– Ты предлагаешь самим выбрать себе егеря? – спросил Лёва.

– А что? В Положении о соревнованиях этот пункт не прописан. Почему бы на месте не озвучить наше справедливое желание.

– Поддерживаю Тапира, – сказал молчавший до этого Павел. – Но при одном условии. Каждый из нас выберет егеря в соответствии своей оценки его профессионализма, и тот будет опекать его в первом туре. А потом, перед каждым стартом будем проводить жеребьевки, чтобы каждый день у нас был новый егерь.

– Зачем? – насупился Тапир.

– А затем, – глядя ему в глаза, ответил Павел, – чтобы ни у кого не возникло мысли, к примеру, своего егеря подкупить на все шесть дней…

– Логично, – улыбнулся Лёва.

– И очень справедливо, – согласился Бокарев.

…Они долго еще сидели в редакции «Знатного рыболова» и Лёва записал на диктофон материал ни на один газетный разворот. Ничего удивительного, – за плечами каждого спортсмена было множество соревнований, причем не, только в России, но за рубежом. Лёва и сам мог похвастать титулом чемпиона мира по спиннингу, который завоевал, ловя форель вместе с Павлом и Магом в Португалии. У Лёвы, кстати, регалий было побольше, чем у Дмитрия Бочкарева или Владимира Турецкого, хотя бы потому, что он соревновался не только летом – по спиннингу, но и зимой – по ловле рыбы на жерлицы, мормышку, на отвесную блесну и балансир.

Если бы Лёве предстояло делать ставки на то, как распределятся места в предстоящих состязаниях, то последнее место он дал бы именно Турецкому, то есть, Стамбулу. Нет, Турецкий очень даже неплохо умел ловить рыбу, но, как правило, если и побеждал, то исключительно на хорошо изученных им водоемах – другими словами, только на водохранилищах Подмосковья. Ну а если вспомнить, что именно там проводилось большинство спиннинговых соревнований, немудрено, что рейтинг у него был очень даже высок.

Вопрос в том, как Стамбул, покажет себя на абсолютно новом водоеме? Участие его в «Кубке мастеров» было финансировано крупнейшим московских рыболовным обществом, и провал выдвигаемого спортсмена подрывал престиж не только Турецкого, но в большей степени – самого общества…

По мнению Лёвы на незнакомом водоеме гораздо лучше Стамбула должен был сориентироваться и отловить Бокарев. Нижегородский спортсмен сравнительно недавно влился в рыболовный спорт, но за его плечами имелся огромный рыбацкий опыт, и совсем не напрасно рыболовный клуб «Волгарь», который он представлял, рискнул направить на «Кубок мастеров» своего самого перспективного спортсмена.

В не меньшей, а даже в большей степени хозяева рыболовного торгового дома, который базировался в северной столице, могли рассчитывать на победу своего представителя Максима Максименко. Уж кто-кто, а Магз, исколесивший полстраны, ориентировался на незнакомых водоемах быстро и грамотно. Помимо прочих достоинств Магз умел неплохо ловить крупную рыбу, отчего и приманки обычно применял соответствующие, которые особенно могли пригодиться в заповеднике.

Единственный из шестерки мастеров, кого не ангажировали никакие фирмы, был Владислав Мохов по прозвищу Сфагнум. В отличие от будущих соперников, он не красовался в спортивных костюмах с лейблами, одет был очень просто, если не сказать – неряшливо. Но все знали, что в свое время, удачно играя на бирже, Сфагнум заработал очень много денег, потом выгодно вложил капитал в недвижимость, потом куда-то еще…

В общем, за свое участие в «Кубке мастеров» Мохов выложил деньги из собственного кармана. И победить у него был очень неплохой шанс. Хотя бы потому, что Сфагнум слыл самым выносливым спортсменом-спиннингистом. Во время соревнований, если они проходили на берегу, никогда не передвигался пешком, но бегал, сломя голову, с одного места на другое. Тактику «метания по водоему и собирания самой активной рыбы» Сфагнум применял и на соревнованиях с лодок, что не раз приносило успех. Другое дело, что частенько он слишком увлекался и, забывая про время или неправильно его рассчитывая, опаздывал на финиш, а это сводило на нет все старания Сфагнума…

Прямой противоположностью Мохова был самый молодой спортсмен Андрей Тапиров. Фактически он числился менеджером по продаже рыболовных снастей крупнейшей рыболовной фирмой в мире, на самом же деле почти все и рабочее, и свободное время Тапир проводил на водоемах, либо тестируя новинки, либо тренируясь, либо соревнуясь, либо просто ловя рыбу.

Арсеналу его рыболовных снастей мог позавидовать любой из присутствующих, то же самое касалось экипировки, даже новенький джип и катер с 50-сильным мотором были предоставлены фирмой в полное распоряжение Тапирова. Если соревнования намечались где-нибудь под Саратовом, Краснодаром и даже за рубежом он, обязательно заранее туда отправлялся на разведку и тренировку. Фирма оплачивала расходы своего фаворита, и это себя оправдывало – Тапир, несмотря на сравнительно небольшой соревновательный стаж, уже имел регалий больше, многих убеленных сединами ветеранов, и с каждым годом оттачивал свое мастерство.

И все-таки, все-таки если бы и рискнул Лёва поставить собственные деньги на победу одного из собравшихся в редакции то, не раздумывая, выбрал бы Павла Балашова. У его друга не было такого количества эксклюзивных снастей и новейших приманок, как у Тапира, он не имел возможности разъезжать по стране, как Магз, или изучить подмосковные водоемы, как Стамбул… Но Лёва бывал у Павла дома и видел, сколько завоеванных медалей развешано у него по стенам, сколько кубков расставлено по полкам. И главное, – друзья не только выступали за одну команду, но частенько выезжали просто порыбачить, и там Лёва видел и очень хорошо понимал, что умение поймать рыбу в самое разное время, в самых экстремальных условиях – у Павла в крови.

Если же учитывать, что соревноваться предстояло действительно в экстремальных условиях, то Лёва, хотя и сам считался сильнейшим спортсменом, был рад, что отправляется в заповедник всего лишь, как журналист.

– Надо доложить, тудыть вас растудыть, что раньше этой плотины не было. Текла себе речка Скорогадайка и текла. Рыбой всякой разной славилась. Весной эта рыба на нерест высоко по течению поднималась, на многие километры. И надо доложить, что икромет из года в год проходил очень хорошо, потому что не мешал никто рыбке о своем потомстве заботиться. Да-а…

Водитель микроавтобуса, Евдокимыч, встретивший спортсменов на железнодорожном вокзале, чтобы доставить на базу «Граничное», не умолкал всю дорогу. Причем, говорил он довольно громко, складывалось впечатление, что был глуховат. Хорошо хоть обращался в основном только к Сфагнуму, то ли потому, что тот расположился на соседнем с водителем сиденье, то ли потому, что был приметен отсутствием волос на голове так же, как Евдокимыч.

– И надо вам, мастера, доложить, что с одной стороны, правильно плотину возвели, причем, возвели сразу же после вспышки, – мало ли, какая мутировавшая гадость могла в верховья подняться. Но с другой стороны, оскудела Скорогадайка на рыбу. Это я говорю про речку, что выше вот этой самой плотины…

Микроавтобус как раз вынырнул из окружавших дорогу зарослей кустарника на открытое пространство, и пассажиры наконец-то смогли увидеть массивное гидросооружение высотой примерно с трехэтажный дом. Складывалось впечатление, что прямая стена плотины, наклонена вперед. Возможно, благодаря широкому желобу расположенному в центре вершины плотины и значительно из нее выступающему, по которому низвергался поток воды.

– Специально так построили, тудыть их растудыть, – не дожидаясь расспросов, пояснил Евдокимыч, – чтобы ни у какой перламутровой твари не возникло желание заповедник покинуть.

– Что-то ты, дядя краски сгущаешь, – недоверчиво усмехнулся Сфагнум, почесывая затылок. – Мутировавшая гадость, перламутровые твари…

– А вот поживешь в заповеднике шесть суток, тогда и убедишься, как я сгущаю, – Евдокимыч повторил жест пассажира. – Надо доложить, лысый, это тебе не на Рузском водохранилище окуньков да щучек ловить.