– Похоже, он в самом деле не знает, где его брат, – по-русски подытожил Бахтияр. – Иначе сказал бы. Все, хватит. – Он разжал пальцы, и обмякший Авад опустился на диван. – Слабак, отключился.

Эдельби, казалось, и в самом деле вырубился. Такое иногда случается, мозг просто не в состоянии воспринять ужас и боль, срабатывает защитный механизм, и сознание отключается.

– Хватит, я сказал! – проговорил Бахтияр в адрес сопящего над распластанной на столе девочкой белобрысого.

– Капитан, хоть кончить-то дай! – прозвучал в ответ возглас.

– Ты не в бордель пришел! Ты на службе! Тебе не за это деньги платят! – Тот, кого уже успели назвать и капитаном, и Бахтияром, тот, кто сам себя назвал Шайтаном, выхватил пистолет из кобуры. – Одному из вас член отстрелю! Раз, два…

«Три» так и не прозвучало. Белобрысый и двое подручных, державших девушку, отскочили от нее. Динара издала стон, сползла со стола на пол. Глаза ее были безумными, она пыталась прикрыться обрывками платья, причитала и тоненько подвывала:

– Жить не хочу, не хочу…

– Нет проблем, – проговорил сквозь зубы Бахтияр и выстрелил в Динару.

Он немного постоял, глядя на то, как пороховой дым тонкой струйкой стекает из ствола «табеля».

– А с этим что делать? – спросил белобрысый, глядя на Авада и одновременно торопливо застегивая штаны.

– Всех вытащить на улицу, уложить рядком на тротуаре, а его привяжем к ограде дома и выпустим кишки. Рядом повесишь картонку с надписью: «Враг сирийского народа». Только ошибок не наделай. Все должны знать, что случается с родственниками оппозиционеров.

– Где я картонку возьму? Чем писать?

– Об этом я думать должен? Не видишь, дети в доме есть – значит, и краски найдутся, и бумага для рисования! Выполняй, лейтенант!

На самом деле Авад все слышал и даже кое-что видел сквозь неплотно прикрытые веки. На удивление, мысль работала четко. Он, конечно же, понимал, что произошло, но как-то отстраненно, словно все, что случилось, случилось не с его семьей, а с чужими людьми. Возможно, мозг избрал именно эту тактику восприятия событий, ведь по-другому нормальный человек просто сошел бы с ума. Ведь Эдельби не мог повернуть события вспять, не мог оживить близких ему людей.

Убийцы пока не обращали на него особого внимания, копошились в доме, разыскивая альбом для рисования и краски. Но об уготованном ему будущем Авад знал. По-русски немного понимал, чего не понял, то домыслил. К тому же среди торговцев на рынке ходили слухи о действующих в Сирии «эскадронах смерти» – группах иностранных наемников, расправляющихся с противниками президента.

Поэтому, когда за стеклянной дверью, ведущей на террасу, появились два световых пятна – фары проезжающей по улице машины, Авад вскочил с дивана и побежал. Он даже не стал терять время на то, чтобы открыть запертую на защелку дверь, просто пролетел сквозь стекло, сломав тонкий деревянный переплет.

Вслед ему полетел мат, хлопнул выстрел. Эдельби перескочил через ограду. Ему повезло, небольшой грузовик уже миновал его дом, но как раз сбавил скорость, впереди виднелся нерегулируемый перекресток. Водитель боялся столкнуться с другой машиной. Авад ухватился за борт, подпрыгнул и перевалился в кузов, забитый домашним скарбом. Он оказался вжатым между бортом и большим мешком с одеждой. Водитель не заметил, что у него появился новый пассажир.

Бахтияр с подручными выскочил на улицу. Вслед грузовику захлопали выстрелы. Водитель, естественно, не стал останавливаться, а только прибавил газу и погасил фары с габаритами. Силуэт машины растворился в темноте, о его существовании напоминал лишь затихающий вдали гул двигателя. Гнаться за ним не стали.

– Может, он не в машину заскочил, а по улице рванул? – предположил белобрысый, пряча пистолет в кобуру.

– Может, и на улицу, – согласился тот, кого назвали капитаном. – Один хрен. Повезло дураку, пусть живет. Те, кому надо, и так все поймут. – Он обернулся и посмотрел на дом.

За разбитой дверью ярко горел верхний свет, цветными сполохами экрана давал знать о себе работающий телевизор…

Грузовик военного образца неторопливо развернулся на улице и с включенными фарами покатил в сторону Дамаска.

Аваду Эдельби в самом деле повезло, если это слово уместно в отношении человека, пережившего и даже видевшего собственными глазами гибель всей своей семьи. Грузовичок, на который ему удалось забраться, вез беженцев из Дамаска. Жители столицы спешили укрыться от беспорядков в спокойной Турции. На следующий же день Авад оказался в лагере для сирийских беженцев, а вечером интервью с ним уже показали на большинстве арабоязычных каналов.

В кабинете командира части, в которой служил на должности комбата майор Лавров, царил полумрак. Шторы были задернуты, загораживая поволжский пейзаж. Работал подключенный к средних размеров плазменному экрану ноутбук. За столом для совещаний сидели двое: выдернутый с проведения занятий по прыжкам с парашютом майор Лавров в камуфляже и седовласый мужчина с военной выправкой, но в штатском костюме. Приехал он сегодняшним вечером, после чего и последовал срочный вызов Лаврова в штаб. Командир части лишь познакомил майора с высокопоставленным гостем из ГРУ и тут же уступил им свой кабинет для беседы. Вот и сидели они теперь, смотрели на экран, где прокручивалась запись, сделанная с телеканала «Аль-Джазира». Пальцы человека из ГРУ водили по коврику мышки.

Сирийский торговец Авад Эдельби рассказывал на камеру трагическую историю недавней гибели своей семьи. Иногда в кадре возникал корреспондент – журналист с сочувственным видом кивал. Оригинальный арабский текст звучал приглушенно, его перекрывал голос переводчика на русский. В принципе, Лавров мог бы слушать и в оригинале. Сирийский диалект арабского он понимал неплохо, но, раз уж перевели, можно и так послушать.

– …они убили их всех у меня на глазах, – прозвучал бесстрастный голос переводчика-синхрониста.

Слова не могли передать и сотой части тех эмоций, которые бушевали в душе несчастного сирийского торговца. Авад запнулся, беззвучно зашевелил пересохшими губами. Чья-то заботливая рука со стаканом воды возникла в кадре. Эдельби промочил горло, откашлялся.

– Вы видели убийц. Кто они? – спросил корреспондент.

– …это не сирийцы, не арабы… Говорили между собой по-русски. Выглядят как европейцы. У них главный хорошо говорит по-нашему. Они его капитаном называли, а еще Бахтияром. У него здесь татуировка. – Авад отвернул манжет рубашки и стал хлопать по запястью.

– Вот такая? – корреспондент продемонстрировал рисунок со схематическим изображением эмблемы ВДВ.

– Такая, такая, – закивал Авад.

– Это он, тот, кого называли Бахтияром, насиловал вашу дочь?

– Нет, над ней надругался другой, беловолосый… – У Авада запершило в горле, он отвернулся от камеры, приложил ладонь к глазам. – Простите, я больше не могу говорить, – его душили рыдания.

Телеоператор профессионально укрупнил план, на весь экран показывая то, как между неплотно сведенными пальцами Эдельби текут слезы. Следом возник интерьер студии, тот же самый журналист сидел напротив эксперта-политолога.

– Что бы вы могли добавить к своему выступлению, прослушав слова этого несчастного? – поинтересовался ведущий.

– Его слова подтверждают слухи. На стороне существующего режима действуют банды наемников, которые в народе уже прозвали «эскадронами смерти». Действуя абсолютно незаконными, бесчеловечными методами, они жестоко расправляются с противниками Асада, в назидание другим несогласным убивают даже родственников активистов оппозиции. По большому счету, это не новость. Многие тоталитарные режимы прибегают к такой практике. Сенсационным же является то, что на этот раз мы имеем дело с российскими наемниками, прошедшими профессиональную подготовку в элитных войсках спецназа ВДВ. Открытым остается вопрос: оказались они в Сирии с согласия властей Российской Федерации, или же они вольные «искатели удачи», уволенные из армии?