Хотя Чарли и не сидел в тот момент в доме Пэрриша, он, тем не менее, по совместительству выполнял работу для Уоррена Чамберса, а жалованье получал от управления полиции Калузы. Чарли никак не мог понять, чем ему нравится этот черномазый. Ему хотелось, чтобы Чамберсу везло, чтобы он ни делал. Он сгорал от нетерпения поскорее рассказать Уоррену, что он провел стандартную проверку Хэрли и нашел то, что уже выглядело здоровенной ямищей, полной дерьма.

Даже не отрывая отрезной полоски с края отпечатанного листа, Чарли начал читать его. «Послужной список» Хэрли, занявший целый лист, уходил в прошлое лет на двадцать, к тем временам, когда его впервые арестовали за вооруженное нападение. Самый последний арест был восемь лет назад в Талахасси, и его тогда обвинили в оскорблении действием с отягчающими обстоятельствами и в попытке убийства, поскольку он набросился на одного мужчину с разбитой пивной бутылкой и едва не убил его.

Чарли издал протяжный негромкий свист.

А ЭТО ВОТ ДЕВУШКА, СТРАХОМ ОБЪЯТАЯ,

КОТОРАЯ ДОИТ КОРОВУ РОГАТУЮ…

Девушке, которая открыла дверь в комнату-кабинку номер одиннадцать мотеля «Прибрежный замок Кале», было не больше девятнадцати. На ней были просторные белые шорты и белая блузка типа мужской, надетая навыпуск. Воротник блузки был вышит желто-голубыми цветочками, что гармонировало с цветом ее длинных прямых волос и глубоко посаженных глаз. Она была примерно на седьмом месяце беременности.

— Я ищу мистера Хэрли, — сказал Мэтью. — Артура Нельсона Хэрли.

— Арта сейчас нет, — ответила она.

— Он придет?

— Как вас зовут?

— Мэтью Хоуп.

— Арт вас знает?

— Нет.

— Вам надо было сказать об этом раньше. Я бы не открыла незнакомцу.

— Если бы вы позволили мне войти, — сказал Мэтью, — то мы, возможно, смогли бы…

— Кто там, Хэл? — спросил из глубины комнаты мужской голос.

— Какой-то Мэтью Хоуп, — сказала она через плечо.

За ее спиной внезапно появился мужчина. Мэтью дал ему на вид года двадцать два — двадцать три, рыжие волосы, голубые глаза, лицо усыпано веснушками. Он был в выцветших голубых джинсах, еще на нем были тенниска, пояс с серебряными заклепками и сандалии.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Я адвокат, — сказал Мэтью. — Мне бы хотелось…

— Вас что, бабушка прислала? — удивленно спросила девушка, и ее глаза расширились. — Почему же вы не сказали? Заходите.

— Спасибо.

Он закрыл зонтик, стряхнул с него воду, все еще стоя в дверном проеме, а потом шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. «Так, — подумал он, — бабушка». В комнате две кровати, сдвинутые вместе. Пара чемоданов в углу. Телевизор. Раскрытая дверь, а за ней ванная комната, в которой никого не было. Мэтью подумал, а не стоит ли сказать им, что его и вправду прислала бабушка.

— Вы Артур Хэрли? — спросил он молодого мужчину.

— Я Билли Уолкер.

— Это ваша жена, мистер Уолкер?

— Нет.

— Я Хэлен Эббот, — представилась девушка. — Я знала, что она до нас доберется в конце концов. Билли, разве я тебе не говорила?

— Да, ты так и говорила.

— Но почему она послала вас искать Арта? — спросила она Мэтью. — Арт только разговаривал с ней по телефону.

— Ну… — сказал Мэтью.

— У Арта не было никакого личного контакта с ней. В первый раз с ней поехал повидаться мой отец, перед Рождеством, а потом уж съездила и я, где-то в прошлом месяце.

— Так-так.

— Я знаю, что вы не можете вести переговоры с моим отцом, пока он лежит в больнице. Но почему бы вам не потолковать со мной? Это ведь я ее внучка, а не Арт. Какое, черт подери, отношение имеет он к бабушке?

Мэтью понятия не имел, какое отношение имел Арт к бабушке, а также к Хэлен, если только он и не обрюхатил ее. Он знал только, что Артуру Нельсону Хэрли принадлежит автомобиль, который был припаркован напротив дома Пэрриша днем в субботу. И в нем сидели двое мужчин и вели наблюдение за домом. Одному было лет сорок, и он был одет во все черное, а другой молодой и рыжий. Билли Уолкер был рыжим и молодым. Стало быть, решил Мэтью, тот в черном и есть Артур Нельсон Хэрли.

— Вы не знаете, когда он вернется? — спросил Мэтью.

— Я думаю, это и есть ответ на мой вопрос! — сказала Хэлен. — Она хочет, чтобы вы разговаривали с ним. У меня просто слов нет! Она выписывает этот проклятый чек, но, видите ли, не на мое имя!

Мэтью промолчал.

— Ее что, не устраивает моя цена? — спросила Хэлен.

Мэтью молчал.

— Вы знаете, как выполнять поручение, правда ведь? — сказала Хэлен. — Бабушка сказала вам, что надо поговорить с мужчиной, и вы хотите говорить только с мужчиной.

Снаружи донесся шум подъехавшей машины. Хэлен подошла к двери. Голубая «хонда-сивик» как раз выехала из дождя и затормозила прямо перед кабинкой. Водитель распахнул дверь и выбрался из машины, ему было минимум сорок. Но одет он был не в черное, а в зеленое. Зеленые полистироловые брючки-слаксы и такого же цвета спортивная рубашка с короткими рукавами. В левом ухе была серьга. Длинные черные волосы были распущены. Он выглядел как «проклятый засранец хиппи».

— А вот и Арт, — сказала Хэлен.

Артур Нельсон Хэрли вошел в комнату.

— А это кто? — спросил он, посмотрев на Мэтью.

— Бабушкин адвокат.

— Да?

Хэрли посмотрел на Мэтью внимательнее.

— Он получил указание разговаривать только с тобой, — сказала Хэлен.

— Кого вы представляете? — спросил Хэрли. — Старуху? Или обеих: и ее, и дочь?

— Ну…

— Я вас спрашиваю: знает ли мать Хэлен, что вы здесь?

— Нет, — сказал Мэтью.

— Тогда все, что вы хотите нам сообщить, идет от старухи, верно? Элиза не имеет никакого…

— Ну, нет, так бы я не сказал.

— А как бы вы сказали?

Мэтью заметил на левом предплечье Хэрли татуировку, где большая змея душила какого-то маленького зверька.

— Мистер Хэрли, — сказал он, — как вы знаете, я адвокат…

— Адвокат Софи Брэчтмэнн.

— Нет.

— Так вы не адвокат бабушки? — спросила Хэлен.

— Нет.

— Тогда чей же?

— Я представляю интересы Ральфа Пэрриша, которого обвиняют в…

— Пэрриш!

Это имя прозвучало в комнате так, словно его прошипела змея, вытатуированная на руке Хэрли, но оно вырвалось у Билли таким наэлектризованным шепотом, что испугало даже его самого. Он виновато посмотрел на Хэрли, оба понимали, что, повторив это имя, Билли подтвердил, что знает его.

— Вы знали Джонатана Пэрриша? — сказал Мэтью.

— Что вам здесь нужно? — спросил Хэрли.

— Прокурор штата дал указание провести проверку алиби…

— Да мы даже и ногой не ступили в этот дом! — сказал Билли.

— В день убийства вы не были где-нибудь поблизости? — спросил Мэтью.

— Убийства? — переспросил Билли.

— Какого еще убийства? — спросил Хэрли.

— Все, что мы сделали, это…

— Билли, заткнись! Кого убили?

— Джонатана Пэрриша.

— Ох, черт подери! — воскликнул Билли.

— Когда?

— Тридцатого числа прошлого месяца.

— А где?

— В его доме на Уиспер-Кей.

— О, Господи, Арт! Мы следили за домом, где этого мужика…

— Я сказал тебе, чтобы ты заткнулся!

— Я знал, что эти проклятые картинки доведут нас до беды!

— Ты не слышал, что он велел тебе заткнуться? — спросила Хэлен.

— Теперь этот мужик приходит к нам и толкует что-то о прокуроре штата…

— А что за картинки? — спросил Мэтью.

— Всего хорошего, мистер Хоуп, — сказала Хэлен.

Если белый человек хочет изменить свою внешность, ему не особенно трудно это сделать. Он надевает другую одежду, приклеивает фальшивые усы или поддельный нос, пересаживается в другой автомобиль — вот вам и новый частный детектив. А если негр захочет, чтобы его не узнали, это сделать чертовски трудно. Он может поменять и одежду, и автомобиль, и нос, и даже отпечатки пальцев, но он не в состоянии изменить цвет кожи. И если лицо, за которым он следит, смотрит по сторонам и везде видит этого негра, то уже не имеет значения, как он одет, потому что он черный и его засекли, и ничего уже с этим не поделаешь.