Правда, оставался один момент, на который сам Чингиз очень рассчитывал. Ответственность за теракт должен был взять на себя «Союз за стабильность» – тайная боевая организация, якобы созданная северянами для противодействия беженцам с юга. Естественно, такого союза никогда не существовало. Однако видеосъемка, предусмотрительно сделанная Чингизом, должна была убедить мировое сообщество (через прикормленных журналюг, как евросоюзовских, так и российских), что в охваченной смутой стране появилась довольно серьезная и хорошо законспирированная структура с экстремистскими целями и радикальными методами ведения своей политики.

Сам же механизм появления и видеозаписи, и экстремистской структуры был очень простым.

Выйдя из кабины попутного грузовика, Чингиз спустился к горной речке и дождался напарника Кунана Латыпова (сам-то плавучие мины он перевозить побоялся, а вот Латыпов, бывший полковник бывшей службы безопасности, доставил все из горной базы в целости и сохранности). Затем развернул камеру к берегу и, сфокусировав оптику на Кунане, попросил его зачитать обращение «Союза за стабильность». Мол, сейчас я запускаю плавающие мины вниз по реке, к лагерю этих воров и оборванцев, и это только цветочки – если южане не уберутся к себе, им будет еще хуже. Латыпов, прикрыв нижнюю часть лица широким платком, послушно зачитал обращение, после чего аккуратно отправил плавающие мины по течению.

Вот тут-то и произошло самое интересное…

Кунан наверняка думал, что Чингиз выключил камеру, и потому, обернувшись к ней, снял ненужный уже платок с нижней части лица и расслабился. А вот коварный Чингиз камеру не выключил, а потому она бесстрастно зафиксировала некоторые реплики террориста, которые явно не адресовались мировому сообществу. Попади эти кадры в тот же Международный трибунал в Гааге – и дорогой Александр Арзибекович был бы раздавлен; ведь там практически открытым текстом сообщалось и о том, кто непосредственный заказчик взрыва в лагере беженцев, и для чего все это спланировано.

Таким образом, теперь у Чингиза были две версии одних и тех же событий, зафиксированных на видео. Первая – для зарубежных журналистов, тщательно смонтированная и отредактированная. И вторая, «черновая» – полностью разоблачавшая содержание первой…

Вот Чингиз и размышлял, как ему лучше поступить: вернуться к бывшему президенту за «вознаграждением за преданность», попутно припрятав диск со второй версией видеосъемок, или же некоторое время не выходить на связь, чтобы потом попытаться шантажировать этой записью Александра Арзибековича?

Оба варианта имели свои плюсы и минусы. В случае если бы свергнутый руководитель попытался бы избавиться от Чингиза, ему можно было бы заявить открытым текстом: мол, так, мол, и так, дорогой президент, если через сутки я не буду в условленном месте – наступит тебе полный и окончательный кирдык. Запасайся тандырными лепешками, в Гааге азиатская кухня не предусмотрена. Второй вариант сулил куда больше выгод, но и выглядел намного рискованней: исчезнуть «с концами» и попытаться каким-нибудь хитрым способом шантажировать этой записью бывшего руководителя страны. Однако над этим способом следовало хорошенько подумать.

Впрочем, был еще один вариант: ничего не предпринимать и ждать дальнейшего развития событий. Ведь теракт в лагере беженцев-южан, ответственность за который взял на себя «Союз за стабильность», был только началом широкомасштабной операции.

Размышления Чингиза прервал сигнал мобильника. На телефон пришло смс вполне невинного свойства: «Забыл ключи привези через час на дачу». Номер абонента был засекречен, но это ничего не меняло: Чингиз прекрасно знал и отправителя смс, и тайный смысл послания.

Усевшись за руль огромного черного джипа с эмблемой международной гуманитарной миссии на водительской дверце, Чингиз развернулся и направил машину в сторону кольцевой, где через час ему предстояло встретиться с Кунаном Латыповым.

Лавров сидел у иллюминатора и поглядывал на облака. Будущая спецоперация, какой бы сложной она ни казалась, не вызывала у Батяни ни тревог, ни волнений. Но вовсе не потому, что он был заранее уверен в успехе. Просто Лавров профессионально оценивал возможности своей диверсионной группы и не находил в ней никаких слабых мест.

А чего волноваться? В людях он уверен, не первый год знают друг друга. Вся троица прекрасно подготовлена плюс немалый боевой опыт. Никто не замечен ни в трусости, ни в малодушии. Правда, операция предстоит в горах, в условиях совершенно незнакомой местности. Неизвестно, сколько времени все это дело продлится и какими окольными путями придется возвращаться домой. Однако инстинкт окопного бойца давно уже научил Батяню великой истине: на войне только дурак строит долгие планы на будущее. На войне главная задача – пережить нынешний день.

Напряженно гудели мощные двигатели. Транспортник уверенно прошивал облака. В чреве самолета было холодно, и десантники натянули перчатки, надели капюшоны камуфлированных комбинезонов. Самолет был в воздухе уже четвертый час – по подсчетам Лаврова, он уже подлетал к точке выброса.

И действительно – вскоре по металлическому трапу пилотской кабины спустился черноволосый летчик. Подойдя к огромному люку, он привел в движение гидравлику изогнутых створок хвостовой аппарели, предварительно закрепив себя страховочным поясом.

– У вас там небольшая платформа на грузовом парашюте, – напомнил он, силясь перекричать гул двигателя.

– Знаю! – крикнул в ответ Батяня. – Когда наш квадрат?

– Через минуту прыгаете! – ответил летчик. – Успехов вам, мужики!

– К черту! – скупо улыбнулся майор.

Сперва из аппарели выбросили платформу на грузовом парашюте. Следом за ней десантировался старлей Комаровский. Затем – прапорщик Седых и тут же – капитан Мубаракшин. Последним, как и положено по инструкции, прыгал командир группы. Подойдя к аппарели, Лавров взглянул вниз, подставляя лицо под поток ледяного ветра. Под брюхом самолета простирались величественные горы с заснеженными вершинами.

Оттолкнувшись от стального порога, Батяня тут же зафиксировал боковым зрением, как транспортник в бирюзовом небе с невероятной скоростью удалился. Ледяной поток завертел парашютиста, и на какой-то миг он потерял пространственную ориентацию, однако спустя несколько секунд за спиной послышался шорох шелка, и над головой громко хлопнул раскрывшийся купол. Лавров ощутил, как все его тело встряхнулось, будто чьи-то невидимые руки, взявшись за плечевые лямки, неожиданно замедлили свободное падение; легкая резь в области паха дала понять, что ремни были подогнаны не плотно.

Поморщившись, Батяня схватил обеими руками устремленные вверх стропы и попытался осмотреться: внизу простиралось обширное каменистое плато. Горный ветер уже разбросал десантников – купола белели на расстоянии нескольких километров от Лаврова.

Единственное правильное решение в подобных случаях – управлять спуском при помощи строп. Батяня был опытным парашютистом – имел более тысячи прыжков. И потому ему не составило большого труда сориентировать приземление на небольшую пологую возвышенность посередине плато.

Ощутимый удар в пятки пронзил его тело миллионами невидимых иголок, и уже спустя минуту майор Лавров, завалившись набок, погасил купол. Отстегнул металлические карабины крепления и осмотрелся…

Каменистое плато, куда десантировался Батяня, находилось среди белоснежных, никогда не тающих снегов. Плато, полого подымаясь к горным вершинам, терялось среди облаков, неторопливо ползущих среди заснеженных скал. Воздух был разреженным, и Лавров сразу понял: дыхания на длительные переходы его отряду явно не хватит.

Неожиданно за спиной послышался шорох и хруст снега. Лавров обернулся. Перед ним стоял прапорщик Кеша Седых.

– С приземлением, командир! – улыбнулся Иннокентий.

– И тебя, – Батяня тщательно скручивал парашют. – Где остальные?

– Грузовая платформа во-он за той скалой, – указал Седых. – Старлей наш первым прыгал, кажется, его немного в ту сторону отнесло. А где капитан Мубаракшин, даже не знаю. Ты ведь сразу за ним пошел, неужели его купола не видел?