Саблин не любил, когда ему возражали, хотя встречное мнение выслушивал всегда охотно.

– Жизнь слишком дорогая штука, чтобы ей мог распоряжаться кто-то один, даже если он ее хозяин. Предлагаю голосовать. Кто против того, чтобы остался старлей? – И Саблин сам первым поднял руку, однако остался в одиночестве, после чего мрачно спросил: – Теперь кто «за»? Трое против одного, – обвел он взглядом три поднятых руки. – Ну, с тобой-то все ясно, – прищурился Боцман, глядя на Беляцкого. – А вот от вас, друзья-товарищи, такого не ожидал… Вот только последнее слово всегда остается за командиром.

Петр напряженно ждал. По его взгляду было видно, что он не готов смириться с несправедливым, на его взгляд, решением.

– Старлей, ты остаешься. Я иду третьим, – произнес Саблин и подал Петру руку.

На этот раз рукопожатие получилось крепким и со стороны старлея.

– Надеюсь, еще увидимся, – проговорил Беляцкий, хотя сам не верил в свои слова.

Уже ушли сквозь торпедный аппарат Коля Зиганиди и Катя Сабурова. Боцман вытащил из раскрытого водонепроницаемого мешка пистолет для подводной стрельбы и журнал «Шахматное обозрение» с коробочкой с магнитными фигурками, сунул их за пазуху гидрокостюма, вжикнул застежкой. И тут Беляцкий неожиданно подмигнул:

– Какой у нас сегодня день, товарищ каплей?

– Вроде понедельник, – растерялся Боцман.

– Хреново неделька начинается… Не поминайте лихом.

Боцман опустил на глаза маску и, сведя плечи, забрался в узкое жерло торпедного аппарата.

Беляцкий подал ему баллон со сжатым воздухом, после чего закрыл люк и дернул рычаг. Саблина выбросило в море.

Вокруг была кромешная темнота, а потому он даже не сразу сориентировался, где верх, а где низ. Лишь когда его перестало вращать, когда он замер и почувствовал, что выталкивающая сила сама движет его кверху, начал медленный подъем. В стороне коротко вспыхнули и погасли два фонаря.

«Значит, у Кати и Коли все в порядке».

Всплытие с глубины всегда сопряжено с риском. Немного не рассчитаешь – и растворенный в крови азот при уменьшении давления может закипеть. Но почему-то глубиномер показывал всего десять метров. Боцман почувствовал неладное.

Вверху угадывалась зеркальная водная поверхность, изломанная невысокими волнами. На ней проступили силуэты Сабуровой и Зиганиди. Саблин сделал несколько толчков ногами и тихо вынырнул в темноту. В паре метрах от него угадывались головы Кати и Николая.

И тут над головами у пловцов-спецназовцев ярко вспыхнул свет. Он залил большое помещение, похожее на заводской цех, более половины которого занимал бассейн, облицованный старомодным белым сантехническим кафелем. Боцман с товарищами переглянулись с недоумением. Они-то считали, что вынырнут в китайском фиорде, а почему-то оказались в том самом бассейне-доке, откуда субмарина отправлялась в поход…

Подобное настолько удивило Боцмана и его товарищей, что Саблин даже позволил себе выругаться матом. Теперь его не удивило и зрелище сидевшего на бортике бассейна в раскладном походном кресле контр-адмирала Нагибина. Федор Ильич щелкнул кнопкой секундомера.

– Подгребайте сюда, – махнул он рукой.

Первым на бортик выбрался Саблин, даже не воспользовавшись блестящей лесенкой из нержавеющей стали – он просто уперся руками в кафель и сделал выход силой. Затем подал руку Сабуровой. Та хотела отказаться: мол, подавать спецназовцу руку, даже если это женщина, – оскорбление. Но Нагибин напомнил:

– Испытание вы прошли, оно окончено. А потому можно и галантность к даме проявить, – и контр-адмирал сам подал Кате руку.

На этот раз она не отказывалась.

– В норматив вы уложились. Решение покинуть подлодку через торпедный аппарат приняли практически мгновенно, – Нагибин сделал паузу, ясно было, что он так и недосказал всего до конца.

– Товарищ контр-адмирал, – официально ледяным тоном обратился к Нагибину каплей Саблин. – Так, значит, все это время мы провели здесь, а пятидневный поход и крушение – только иллюзия?

– Да, друзья мои, иллюзия электроники. Подлодка на самом деле тренажер. Прошу прощения за то, что заставил поволноваться и решать непростые задачи, но мне важно было понять, как вы поведете себя в реальной обстановке.

Саблин ожидал, что речь сейчас зайдет об оставшемся на тренажере-подлодке Беляцком.

Свет ярких прожекторов пробивал воду; в глубине бассейна колыхался размытый волнами силуэт субмарины, повернутой на бок. Но главное контр-адмирал отложил напоследок…

– А теперь посмотрим, что вам удалось прихватить с собой. Ведь задание предусматривало не просто высадку на берег, а эвакуацию нашего агента.

На пластиковый стол легли три пистолета, пригодные для подводной стрельбы, и запасные обоймы.

– Кажется, это не все, – хитро прищурился Нагибин.

Саблин неохотно вытащил из-под гидрокостюма упакованные в пластик журнал «Шахматное обозрение» и коробочку с фигурами. Контр-адмирал покачал головой:

– Я уважаю чужие слабости, но не до такой степени. В следующий раз, каплей, лучше прихватите с собой еще несколько обойм. А вот выбор оружия приветствую, особенно если учесть, что из-за аварии субмарины для эвакуации пришлось бы использовать сухопутный маршрут. А теперь вернемся к эпизоду, предшествующему моменту, когда вы трое покинули подлодку… – и вновь Нагибин сделал паузу.

Саблин напрягся, ведь он и сам не до конца был уверен – поступил ли правильно.

– Выбор был сделан верно, – наконец произнес контр-адмирал. – Верх взяли не амбиции, а трезвый расчет. Человек с травмой, пусть и небольшой, в условиях, когда группа уменьшается на одного участника, стал бы обузой. Так что поздравляю, испытание вы прошли. И теперь пришла очередь сдержать данное вам слово. Впереди вас ожидают две недели отпуска, который вы можете провести по своему усмотрению. У вас же есть планы?

Саблин, Сабурова и Зиганиди переглянулись. Планы-то у них имелись, но дело в том, что сложились они еще до того, как погиб Леша Логвинец.

– Дело в том, товарищ контр-адмирал… – начал было Саблин.

– Я все знаю, капитан-лейтенант, про ваши планы. Знаю, о чем вы говорили со старлеем Логвинцом. Знаю, что Зиганиди приглашал вас всех провести отпуск у него на родине, под Новороссийском. Служба у меня такая – знать не только то, о чем вы говорите, но даже и то, что вы думаете. И совсем не потому, что среди вас есть стукач, который мне докладывает.

Саблин посмотрел в ярко освещенную воду бассейна, под которой угадывалась субмарина-тренажер.

– Не знаю, согласится ли Беляцкий, но мы хотели бы поехать отдыхать вместе с ним. Ведь правда, ребята? Надо же нам притереться друг к другу, – словно бы извиняясь, предложил Саблин.

– Естественно, – согласился Николай. – Он ради дела жизнью своей пожертвовал.

– Я не против, – кивнула Катя.

– Ну, вот и отлично, – просиял Нагибин. – Честно говоря, я на это и рассчитывал. Вы не смотрите, что он молчаливый и неулыбчивый. Я людей насквозь вижу. Он из того же теста, что и вы.

– Мы это уже поняли. – Саблин взял со стола журнал и шахматы. – Пока всплывал, обдумал один интересный дебют.

– Можете расположиться в комнате отдыха. Вам еще придется подождать часиков пять-шесть, пока появится ваш товарищ. Ведь я сейчас изменяю условия учений для экипажа подлодки. По их версии, центральный пост затоплен только на треть, и им придется побороться за живучесть судна. Ведь эти учения последние. В ближайшее время они поведут настоящую подлодку на обкатку. Так что придется вашему старлею посидеть в торпедном отсеке в одиночестве, прежде чем субмарина сумеет всплыть. Ну, что ж, он сам решил остаться. Так что обид никаких.

Последняя неделя выдалась для инженера Александра Доморадова тяжелой. Доводка мини-субмарины потребовала сил и нервов. Постоянно возникали какие-то мелкие неисправности, о которых на стадии проектирования и изготовления корабля и подумать было невозможно. А потому приходилось исправлять их прямо на ходу, искать оптимальные решения…