Некоторое время она изумленно смотрела на него, затем рассмеялась. Это был живой смех, и, значит, Гаррику удалось в какой-то степени облегчить причиненную ей боль. Ее глаза весело блестели, и губы изогнулись в искушающей улыбке.

– Вы говорите как ревнивый ухажер, а не друг, – заметила она.

Его слегка задело то, что она в действительности не рассматривала его в качестве ухажера.

– Может быть, я предпочитаю нечто большее, чем просто дружбу.

Это было нелепое высказывание, особенно учитывая, что он не представлял, какие отношения могут сложиться между ними, независимо от того, как сильно он желал ее. Да, он желал ее. Нельзя сказать, что это признание доставило ему удовольствие. Однако в данный момент напряженность, существовавшая в отношениях между ними, исчезла, и Гаррик ощутил прилив крови внизу живота.

Когда губы Рут удивленно округлились, ему внезапно захотелось остаться с ней наедине и поцеловать ее. Эта опасная мысль не помешала ему заметить признак ее волнения в виде пульсации жилки сбоку шеи. Значит, она неравнодушна к нему. Его взгляд вновь устремился на ее губы, и он зачарованно наблюдал, как она увлажнила их кончиком языка. Его мужское естество мгновенно отреагировало.

Гаррик понимал, что находится на краю пропасти, но это не остановило его, и он представил Рут в своей постели. Он весь напрягся, осознав, как легко она завладела его воображением, нисколько не пытаясь сделать это. Боже, что если она действительно решила соблазнить его? Он сжал челюсти, стараясь овладеть собой, и натужно улыбнулся. Они спустились в вестибюль, где Гаррик получил ее накидку. На улице они окунулись в теплый, нехарактерный для начала апреля воздух. Когда они достигли тротуара, Гаррик оглядел ряд карет в поисках кучера. Не найдя Джаспера, он нахмурился. Ему придется оставить Рут перед оперным театром и пойти искать свою карету.

– Похоже, моему кучеру не удалось найти подходящее место вблизи театра. Подождите здесь, я вернусь через несколько минут.

– Может быть, я пойду с вами?

– Нет, – твердо сказал он. – Здесь безопаснее.

– Вы хотите сказать, что с вами я не буду в безопасности? – Озорная улыбка на ее лице потрясла его подобно удару электрического тока. Двусмысленность ее высказывания заставила его окинуть ее лицо продолжительным, напряженным взглядом. – Насколько мне известно, вы превосходный боксер.

– Мне показалось, что вы имели в виду совсем другое.

– В таком случае вы ошиблись.

Высокомерное выражение ее лица побуждало его задать ей несколько вопросов, однако, уловив чуть заметные признаки тревоги в ее голосе, Гаррик отказался от этого намерения. Он вопросительно приподнял бровь и, увидев, что она покраснела, не стал спорить с ней.

– Я скоро вернусь.

Гаррик быстро пошел вдоль ряда карет, разыскивая Джаспера и свою карету. Он миновал более десяти экипажей, прежде чем заметил кучера, стоявшего на тротуаре и вытягивавшего шею в попытке увидеть что-нибудь поверх толпы. Обнаружив Джаспера, Гаррик махнул ему рукой и повернулся, чтобы забрать Рут.

Он быстро вернулся к входу оперного театра и увидел Уикома, о чем-то беседовавшего с леди Этвуд. Судя по напряженной позе Рут, она явно не желала общаться с этим человеком. Заметив приближение Гаррика, Уиком улыбнулся своей мерзкой улыбкой. В ответ Гаррик смерил его холодным взглядом, затем мягко взял Рут под локоть.

– Странно видеть тебя здесь, Уиком. Я полагал, ты предпочитаешь менее утонченные развлечения, чем опера. Кажется, тебе больше по вкусу скандалы разного рода.

Уиком сузил глаза, глядя на Гаррика.

– Ошибаешься, мой мальчик. Я нахожу оперу весьма подходящим местом, особенно в компании с женщиной, такой прелестной, как леди Этвуд. Хотя для меня остается загадкой, что заставило ее прийти сюда именно с тобой. – Уиком с улыбкой кивнул в сторону Рут.

Если бы это был другой человек, Гаррик принял бы его замечание за попытку добродушного соперничества. Но это был Уиком, и в его устах эти слова звучали как намеренное оскорбление. Мало кто мог разозлить его до потери контроля над собой, но этот сукин сын был на такое способен. Они давно испытывали недоброжелательные чувства друг к другу, и в обществе знали это. И сейчас попытка графа очаровать Рут еще больше углубила антипатию Гаррика к этому человеку. Внезапно ему захотелось снова поколотить его, как несколько лет назад в колледже. Он холодно смотрел на своего противника; все мышцы его напряглись.

– Почему бы тебе не поискать другое место для развлечения, Уиком?

– Может быть, мы предоставим леди выбрать, чью компанию она предпочитает, твою или мою, Стрэтфилд? – Граф с самоуверенным выражением лица взглянул на Рут. – Дорогая леди Этвуд. Могу я иметь удовольствие навестить вас завтра утром?

– Боюсь я… я…

– Леди Этвуд уже дала согласие поехать со мной завтра за город, Уиком.

– Тогда послезавтра?

Граф настойчиво взял Рут за руку и самонадеянно взглянул на нее. Высокомерие Уикома привело в ярость Гаррика. Этот ублюдок домогался Рут только потому, что она была с ним.

– Леди будет занята все ближайшее время, Уиком, – бросил он сквозь стиснутые зубы.

– Похоже, ты слишком самоуверен в отношении ее, Стрэтфилд.

– Леди Этвуд достаточно умная женщина. Даже если она не будет занята, я не сомневаюсь, что Бог наградил ее здравым смыслом не принимать ухаживания такого фигляра, как ты.

Гаррик тотчас пожалел, что потерял выдержку. Несмотря на то что он говорил все это вполголоса, он вдруг почувствовал, что за ними с любопытством наблюдают. «Проклятие. К утру в обществе распространятся сплетни». Лицо Уикома потемнело от гнева. Видимо, граф не сознавал, что обстановка накаляется, или его не беспокоило это.

– Если бы эта женщина была достаточно умна, она поняла бы, что ты используешь ее, чтобы создать впечатление в обществе, будто бы являешься дамским угодником, хотя мы оба знаем, что это далеко не так, – сказал Уиком с презрительной усмешкой.

Гаррик едва расслышал, как Рут потрясенно охнула. Его охватила бешеная ярость от такого оскорбления и скрытого намека Уикома. Этот негодяй не назвал его открыто гомосексуалистом, однако посеял сомнения и сделал это так, что его могли слышать находившиеся неподалеку люди. К тому же он оскорбил Рут. Гаррик решительно шагнул к графу, который весь напрягся. На лице его отразился испуг.

– Извинись, Уиком, иначе я заставлю тебя пожалеть о своих словах, – сказал Гаррик таким убийственным тоном, что граф побледнел. Несмотря на явный страх, Уиком все еще колебался, и Гаррик яростно прорычал: – Немедленно.

Граф повернулся к Рут и поклонился.

– Примите мои извинения, миледи. Я вовсе не желал обидеть вас.

Затем, вызывающе взглянув на Гаррика, граф повернулся и зашагал прочь, ничуть не сожалея о сделанном публично косвенном намеке. Гаррик наблюдал за ним с холодной яростью, какую не испытывал с того дня, когда обнаружил угрозу Мэри со стороны Тремейна. Ему хотелось убить Уикома. Этот подлец не извинился перед ним за свой непристойный намек, и любопытство на лицах людей, наблюдавших за этой перебранкой, еще больше разозлило его. Он крепко сжал локоть Рут, заметив знакомого завсегдатая клуба. Мужчина кивком приветствовал его, но эта явная поддержка не ослабила его гнева.

– Идем, – отрывисто сказал он.

Рут не стала возражать и зашагала рядом с ним к небольшой карете. Когда они подошли к экипажу, Гаррик помог Рут забраться внутрь и затем присоединился к ней. Несколько секунд спустя карета двинулась по загруженной после спектакля улице.

Слова Уикома продолжали предательски крутиться в голове Гаррика: тот заявил, что он просто использует Рут в своих целях.

В этих словах была определенная доля истины, и это заставляло Гаррика испытывать чувство вины. Не в его правилах использовать кого-то так, как он намеревался использовать Рут. И после злонамеренного намека Уикома он сознавал, что его появление с леди Этвуд в этот вечер в театре еще долгое время не сможет опровергнуть слова графа. Этот факт не давал Гаррику покоя. Он удивленно вздрогнул, когда Рут наклонилась вперед и с озабоченным выражением лица слегка коснулась его колена.