шонаи на первый взгляд не производил большого впечатления, он был рыхлого телосложения, со скошенным подбородком и начинал лысеть. Он не был воином, хотя, как в прошлом году выяснил Лортуэн Перджед, внешность его была обманчива, и в невзрачном теле скрывались острый ум и твердое сердце.

Второй из двух сыновей в семье, брат Куделькара Думак, был, по общему мнению, будущим преемником Миколы Шонаи на посту губернатора Павониса. Однако Думак погиб от пули убийцы во время одного из многочисленных восстаний рабочих, предшествовавших попытке переворота де Валтоса. Накануне бунта, когда заканчивался срок полномочий Миколы Шонаи, Лортуэн быстро подготовил Куделькара, чтобы тот смог занять место тетки.

Ситуация была далека от идеальной, но в качестве старшего адепта Администратума на Павонисе Лортуэн сделал все, что было в его силах. Большинство картелей запятнали себя связями с предателями, и вышестоящие лица считали, что лишь отпрыски рода Шонаи могут стать достойными кандидатами на пост имперского командующего, коль скоро они согласились с его рекомендацией не брать на эту должность чужака.

Об этой рекомендации Лортуэн впоследствии не раз пожалел, но его бывший начальник любил говорить, что сожаление подобно грузу: оно превращается в бремя, лишь если держаться за него. Арио Барзано, инквизитор Ордо Ксенос, знал массу подобных изречений, но он пал от руки воина-эльдара у подножия северных гор, и Лортуэн лишился вдумчивого наставника и верного друга.

С тех пор сдерживать политику молодого губернатора Шонаи стало неблагодарной задачей. Он представлял себе реставрацию как настойчивое установление торговых связей с иномирными конгломератами и торговыми домами. Собственной инфраструктуры у планеты почти не осталось, и ее экономика находилась в плачевном состоянии, но Куделькар не отличался робостью, и едва отстроенный дворец стал пристанищем бесконечных делегаций с близлежащих систем, каждая из которых пыталась добиться исключительного права на торговлю с Павонисом.

Воцарилась пьянящая атмосфера космополитизма, и Павонис несомненно получил от всего этого финансовые выгоды. В принципе, это не представляло бы трудностей, не будь Лортуэн обязан присматривать за деятельностью молодого губернатора. Назначенный на Павонис после восстания постоянным наблюдателем, Лортуэн находил это практически столь же утомительным, как и межзвездные скитания на службе инквизитору Империума.

Лортуэн Перджед был уже немолод, его тело уже вышло из возраста, когда могли помочь омолаживающие процедуры. Ум его был по-прежнему быстр, но сморщенное тело покрылось пигментными пятнами, и даже небольшая прогулка с тростью, увенчанной костяным набалдашником, сильно утомляла его. По справедливости, ему должны были позволить провести остаток дней в какой-нибудь отдаленной библиотеке, коротая время за пыльными книгами и спокойными размышлениями.

Лортуэн закрыл глаза и улыбнулся, представив себе такой исход, но чьи-то сердитые голоса резко вернули его к реальности. Он открыл глаза и окинул взглядом обширную губернаторскую приемную.

Адепт вздохнул, понимая, что мечта о спокойной отставке становится все более недоступной.

Сенатская палата праведной коммерции была основой традиционного управления Павонисом, но с падением картелей она утратила значение. Вместо строгого помещения для дебатов Куделькар Шонаи выстроил длинный атриум со стеклянными панелями в сердце дворца и там исполнял свои обязанности губернатора.

Хотя помещение было открыто небу благодаря вращающимся клапанам в изогнутой кровле, полости с антеннами защищали его от опасности нападения, а глушители голосов на стенах предотвращали подслушивание. Пара рослых генно-модифицированных скитариев в архаичных кирасах, увешанных амулетами и украшенных резьбой с двойными клятвами, охраняла непосредственно губернатора.

Скитарии были подарены высшим магосом Роксом Ваалом, адептом Механикус наивысшего ранга во всем Диакрийском поясе, который желал как можно скорее восстановить импорт машин на очистные станции юго-востока.

Их раздутые биомеханические тела и имплантированное оружие были приспособлены наносить страшный ущерб, в духе древнего варварского обычая гладиаторских боев, и, что уж греха таить, они пугали Лортуэна больше, чем космодесантники. С Адептус Астартес все было более или менее ясно, но эти киберчудовища были сами себе закон. Покрытые шрамами и татуировками, они больше походили на обитателей болот миров-ульев, чем на охрану, приличествующую губернатору планеты.