— Господи, ты совсем заледенела! Сколько же времени ты провела на холоде?

— Я… я не заметила, — сказала она. — Я сидела и думала о вечности.

— Несомненно, если бы я не появился, ты бы отправилась в эту вечность — замерзла бы до смерти. Неужели у тебя совсем нет разума?

Она попыталась отнять руки.

— Сейчас все хорошо….

— Ну да, посмотри, на кого ты похожа. Сиди и не двигайся! — скомандовал он.

Она заставила себя откинуться на спинку кресла и глубоко вздохнуть. Только убедившись, что руки ее потеплели, он выпрямился. Опершись ногой на камин, он оглядел ее хрупкое тело, обтянутое свитером и джинсами, и не сказал ни слова. Только какой-то мускул дрогнул на его лице.

— Есть у тебя что-нибудь выпить?

— Нет, зачем? — робко спросила она.

— Тебе полезно сделать глоток коньяку. Да и мне тоже.

— Не понимаю, почему все предлагают мне коньяк? — сморщилась она, вспомнив удивленный взгляд Эмми, когда та посмотрела на нее в тот пятничный вечер и тоже заговорила про коньяк.

— А еда у тебя имеется? — спросил Грэм.

— Конечно! — заявила она, почувствовав негодование. — Я же слежу за собой.

— Неужели? — Он приподнял бровь.

— А почему бы и нет! Кроме того, Эмми настояла, чтобы я захватила с собой кое-что от них еще вчера, — добавила она. В ответ он недоверчиво хмыкнул.

— И это ты называешь следить за собой? Это твои друзья беспокоятся о тебе.

— После возвращения из больницы я чувствовала себя не совсем хорошо, вот и все, — попыталась она оправдаться, припомнив тяжкую депрессию, которая охватила ее прошлой ночью.

— А сейчас как?

Черная бровь снова вопросительно приподнялась, но она молчала, глядя на языки огня. Грэм нетерпеливо вздохнул.

— Н-да, после вчерашнего перелета через Атлантику и нынешнего пребывания в Англии я просто умираю с голода. Можно ли и впрямь найти здесь еду? Если нет, то имеется ли в этом забытом Богом месте какое-нибудь заведение, где мы могли бы перекусить?

Эрни почувствовала себя неудобно, но вскоре успокоилась. Она же не просила его появляться здесь.

— Это не забытое Богом место, и, конечно же, у меня найдется, чем утолить твой голод, — ответила она ледяным тоном. — Утром я поставила в холодильник запеканку из мяса и овощей.

— Мой Бог, в этом месте есть электричество? — ядовито заметил он. Но пока она искала достойный ответ, он уже скрылся на кухне.

Она слышала, как он возится там, открывает дверцы шкафчиков, гремит ножами и посудой. Через несколько минут ее ноздри уловили запах свежесваренного кофе. Но когда он появился в гостиной с подносом, то на нем стояла чашка чая для нее и кружка кофе, такого густого, что в нем ложка едва не стояла стоймя.

Он устроился в кресле напротив нее, вытянув ноги к огню.

— Я поставил запеканку на плиту. В холодильнике я нашел еще кое-что и решил это разморозить. В шкафу оказалась и бутылочка вина, — добавил он удовлетворенно. — Неплохой набор. Я поставил вино охладить. Вопреки моим прогнозам, обед будет вполне приличным.

Эрни усмехнулась.

— Я даже не представляла, что мои кулинарные способности получат такую оценку, — не без иронии ответила она. Честно говоря, она не помнила, кто научил ее готовить.

— Только Господь Бог знает, как ты питалась, будучи студенткой. Однако миссис Дру выполняла поварские обязанности очень неплохо.

Эрни посмотрела на него.

— Миссис Дру?

— Ну да, моя экономка в Нью-Йорке. Это она научила тебя готовить. Фактически под ее руководством ты превратилась в опытную хозяйку.

— Неужели?

— А тебя это удивляет? — Он посмотрел на нее через край кружки.

Она машинально кивнула, сжав в руке чайную чашку.

— Любой человек, кого я сейчас встречаю, воспринимается мной как незнакомец, а мысль о том, чтобы войти в зал, полный народа…

Она не смогла договорить, побледнела, по телу пробежала дрожь.

— Это пройдет. — Он допил кофе и стремительно встал. — Пойду посмотрю, что делается на кухне, а ты накрой на стол.

Она не двинулась, продолжая смотреть на огонь. Ну конечно, опять разозлила его, подумала она. Сидя в кресле этой необжитой, но уютной гостиной, прислушиваясь к свисту ветра и шуму моря, она даже смутно не могла представить себе, какую вела респектабельную жизнь, будучи его женой…

Одним глотком она допила чай и встала, чтобы помочь ему. Он пробовал, разогрелась ли запеканка, а она склонилась над раковиной, искоса наблюдая за ним.

— Скажи, — спросила она, — что ты имел в виду, говоря, что это пройдет?

— Конечно, пройдет. Да и в сущности, какое это имеет сейчас значение? Уж не собираешься ли ты мне сказать, что в этот вечер намечается торжественный раут? — Его физиономия приняла сардоническое выражение, когда он закрывал духовку.

— Какой еще раут? Я только подумала, что тебе… тебе нужно вернуться в Лондон…

Возбуждение, вызванное его неожиданным приездом, улеглось, но мысль о предстоящем вечере внезапно взволновала ее. Нервы напряглись. Это место было удалено от всего, никаких соседей. И находиться здесь в одиночестве — это одно, а провести вечерние часы с Грэмом — совсем другое…

— Не забывай, что я прилетел в Лондон только затем, чтобы повидать тебя, — едко сказал он.

— Ну да, из-за того, что думал, будто я буду волноваться перед поездкой на виллу, — парировала она. — Тебе следует знать, что я ни капельки не волнуюсь.

— Ты считаешь, что я только и думал о том, чтобы погладить тебя по головке и предупредить, чтобы ты не наделала глупостей? — Он взглянул на нее, сверкнув глазами из-под черных бровей. — Не обольщайся! Я приехал в Лондон не ради того, чтобы убедиться, что ты не исчезла.

Горячая волна гнева ударила ей в голову.

— Я не собиралась никуда исчезать!

— Нет? — Брови недоверчиво приподнялись. — Такой возможности я тебе больше не предоставлю. Я остаюсь здесь вместе с тобой до завтрашнего утра, а потом мы вместе вернемся в Лондон и ты, как и было условлено, направишься на виллу!

Она вскинула голову.

— На виллу? О! Но, Грэм, я не…

— Никаких «не»! — рявкнул он. — Я не могу даже представить себе, что ты хоть несколько дней проведешь в одиночестве.

— Это не значит, что я должна ехать на виллу! — горячо возразила она.

— Либо ты поедешь на виллу, либо опять вернешься в больницу, — заявил он безапелляционно.

Она уставилась на него, сжав кулачки, но скоро отступила, охваченная бессильным отчаянием. Во всем теле началась ломота, а перед глазами заплясали знакомые искорки. Она автоматически принялась массировать виски. Однако выражение его глаз не смягчилось, наоборот, они стали злыми и колючими, а на скулах заходили желваки.

— Взгляни фактам в лицо, Эрни. Ты должна признать, что чувствовала себя в эти дни не лучшим образом. А сейчас днем…

— Я просто переутомилась! — оборвала она.

— Ты чувствовала себя угнетенной из-за того, что память дала осечку, твоя надежда не оправдалась. Думаешь, я не понимаю! — сказал он. — Не появись я здесь, тебя бы хватил удар. — Он помолчал, рассчитывая, что его слова дойдут до ее сознания. — На вилле за тобой будет ухаживать Луиза. Твоя же задача будет заключаться в том, чтобы побольше находиться на солнце и восстанавливать свои силы. Доктор Филдс говорил же тебе, что память может вернуться, когда ты будешь в хорошей физической форме.

— Ты так говоришь, словно у меня нет иного шанса, — сквозь зубы процедила она, а он хлопнул по сушилке пакетом с замороженными овощами.

— Это действительно так!

Она посмотрела на него, но он уже отвернулся и занялся овощами — полоснул пакет ножом так, словно хотел таким же образом перерезать ей горло. Вскрикнув, она выскочила из кухни, вернулась в гостиную и, тяжело дыша, упала в кресло.

Боже, ну и нервы у этого мужлана! Если он вел себя подобным образом в то время, когда они были женаты… Боль в голове внезапно усилилась. Она откинула голову на спинку кресла.

— Ты что надулась? Собираешься просидеть таким образом весь вечер? — Грэм просунул голову в дверь. Она посмотрела на него ненавидящим взглядом.